Но уж больно бойкая особа. Я много чего видал – но тут, честно скажу, несколько смутился. Подчеркнуто «блядские» наряды (короткие юбки, яркие цвета), шумная – да еще и материлась как бы не покруче меня. Еще и совершенно неугомонная: только с ней, кажется, я ухитрялся плясать акробатический рок-н-рол.
– А что, Серега, меня с собой бери! – безапелляционно заявила Светка, заехав на нашу встречу с Конопихиным, где обсуждались детали поездки. – Я и заплатить за себя могу, и перед людьми стыдно не будет: посмотри, какая краса неописуемая!
На Сашу она при этом смотрела даже не как на пустое место, а как на грязное пятно на скатерти. Он это почувствовал и насупился. По-моему, Конопихин просто испугался столь эффектной и экзальтированной особы.
– Я вообще подумал, что нам лучше вдвоем поехать, – пояснил он потом. – На море самому хочется, Шейх в культурную программу входит. Возьмем номер на двоих, а захотите женского общества – на месте и определитесь. А Света ваша… какая-то больно шумная. Да и брать сингл не хочется: накладно.
Я задумался. Повышенная общительность барышни и впрямь смущала, а на выезде – и подавно. Да, внимание окружающих гарантировано, но надо ли оно мне?.. Если, к примеру, окружающими окажутся пьяные русские бандиты на отдыхе, которым такие девки заведомо по вкусу. Еще не хватало инцидентов с обладателями бритых затылков и золотых цепей, причем в четырех тысячах километров от Москвы.
Различного рода неприятных ситуаций из-за девиц я за 90-е пережил немало, да и инстинкт самосохранения с возрастом несколько обострился. Хотя, конечно, предложение в чем-то и заманчивое. Всяко веселее, чем эту стерву Парийскую (тоже та еще тихоня, кстати) по клубам пушить.
В общем, я все больше склонялся к тому, чтобы поехать одному – в смысле в компании с Конопихиным. Парень тихий, смирный, хоть из-за девок точно разборок не будет. Да и кто сказал, что на море после московской слякоти обязательно предаваться сексуальным буйствам? Солнышко, пляж, бокал с ледяным пивом, а вечером… А вечером и посмотрим, загадывать-то зачем!
На всякий случай Свету я временно подвесил, но времени как раз оставалось все меньше.
– Я тут пробил по турфирмам, есть несколько интересных спецпредложений, – торопил меня Конопихин. – Как раз на то время, которое мы запланировали, и все отели на первой линии, прямо у пляжа. Надо что-то решать, а то уйдет!
– Сколько у нас еще времени на принятие решения?
– Ну, лучше бы вообще завтра, а так – до конца недели.
А до конца недели произошли события, которые окончательно убедили меня в том, что острых ощущений на отдыхе не надобно. Их и в Москве хоть лопатой загребай.
Звонок бубловской Марины – да еще и в неурочное время – гарантированный признак неприятностей. Так получилось и на сей раз.
– Граф пропал!
Ну здрасьте, этого нам еще не хватало.
– Что еще такое?! Героин?!
– Нет, наверное… Не хотела говорить… В общем, он последнюю неделю начал выпивать…
– Час от часу не легче. Ну, не наркота – и то спасибо. И чего?..
– Да он интеллигентно выпивал, помалу. Не буровил, ничего такого. Тяпнет на ночь, посидит у телевизора – и спать.
– Что ж ты мне сразу не сказала?!
– Ну, он же нормальный был. Тихий такой. Еще и это… супружеский долг начал исполнять. Хорошо так… – По голосу можно было уверенно предположить, что Марина покраснела.
– И что дальше?
– А что дальше? Вчера днем заявил, что уходит по делам, и вот… Пропал, короче.
Куда деваться, процедура знакомая. Обзвон знакомых, как водится, ничего не дал. Для скорости я в одиночку добрался до маратовского бомжатника – но и там никого не обнаружилось!
Иванов как будто ждал этого момента.
– Не вы ли, господин президент, учили меня, что героинщик – это навсегда? – пилил он меня. – Слушайте, от этого Графа геморроев больше, чем проку. Гнать его надо, вот чего.
– Уж больно вы, Евгений, круто берете. Комиссарова – гнать, Бублика – гнать. Эдак вы, не ровен час, и до меня доберетесь. «Всех убью, один останусь» – так, что ли?
– Но если он начал пить… Сергей Юрьевич, напомнить вам историю с наручниками?
Спасибо, не надо. Эту историю я как раз запомнил очень хорошо, потому как выделялась она даже на общем фоне Вовиных пьяных выходок. В начале лета Граф проник на динамовскую хату и начал там зажигать. В одиночку.
Вот только в какой-то момент одному ему стало скучно – и Вова не нашел ничего лучшего, чем начать звонить по телефонам деловых партнеров. Да так лихо, что с нами тут же связались люди из «Рослегпрома» и с изумлением поинтересовались, что, черт возьми, происходит. На мой звонок на «Динамо» Граф нахально сообщил, что нормальные пацаны отдыхают, а лохи могут идти максимально далеко – и указал конкретный маршрут.
На «лоха» я обиделся. По пути мы с Женей проходили мимо оружейного магазина, и я заявил, что наручники нам не помешают. Иванов возражал – но, похоже, просто по инерции.
– А вы сами прикиньте, – втолковывал я партнеру. – Он же там не в беспамятстве валяется, а вполне себе бодрый. Ну, скрутим мы его – а дальше что, бить до потери пульса? Мишку вызывать неловко, а под душем Бубла положенное время хрен продержишь. Давайте уж реально оценивать свои силы.
Дверь в квартиру я открывал в крайне злобном расположении духа. Граф этого, похоже, не заметил.
– Что, явились? – ощерился он. – Не запылились, господа еврейчики! Чего надо?
На полу валялось несколько пустых водочных бутылок, еще одна стояла на столе, сильно початая.
– Отдыхаю я! – гордо заявил Граф. – И па-апрашу не мешать! Всего доброго, до свидания!
– Вова, ты чего творишь? – Я уже еле сдерживался. – Марина воет, люди из «Рослегпрома» звонят, я уж про работу молчу.
– Ах вы, гниды! – разошелся Бубел. – Попрекать меня пришли? Куском хлеба попрекать? А ну, валите отсюда! Всего доброго, до свидания!
Я словил клина и бросился на попутавшегося компаньона. Сбил с ног, повалил на кровать, пару раз крепко пнул.
– Что это вы тут делаете? – невинно поинтересовался стоящий за спиной Иванов.
– Да пиздюлей этому мудаку выписываю, если угодно, – прошипел я. – Вы бы помогли, что ли.
– Чему помогать?
– Нашли время дурака валять! Я его один не скручу, а браслеты на него надеть надо!
– Ах, браслеты! – вывернулся из моих объятий Вова. – Меня – в наручники?! Ништяк придумали. Щас я вам покажу, блядь, браслеты!
Тут уж и Иванов понял, что шутки кончились. Вдвоем мы еле справились с бывшим мастером спорта, который как будто обрел второе дыхание.
– Так, за спиной ласты клеить не будем – негуманно, – пыхтя, прикидывал я. – Женя, ну-ка сведи ему руки вот так… А теперь вот так!
Одну руку сковали. Вова слабел, но что дальше-то делать?
– Ладно, будем действовать по бандитским книжкам. Тащим его к батарее!
– Зачем?!
– Известно зачем. Пристегнем, а там разберемся.
– Но это же негуманно!
– Фиганно. Тащи, говорю! – прикрикнул я на Евгения.
Через пару минут дело было сделано. Вова расклячился у окна и смотрел на нас затравленным зверем.
– И что дальше? – Вполне резонный вопрос. И что прикажете отвечать Иванову?..
– Дальше… Дальше вот чего. – Я вышел на кухню и вернулся с запасами. – Вот тебе, сиятельный, вода, вот харч. А вот в эту баночку… ну, сам понимаешь. Дотягиваешься?.. Очень хорошо. Вот и сиди тут теперь, лишенец. А мы пошли.
– Куда?
– По домам, само собой. Ближе к ночи я заскочу; протрезвеешь – выпущу.
– А спать мне как?
– На полу. Ведешь себя как пес – так и спи, как собака! – Я кинул на пол покрывало от кровати. – Вот тебе и подстилка.
– Суки!.. – Голос Бублика звучал уже не яростно, а жалобно. – Отпустите!
– Извини, Вова, – ты не оставляешь выбора. Такие дела, сиятельный, такие дела.
Морщась от воплей прикованного, аки Прометей к скале, Графа, мы поспешно покинули новоявленную тюрьму. Я предложил прогуляться до Беговой и посидеть у меня.
– Волнуюсь я, Сергей Юрьевич, – признался Иванов. – Он же там дергаться будет, а наручники затягиваются. Кисти отекут…
– Будем надеяться, не затекут. Метод получился жестковатый, а что делать? По-любому часа через три его проведаем. Авось придет в себя. Если нет – будем разбираться на месте.
Ждать три часа не пришлось. Минут за сорок до назначенного срока Бублик позвонил сам.
– Ну что, тюремщики, заковали?.. А я вот расковался!
– Погодь, ты где?
– Да дома я, до-ма!
Я начал про себя ругать производителей негодных наручников. А надо было, как выяснилось, – собственную неаккуратность.
– Короче, я до телефона дотянулся, – пояснил Граф. – Позвонил ментам, они – спасателям, те дверь и открыли. Дверь я сейчас на нижний замок закрыл, верхний менять придется.
