— Войны не будет, Паша! — сказал второй акционер. — Тебя тупо запрут в обезьяннике и ты скоро сознаешься, что хотел убить Папу римского. С нашими связями, сам понимаешь…
Он закрылся в доме. Позвонил жене и сказал, что срочное дело в Калининграде.
— Серьёзные проблемы с портовым терминалом. Сколько там пробуду, точно не знаю…
— Хорошо, — ответила жена. — Отправь мне деньги на карточку.
— У вас достаточно имущества, большой дом, квартира в центре Москвы, — подвели итог акционеры. — Продайте, верните присвоенное и живите себе с богом. Мы не бандиты, нам лишнего не надо.
Тогда он сразу поехал к Левону.
— Хреновая ситуация, — констатировал адвокат. — Суд в лёгкую выдаст постановление на арест. А в предвариловке можно годами сидеть. У тебя как с деньгами?
— Не очень, тысяч десять баксов наскребу. Сам знаешь, затраты в последние годы большие были.
— Плохо. На залог не хватит, даже если я добавлю. Так что не тяни резину.
— Что делать?
— Да что делать?! Продавать всё как можно скорее. Квартира на Ольгу оформлена до брака? Тогда забудь, насколько я твою жену знаю. Продавай дом и беги. Эти друзья от тебя не отстанут, чтобы они там не пели.
— И так всю жизнь бегать?
— Всю не всю, но какое-то время придётся.
— Ладно, я понял. Поеду в Калининград, у меня там один богатый Буратино живет. Может, действительно дом купит, — сказал Павел. — Я тебе сам позвоню.
— Ты, давай, держи хвост пистолетом! — Левон проводил его до машины. — Всё образуется. Руки, ноги целы, не ослеп — это главное.
— Лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным! — привычно ответил Павел.
Консервированной еды в доме оказалась прорва. Покупая продукты, он всегда брал баночку-другую какой-нибудь каши или фасоли в соусе. «Студенческая молодость в заднице играет! — посмеивалась при этом жена в редких случаях совместных поездок. — Ты ещё кильку в томате забыл».
«В хозяйстве всё сгодится!» — с уверенностью британского сквайра он забрасывал в корзину макароны, блоки сигарет, бульонные кубики, соль, сахар и кофе.
Из дома он почти не выходил. Подолгу лежал в ванне, подливая горячую воду скорей по интуиции, потому что холода совсем не чувствовал. Выпить, как ни странно, не хотелось. Дров и сигарет было достаточно, кортик, когда-то подаренный шебутным капитаном сухогруза после сумасшедшей пьянки в Гаване, он держал под подушкой. В один из дней нашёл в кладовке топор, приноровил рукоятку к ладони и больше не расставался с ним.
Накинув на плечи солдатскую шинель, купленную в холостяцкие годы прикола ради на распродаже в ночном клубе, бродил по дому и повторял как заклинание: «Я не для того строил дом, чтобы в нём жил кто-то другой. Это мой дом, и больше ничей. Я уйду вместе с ним». Иногда ему слышались звуки подъезжающей машины, он взбрасывал топор на плечо и приоткрывал калитку. «Один не уйду. Прихвачу с собой парочку аборигенов. Сколько сил хватит, прихвачу». Дорожка перед домом была пустынна.
Ему звонили всё реже и реже. Он отвечал только жене. Старательно бодрым голосом обещал, что скоро закончит вопросы в Калининграде и приедет. Жена, впрочем, особенно не торопила.
«Вот и я стал актёром! — думал он. — Теперь понимаю, почему самоубийцы оставляют записки. Вслух сказать духа не хватает».
Жена выключила гремевшую по всему дому музыку Шклярского.
— Привет, Робинзон! Сколько не брился? Месяц? Полтора?
— Я только утром прилетел. Ещё не успел.
— Понятно! — сказала Ольга. — Скажи мне, пожалуйста, какое сегодня число?
— Второе марта, естественно. Билет показать?
— Четвертое апреля. Я встречалась с Татьяной Петровной. Очень милая женщина. И хорошо к тебе относится. Считает, что ты большой ребёнок, который заигрался.
— Не знал, что вы подружки.
— Прекрати паясничать, Павел. Мне всё известно.
Он молчал.
— И что ты собираешься делать? — Ольга налила себе кофе. — Защищать Брестскую крепость до последнего вздоха?
— А ты что, парламентёр?
— Я просто не хочу всё разрушить в одночасье. Семьи у нас не получилось, ты заставил меня убить ребенка, но мы же можем остаться нормальными людьми. А мой салон, моё положение жены? Разве тебе неприятно выходить со мной? Чтобы вслед тебе завистливо цокали языками?
— Я не буду продавать дом!
— Я знаю, что ты упёртый! — сказала жена. — Поэтому поговорила с Аркадием Борисовичем.
— Так-так… Вот с этого места поподробнее. Расскажи мне наконец всю правду про своего любовничка.
— Он не любовник, он — партнёр. Присутствие нужных людей на моих вечерах даёт ему ощутимые дивиденды. Это, во-первых. Во-вторых, я же не интересуюсь, с какими девками ты трахаешься в своих бесконечных командировках.
— Высокоинтеллектуальный бордель для искушенной публики. Старо как мир. И также вечно.
— Называй как хочешь. Аркадий Борисович готов выкупить твой дом. Но на условиях, которые будет обсуждать только с тобой лично. Честное слово, Паша! Для тебя это лучший выход! — добавила жена. — В конце концов, повеситься ты всегда успеешь…
Через два дня они ужинали в тихом итальянском ресторанчике в центре.
— Это замечательно, Павел, что вы больше не пьете! — сказал Аркадий Борисович. — Бизнес и алкоголизм есть вещи несовместные. Если не против, я подытожу. Дом переходит в мою собственность, я закрываю проблему с вашими акционерами. В доме живёте на условиях аренды. Вы приступаете к обязанностям куратора нашего рыбного производства на Сахалине. Выверяете финансовые потоки, отслеживаете производство и отгрузку продукции. Там, на месте, самостоятельно принимаете оперативные решения. Времени на острове придётся проводить много, в сезон — по несколько месяцев. Это, конечно, не Рио-дэ-Жанейро, жопа мира, так сказать, но здесь ничем помочь не могу. Вознаграждение частично пойдёт на содержание дома и квартиры супруги, оставшаяся часть — на ваши личные нужды. Ольга предоставила смету, у меня возражений нет. Я ничего не упустил?
— Нет, — Павел хмуро пил кока-колу.
— В таком случае, оформляем бумаги и вылетайте для ознакомления с ситуацией. Я надеюсь, Павел, вы образумились окончательно и фокусов не будет, — Аркадий Борисович, прощаясь, плотно сжал ему руку. — Оленька ведь за вас поручилась!
«Тварь лысая! Она уже Оленька для него!» Ненависть мгновенно ударила в голову.
— Вы что-то хотели сказать? — спросил Аркадий Борисович.
— Нет. Вам показалось…
Отблеск небоскреба незаметно лег на Москву-реку. Он почему-то вспомнил сказку Андерсена о человеке, который потерял тень. Он посмотрел на отсвечивающую неоном воду и сказал:
— Тупорыло всё вышло! А ведь тень не захотела вернуться к хозяину…
______/////______/////_______
От Ребекки пришло письмо. Теперь она была задумчивая Горгона.
— Мне нужна помощь. Проще говоря, мне нужны деньги.
— Сколько?
— Пятьсот долларов.
— Хорошо, я привезу около девяти вечера.
Мальчишка сидел на ковре и с любопытством разбрасывал игрушки.
— Привет, юнга! — сказал Павел. — Ты готовишь маме цунами?
— Поиграй с ребенком. Видишь, как он тянется к мужчине.
Он сел на ковёр рядом с сыном Ребекки. Тот прытко забрался ему на ноги и мирно смотрел беззвучные мультфильмы на экране телевизора.
«Если бы он умел говорить, чтобы он сейчас сказал? — подумал Павел. — Папа. Или сволочь. Или где мой папа?»
— Как поживает твоя супружница?
— Спасибо, всё в порядке. Она в квартире, я в доме.
— Высокие отношения. Ты не хочешь развестись?
— Не могу.
— Почему это ты не можешь? Квартирку жалко на Бронной, двести тридцать кэвэмэ, которую по глупости ты оформил на неё до брака, поэтому совместно нажитым имуществом суд не признает? Я не права, гражданин новый русский?
— Нет. Просто не могу.
Он множество раз задавал себе этот вопрос: почему он не может развестись с женой?
Ночами, смотря на огонь камина, он вновь и вновь спрашивал себя, а иногда бога: Что не так? Что удерживает его возле этой женщины, ставшей такой бесконечно далёкой ещё до свадьбы?
Он вспомнил, как они выбирали мебель для квартиры. Менеджер, ухоженная женщина чуть старше пятидесяти, вдруг сказала: «Я была замужем двадцать три года. Сначала мы спали на раскладушке в общежитии, и каждую ночь. Потом снимали малогабаритную квартирку и родился сын. Потом купили трехкомнатную квартиру и большую красивую кровать. Родилась дочка. Потом дети выросли и мы стали спать в разных комнатах. Потом начали ездить в отпуск по отдельности. А потом развелись». «Ей бы женские романы писать, а не мебелью торговать», — подумал он тогда.
— Давай поговорим о чём-нибудь другом, — сказал он. — Например, о твоём Сибирском Здоровье. Что, собственно, случилось?
Сибирским Здоровьем Ребекка называла папу сына. Она познакомилась с ним исключительно с целью забеременеть. На это время честно ушла из интернета и озадачила бывшего одноклассника, свидетеля и участника первого в е ё жизни романтического порыва. Одноклассник и познакомил со своим партнёром по делу. Впоследствии она комментировала так: мужик неотёсанный, необразованный, косноязычный. Зато пышет здоровьем. Это ребенку и надо. Интеллект по маминой линии достанется.
