— Крепись, родная моя! Господь воздает за терпенье и тебя тоже видит, поверь мне!
Татьяна принимала слова матери за добрую сказку, какую рассказывают на сон детям, в утешение и не верила ни одному слову. Да и откуда взялся бы в глухом горном селении мужик недюжинной силы, громадного роста, добрый и ласковый, какой полюбит ее и детей, станет мужем и отцом, покладистым, терпеливым, богатым, а главное, что он холостой.
— Мамулька! Ты где его увидела? Такой до гор не дойдет! Его в городе отловят и не выпустят. Что ты придумала мне из снов королевны. Теперь таких людей нет. И в лотерею не выигрывают. Мне б кого попроще, чтоб понадежней был. Да и то, куда нам? Вон мальчишки растут. А в селении бездетные имеются, и молодые девчонки, каких, живи они в городе, давно взяли бы замуж. Но кто их увидит здесь, в горах? — сокрушается Татьяна.
Сыновья с малолетства помогали чабанам пасти чужие отары. За это им давали мясо, овечью шерсть и немного денег, на какие жила семья. Из шерсти вязали одежду себе и на продажу. Так шло время. И вдруг в селении появился Аслан. Его приметили сразу. Еще бы! Но Таня не обратила на него внимания. Уж слишком жуткие слухи пошли о нем, в каждом доме. Аслан, словно почувствовал их, быстро ушел в горы, к своей отаре. Там он и встретил ее сыновей, познакомился, присмотрелся и уговорил работать с ним, помогать пасти его овец. Мальчишки справлялись отменно. Быстро сдружились с собаками. Привыкли к грубоватому человеку, привязались к нему и всему селению рассказали, что Аслан очень добрый и хороший человек. Тогда он еще не был знаком с Татьяной и приходил в село к тетке. Но пришло время платить мальчишкам, и они послали к матери.
В убогий домишко Татьяны он пришел под вечер. Поздоровавшись с женщинами, сел к столу и, кивнув на тяжелый мешок, какой поставил у порога, сказал гулко:
— Выгребай мясо покуда теплое. Ваши мужики заработали. Ну и «бабки» за них получи, так они велели. В горах деньги не нужны. А вам сгодятся! — полез в карман. Отсчитав ребячий заработок, положил перед Татьяной:
— Считай! Ты ихняя мамка! Ну, что? Порядок с наваром, не в накладе? Пацаны знают, сколько поимели. Теперь так и стану им башлять. Мужиками я доволен, путние кенты! А ты Татьяна?
— Да! Она самая! — кивнула женщина.
— Мужики ваши про тебя все время бренчат. Беспокоятся, как тут дома! За бабку переживают. Кайфовые кенты! — похвалил мальчишек скупо и собрался уходить.
— Расскажи, как там дети? — попросила тихо.
— Все в ажуре! Скентовались мы. Душевные у тебя пацаны. Все умеют. Отменные трудяги, не бздилогоны, не трепачи. Короче, в натуре мы срослись. И всем оттого тепло. Ко мне в пастухи много клеилось. Но я своих пацанов ни на кого не променяю. Нормальные мужики, классные!
— Спасибо вам! — спрятала Татьяна деньги и предложила Аслану поужинать. Тот не отказался.
Незаметно они разговорились:
— Мальчишки зимой, понятное дело, отдыхать будут, учиться. А к школе у них все есть?
— А что им надо? Я здесь одна учительница. И занимаюсь тут, в своем доме. К нам дети приходят. Я их обучаю до четвертого класса. Кроме меня никто не согласился работать в нашем селении. Оклад очень маленький, никаких условий для работы, а главное, слишком далеко от города, никакого транспортного сообщения. Короче, живем, как в каменном веке, — посетовала женщина.
— Сама давно здесь? — перебил Аслан.
— Я родилась в этом селении. И город не люблю. Другие боятся к нам приехать, а я никуда отсюда. Да, трудно, но все живем, привыкли. И хотя жалуемся, с места никого не сдвинуть. Сердцем вросли в свои горы, — покраснела внезапно.
— Ну, город он и есть город! Конечно, кому охота оттуда сматываться в эту дыру!
— Но вы приехали! Понятно, что на время. В городе легкая жизнь, развлечения, а у нас того нет. Живем серо, однообразно. Но в город никого не тянет. Разве только из нужды на заработки. Вы первый к нам приехали, чтоб самому свое присмотреть.
— Выхода не было. Так получилось, — опустил голову Аслан. Татьяна увидела, как дрогнули руки, поникли плечи.
— В городе, случается, одиночество хуже сиротства, когда никому, даже сам себе не нужен. И хотя вокруг, как в муравейнике копошатся козявки, они без выгоды никому не помогут и не выручат. Живого, как труп, перешагнут даже самые близкие родственники, еще и облают по-грязному, так, что жизнь хуже смерти покажется. Всю душу захаркают и заплюют. От таких на погост без бутылки слиняешь, без оглядки. И вслед услышишь такое, что только в могиле в себя придешь.
Татьяна и сама не знала, как все получилось. Ей стало жаль этого громоздкого человека с больною, избитой душой. Она подошла, погладила голову, плечи Аслана. Сказала, будто знала его давным-давно:
— Успокойся. Забудь все плохое. Пусть очистится твоя душа от прошлого. Здесь ты свой, наша кровинка. Мы тебя никогда не бросим в беде.
Аслан удивленно посмотрел на Татьяну. Поцеловал руку, бережно обнял за талию:
— Девочка моя! Я все эти годы жил одиноким, диким медведем. С детства рос никому не нужным, как отрыжка бухой ночи. Родители поделили нас с братом, как баранов. Я с отцом, он с матерью остался. Она геройка, чужого ребенка спасла, а про нас мозги посеяла. Меня отцовская родня все годы матерью упрекала. Так и звали — дурий выкидыш. Мачеха и того хлеще: дурной транды осколок… Отец меня вообще не замечал, пока не попал за решетку, кенты подставили. Я к ним приклеился от тоски и ненужности. Среди родни остался сиротой. Вот и споткнулся. Меня отец выдернул, но не придержал возле себя, и я скатился снова. Потом еще раз… Поверишь, на зоне было легче. Там хоть побазарить можно с такими же, как сам. Дома никто не слушал. Я неделями жил у кентов и меня никогда не искали, не спрашивали, почему слинял. Так вот и дышал, как приблудный баран в чужой отаре, — умолк человек и сидел молча, обхватив руками голову, вспоминал или думал о чем-то.
— Забудь горькое. Оно уже далеко за твоею спиной. Оно ушло, как сон, его нет. Ты с нами. Здесь все иначе, и мы другие. У нас нет богатых людей. Зато каждый человек живет, как горный ручей. Свою дорогу пробил через скалы и остался чистым, как небо, звонким и очень нужным. Найдешь себя и ты, если захочешь. В селе нет лишних людей. Каждый, как звезда на небе, свое дело знает и не живет впустую. И ты не случайно к нам пришел. Может, отыщешь свою судьбу, станешь горцем.
— Спасибо, Танюшка, на добром слове! — поблагодарил женщину и заспешил в горы.
Через несколько дней он отпустил мальчишек домой в баню, велел передать привет бабке и матери:
— Пусть в другую неделю мне баньку истопят. Непременно приду, — пообещал Аслан и появился, не заходя к тетке.
Татьяна удивилась. В селении начали понемногу привыкать к Аслану. На него украдкой оглядывались девчата. Открыто и дерзко разглядывали человека молодые вдовы. Аслан очень редко бывал в селении, а потому интерес к нему был особый.
— Иди Аслан, помойся, попарься. Я там все приготовила. Только двери закрой. А то наши женщины интересуются, как ты столько времени обходишься в горах один, вдруг ненароком заглянут? — засмеялась негромко.
— Пусть приходят! Я не против!
— Всем селеньем?
— А что? К утру довольны будут!
— Круто! — отозвалась Татьяна. И улыбнулась загадочно. Нет, она не пришла в баню. Напарившийся, отмытый Аслан, вернувшись в дом, вовсе не спешил уходить и бросал на Татьяну взгляды, какие были понятны без слов. Даже старая бабка, переловив один из таких, ушла спать в сарай, взяв с собою одеяло и подушку.
— Ну что ж твои бабы оробели? Ни одна не возникла. А уж как ждал! Придется самому отбор сделать! — внезапно притянул к себе Татьяну, задул свечу…
Татьяна никак не ожидала, что в этом резком человеке скопилось столько ласки и нежности. Он растопил все недоверие и страх, и баба поняла, как хорошо быть женщиной.
Нет, Аслан ничего не обещал, не клялся в любви, не строил планов на будущее. Но в селение стал приходить часто. Он не прятал своих отношений с Татьяной. Помогал в доме; и вскоре перестала протекать крыша, а полы не скулили под ногами, не разъезжались доски. Окосевшие двери и окна встали на свои места. Перестала дымить печь, а за домом появился хороший запас дров.
Всего два раза съездил Аслан в город. Вернулся уже на своем УАЗе, забитом до самой крыши горой покупок. Чего же тут только не было. Продукты и обновки всем. Как успел справиться так быстро. Татьяна не спрашивала ни о чем. По глазам поняла невысказанное. Увидев рубашонки, сандалии, сапоги и куртки для мальчишек, обняла Аслана за шею:
— Спасибо тебе, родной мой…
— За что? Это наши дети. Как можно иначе? Я им все сказал. Они уже привыкают отцом меня звать. Так вот оно! — ответил не очень складно.
— Не поспешил? — спросила коротко.
— Я умный! Вишь, как клево придумал. Устроился кайфовее некуда! Не только бабу, а враз двух кентов — помощников заимел. А с ними еще и мамку, да какую! Если б у меня с детства она имелась, пожалуй, ни за что на зону не влетел! Она у нас, как Ангел-хранитель каждому! — нарядил старушку во все новое и, вытащив большие коврижки, попросил чаю для всех…
