Не выслушали лишь обитателей холма, но это и не было нужно. Разве не в их интересах организовывались все эти встречи и собрания? Разве не участвовало в них, и к тому же участвовало активно, столько искренних патриотов, преданных друзей народа? Например, скромный и обаятельный Данте Веронези, уже всеми признанный представитель и вожак жителей Мата-Гато, лучшим подтверждением чему были недавно построенные хорошенькие домики, которые он сдавал внаем. В перерывах между заседаниями Данте бегал на холм и убеждал Жезуино и его друзей в бесполезности их приготовлений. «Эти люди решат все вопросы». Не баррикады, траншеи, камни и бидоны с кипятком он советовал готовить, а флажки, приветственные плакаты, шутихи и фейерверки для празднования на площадях города. Полиция оцепила холм, однако Данте Веронези бесстрашно пробирался между машинами и пулеметами. По инициативе и за счет молодого лидера был написан плакат со следующим лозунгом:
«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ДАНТЕ ВЕРОНЕЗИ, НАШ КАНДИДАТ!»
Как мы видим, конкретно не указывалось, куда именно и от кого он выдвигается. Дело в том, что Данте, вдохновленный успешным ходом событий, начал серьезно подумывать о своем избрании в депутаты Ассамблеи штата. Конечно, вернее было бы попытаться стать муниципальным советником, но, как знать, может, удастся и депутатом… Словом, так или иначе, а он уже был кандидатом, и дона Фило, у которой Данте согласился крестить младшего сына, занималась агитацией в его пользу.
Итак, председатель Трибунала был в курсе всего этого; разумеется, мы не имеем в виду трогательного единства между Данте и Фило, но беседы и переговоры, имевшие столь важное значение. Председатель был вовсе не дурак, не то что наглец Альбукерке, пребывающий на посту начальника полиции, и хорошо понимал ответственность Трибунала, а также свою собственную ответственность и свой долг: стоять на страже закона и в особенности конституционной статьи, гарантирующей неприкосновенность частной собственности. А уж улаживать это дело он предоставлял политикам, они знают, как за это взяться, для того и существуют и занимаются своими махинациями. Трибунал же обязан защищать священные права землевладельцев и сурово осудить тех, кто пытался их попрать — захватчиков Мата-Гато. Постановление Трибунала являло собой шедевр юрисдикции и хитрости. Правосудие слепо, говорилось в нем, однако к этому избитому изречению было добавлено несколько слов, выражающих сожаление по поводу судьбы таких людей, как несчастная дона Фило, любящая мать многочисленных детей, лишенных крова. Итак, правосудие слепо и судьи должны быть глухи к голосу сердца. Представителям законодательной и исполнительной власти — вот кому надлежит заняться решением проблемы, чтобы, не нарушая права собственности, гарантированного конституцией, удовлетворить интересы этих бедняков. Трибунал верит, что бог в своей безграничной мудрости поможет правителям и депутатам найти способ воздействовать на полицию — за невозможностью сделать что-либо иное, — на которую возложено исполнение приговора: выселить захватчиков с холма и возвратить земли их законному владельцу.
Поистине блестящее постановление! Трибунал еще раз напоминал всем, что бдительно охраняет частную собственность и в то же время намекнул на необходимость решить этот вопрос политически. А значит, любое соглашение, которое будет принято впоследствии, можно будет рассматривать как вытекающее из мудрого постановления Трибунала. Председатель отлично знал, что губернатор и депутаты строят козни за спиной правосудия и полиции. Начальник полиции — самонадеянный дурак, но он, председатель Трибунала, не даст себя провести: приняв свое хитроумное постановление, Трибунал показал, что допускает возможность любого компромиссного решения данного вопроса. Председатель велел чиновникам не отправлять постановления в полицию вплоть до его особого распоряжения.
Только тщеславный и чопорный Альбукерке мог не заметить явного оживления в полемике вокруг холма Мата-Гато. Никогда его положение не казалось ему столь прочным. Совсем недавно, желая проверить некоторые слухи, просочившиеся в печать, он получил от губернатора еще одно подтверждение полного доверия ему, Альбукерке. Его превосходительство сказал, что проблема Мата-Гато совершенно не входит в компетенцию губернатора, решать это дело обязан Трибунал, полиция же должна проследить за исполнением судебного постановления. Сеньор Альбукерке вышел из дворца окрыленным. В дверях он столкнулся с Лисио Сантосом и сухо ответил на его панибратское приветствие. Не пользуйся этот мерзавец депутатской неприкосновенностью, он бы засадил его в тюрьму.
Начальник полиции вполне серьезно считал, что, изображая его человеком жестким и волевым, оппозиционные журналисты, сами того не сознавая, оказали ему большую услугу: консервативные круги теперь увидели в нем нужную им фигуру. Пока другие колебались, заискивая перед чернью и желая завоевать лишние голоса, он проявил себя непреклонным защитником землевладельцев. Так кто же теперь может стать лидером тех, кто боится революционных волнений и социализма, о котором, согласно просвещенному мнению сеньора Альбукерке, возвестили горны с вершины холма? В критический момент кто лучше и тверже сможет править штатом? Сидя в своем кабинете и ожидая постановления Трибунала, сеньор Альбукерке уже рисовал себе, как в губернаторском дворце он разносит Отавио Лиму, стоящего перед ним с униженным и покорным видом.
Впрочем, отнюдь не один сеньор Альбукерке был удивлен последующим развитием событий. Не подозревали о том, что готовится, и некоторые депутаты, а также секретари штата, имеющие обыкновение витать в облаках. К тому же все произошло так быстро, что, например, депутат Полидоро Кастро — бывший сутенер — попал в смешное положение. В студенческие годы он пользовался скандальной славой и не раз оказывался в полиции нравов, а потом удрал в провинцию, женился там на дочери фазендейро и стал добропорядочным человеком. В столицу штата он вернулся изрядно облысевший, с полномочиями первого заместителя депутата от правительственной партии, чтобы исполнять его обязанности, так как сам депутат, к общему удовольствию отправился путешествовать по Европе за счет Ассамблеи. Кастро мнил себя великим оратором, и законопроект Рамоса да Куньи расценивал как повод блеснуть своим даром. Он стал самым дотошным и свирепым критиком этого проекта, громил каждый его параграф с навязчивой эрудицией провинциального адвоката и картезианской логикой любителя немолодых французских потаскух, разнося в клочья эту «груду демагогических глупостей нашего пылкого Мирабо из сертана…» Его жара хватило на три длинные речи, оставшиеся без ответа.
На следующий день после решения Трибунала он произносил третью речь; упиваясь своей аргументацией, своими цитатами, иногда латинскими, своим голосом, он рассуждал о «мудром уроке, преподанном Трибуналом». Как раз в это время лидер правительственного большинства, вернувшийся от губернатора, вошел в зал. Взглянув искоса на оратора, он пошептался с некоторыми депутатами, а затем направился к Рамосу да Кунье, который готовил ответ Полидоро, и они, усевшись в стороне, принялись о чем-то говорить. Полидоро Кастро, весь во власти собственного красноречия, даже не посмотрел на лидера и не заметил, как тот подошел к столу президиума и что-то сказал на ухо председателю. Очнулся от своего опьянения Кастро лишь тогда, когда прозвенел звонок и председатель предупредил:
— Время уважаемого депутата истекает…
Не может быть, у него в запасе было два часа, а еще не прошло и часа, председатель ошибся. Нет, ошибается уважаемый депутат, его время действительно истекло. Возмущенно повернувшись к председателю, Полидоро бросил взгляд на лидера и понял, что тот собирается сделать какое-то важное сообщение. Для этого ему и понадобилась трибуна. Ну что ж, придется произнести четвертую речь.
— Сейчас заканчиваю, сеньор председатель…
Он пообещал уничтожить своего противника в следующем выступлении. Но Рамос да Кунья почему-то улыбнулся, услышав эту угрозу. А потом даже сел рядом с Кастро, чтобы выслушать лидера большинства, который уже откашливался в наступившей тишине. Разгромленный почти на голову, Рамос да Кунья спокойно поглядывал в потолок; видно, из толстокожих, решил Полидоро.
Лидер правительственного большинства попросил у своих коллег внимания, он прибыл из дворца и будет говорить от имени губернатора, в напряженной тишине слова эти прозвучали особенно внушительно. Он прибыл из дворца, повторил лидер еще раз, наслаждаясь воспоминанием о залах и коридорах, куда он был вхож в любое время, пользуясь правом не согласовывать аудиенцию заранее. Он только что вместе с сеньорами губернатором, вице-губернатором, префектом столицы штата, секретарем путей сообщения и общественных работ, а также другими представителями власти участвовал в заседании, на котором сложный вопрос о холме Мата-Гато рассматривался в различных аспектах.
