Всего два раза съездил Аслан в город. Вернулся уже на своем УАЗе, забитом до самой крыши горой покупок. Чего же тут только не было. Продукты и обновки всем. Как успел справиться так быстро. Татьяна не спрашивала ни о чем. По глазам поняла невысказанное. Увидев рубашонки, сандалии, сапоги и куртки для мальчишек, обняла Аслана за шею:
— Спасибо тебе, родной мой…
— За что? Это наши дети. Как можно иначе? Я им все сказал. Они уже привыкают отцом меня звать. Так вот оно! — ответил не очень складно.
— Не поспешил? — спросила коротко.
— Я умный! Вишь, как клево придумал. Устроился кайфовее некуда! Не только бабу, а враз двух кентов — помощников заимел. А с ними еще и мамку, да какую! Если б у меня с детства она имелась, пожалуй, ни за что на зону не влетел! Она у нас, как Ангел-хранитель каждому! — нарядил старушку во все новое и, вытащив большие коврижки, попросил чаю для всех…
Конечно, молодые бабенки селения много раз пытались отбить Аслана. Зазывали в гости, пробовали напоить, открыто говорили, что не прочь завести с ним тесные отношения, поиграть в любовь, провести вместе горячую, незабываемую ночку. Аслан делал вид, что не понял, не услышал намека.
— Пошли ко мне! Я не хуже Таньки!
— Эй, Асланчик, следующая ночь моя!
— Сверни ко мне! Не пожалеешь! — звали бабы откровенно. Но человек очень боялся огласки и заразы. И хотя селянки конечно нравились человеку, он панически боялся потерять то, что так недавно заимел. Он считал, что ему очень повезло.
Аслан не раз вспоминал то время, когда пас отару в одиночестве и помогали ему только собаки. Вот так случилось и в ту неделю. Она выдалась слишком морозной, ветреной и трудной.
Аслан гнал отару вниз, туда, где на редких лужайках еще сохранилась зеленая трава. Но и ее уже прихватило морозом. Овцы ели неохотно, беспокоились. Они первыми почуяли волков, увязавшихся за ними. Но человек устал. И разведя костер, решил хоть немного согреться и отдохнуть. Чайник давно кипел. Но Аслан, согревшись, уснул. Проснулся от странного звука, будто что-то щелкнуло у самого горла. А в следующий миг увидел собачьего вожака, оседлавшего матерого волка.
Стая уже врезалась в отару. Волки рвали овец, собаки не успевали их отгонять.
Аслан схватился за ружье. Несколько выстрелов отпугнули волков. Но в тот день стая порвала с десяток овец.
Аслан в тот день впервые заплакал. Убытки оказались слишком большими. И человек решил взять себе помощников, на каких долго не соглашался из жадности. Ведь их придется кормить и платить. Это не дешево.
— А мои планы? На сколько все отодвинется? Но если так как сегодня, вообще ничего не будет. Не успей Султан, зверюга самого загрыз бы. Стая сгубила бы всех овец. Собаки без поддержки человека беспомощны, — думал мужик и решился:
— Хватит мучиться. Все пасут овец с помощниками. Я не умнее и не сильнее их…
Когда пригнал отару совсем близко к подножию, встретился с племянниками, они и посоветовали сыновей Тани. Те не сразу согласились. Были наслышаны о человеке всякого. Потому не решались перейти к нему. Но Аслан предложил:
— Давайте так! Один из вас идет ко мне. Если поймет, что сдышимся, второго берем. Только условие: пасти овец, как родных. Будто они ваши — кровные!
— О-о! Если б у нас было бы столько, мы никогда не пасли бы чужих, — отозвался старший мальчонка, пацан четырнадцати лет.
Они стали жить в одной палатке, есть из одного котелка, пили чай с одной кружки, грелись теплом одного костра. А через неделю к ним пришел младший, двенадцатилетний мальчишка. И Аслан не мог нарадоваться на пацанов. Они пасли овец не первый год. Умели и знали все. Были терпеливы и выносливы. Никогда не хныкали, ни на что не жаловались. Старший хорошо стрелял и за неделю убил трех волков, сам снял с них шкуры и отправил с младшим братом в селение, чтобы бабка что-нибудь сообразила из них.
Мальчишки, собрав к ночи отару покучнее, усаживали вокруг нее собак и располагались с Асланом у костра. Они слушали его, затаив дыхание, разинув рты, дрожа от страха.
А мужик рассказывал им о ходках и зонах, о кентах, о свирепых разборках, правах и законах банд, о лагерных приключениях. О том, как неимоверно трудно приходилось выживать в человечьей своре, не потеряв лицо и имя.
— У тебя остались друзья? Вообще есть они?
— Одни кенты. Если были бы друзья, я остался бы с ними и не слинял в горы от всех и навсегда! Там, внизу, я никому не нужен. С кентами завязал. Надоели зоны, шконки и баланда. Здесь себя человеком чувствую. Смотрите, вон летает орел. Сильная птица! Ему не нужны кенты, он их и не заводит, потому что волей дорожит. Не стремачат его менты, не щиплют родители. Вырос, завел себе подругу, потом птенцов, поднял их на крыло и выпустил из гнезда. Знает, эти за себя постоять смогут, сам воспитал такими. Вот и я хочу, все заново ни от кого не зависеть. Как орел, не оглядываться назад, чтоб не повторять ошибок…
Когда Аслан увидел, что пацаны впрямь привыкли к нему, даже обрадовался:
— Значит, не совсем пропащий, коль они мне поверили, — подумал не без гордости.
Аслан уже скопил круглую сумму, когда увидел Татьяну. Но в ту первую встречу он и не думал обзавестись семьей. Хотя, конечно, успел разглядеть бабу.
Ничего особого во внешности. Большеглазая, смуглая, худая. Она разговаривала тихо и совсем не улыбалась. В уголках маленького рта горестные складки. В глазах скорбь, тоска. Потерла жизнь в жерновах бедствий не щадя.
Когда впервые обнял бабу, почувствовал, как вздрогнула она от забытого прикосновения мужчины. И лишь ночью, в ту первую, он узнал, как она ласкова и нежна. За деньги такое не купишь…
— Танюша, мне в горы пора. Ребят пришлю, пусть помоются и хоть ночь побудут с тобою дома.
— Аслан! По одному отпускай, самому в горах слишком трудно. Я переживать буду. Береги себя, — сказала сокровенное.
— Чего так быстро вернулся? Мы думали, дня три пробудешь у тетки! — встретили мальчишки.
— Я не у нее, я дома был. У меня, может, тоже появится свое гнездо, с орлицей и с двумя птенцами.
— Сразу с двумя? — удивились пацаны.
— Ну да! Вас двое! Ну, как, сдышимся?
Мальчишки переглянулись. Такого крутого виража
они не ожидали и растерялись.
— А ты насовсем с нами?
— Разве у вас были временные отцы? — спросил хитровато прищурясь.
— Нет! Откуда? Сам знаешь, в селении одни старики и дети. Все кто мало-мальски что-то умеет, давно уехали в города на заработки или пасут отары, другие на пасеках. Домой на зиму вертаются. Они только к весне в себя приходят. И как проснутся, снова спешат в горы. Их не видим.
— Наша мамка учительница. Ее все знают. Она даже старух грамоте научила. Хотя зачем им это? Какая разница дряхлым грамотными иль неграмотными помереть. Но они идут к нам, к мамке, потому что любят ее. Знаешь, как она не хотела отпускать нас в горы. Боялась и теперь плачет. Но жить надо и мы ее уговорили, — хвалился старший.
— Раньше вы чужих овец пасли. Теперь у вас своя отара! — сказал Аслан.
— Наша?
— Это правда?
— Теперь мы одной семьей будем жить, если вы того захотите! — наблюдал Аслан за ребятами. Те откровенно ликовали.
— Сегодня домой пойдете, помоетесь, отоспитесь и назад. Потом, дня через три, я пойду, — предложил мальчишкам.
— Нет! По одному домой ходить станем. Если отара наша, ее хорошо пасти надо и сторожить. Одному не справиться. Мало ли что! — не согласился младший.
— А как теперь жить будем? Ведь раньше, когда дома зимовали, спали вместе с мамкой и бабкой. Они нам сказки всякие рассказывали на ночь. Как теперь будем, тоже по очереди или насовсем мамку заберешь? — спросил младший.
— Зато у вас бабуля останется, вместе с печкой и лежанкой. Там всегда тепло и темно. А под ее сказки быстро заснете.
— А ты мне велик купишь?
— Не приставай! Сначала мне сапоги. Мои совсем порвались. Уже пальцы наружи, «хлеба просят».
— Куплю и велик, и сапоги, и куртки. Это верняк. Лишь бы до холодов отару получше додержать! — напомнил Аслан мальчишкам.
Человеку, как он сам считал, крупно повезло с семьей. Его в ней не просто приняли, но и признали, не попрекая прошлым, не загадывали на будущее. Здесь все помогали друг другу без слов. Здесь, впервые в жизни, Аслана любили и ждали, о нем заботились. С ним делились всем и советовались как с хозяином, главой семьи, и человек очень дорожил этим новым для него положением в жизни, в душе молча радовался, что его признали и он здесь нужен всем.
Может, потому это счастливое время пошло незаметно и быстро. Мальчишки взрослели. Присмотревшись и попривыкнув к человеку, сами стали звать его отцом. А случилось это после одного из сложных перегонов отары на другое пастбище. Старший — Димка вздумал повернуть овец к пологому склону, где спуск в распадок был не столь крутым и опасным, но поскользнулся и, не удержавшись на ногах, упал. Камень под ним сорвался и с гулом полетел вниз, сшибая с уступа другие камни. Мальчишка закричал от страха. Камнепад в горах всегда опасен человеку, тем более, что внизу в распадке зубами дракона топорщились обломки скал, следы множества оползней и камнепадов.
