— И он мне говорил, чтобы я пришел к нему домой?
На калитке была прибита вывеска, на которой было написано: ФАНТОМАС.
Потом, когда горничная, впустив его в дом, оставила дожидаться в гостиной, ему пришла в голову неожиданная мысль: а может, Мистерьё и знаменитый преступник — одно и то же лицо? Но он тут же отмел это предположение: Мистерьё, судя по внешности, был еще нестарым человеком, в то время как Фантомасу должно быть, по меньшей мере, лет семьдесят. Да, столько времени заставил о себе говорить этот неуловимый преступник!
В небольшом шкафу выстроилось полное собрание похождений Рокамболя. На столиках там и сям валялись томики детективов.
Старик Мальпьери, чтобы скоротать ожидание, стал разглядывать многочисленные фотографии, развешенные на стенах. На многих в характерном черном трико был изображен Фантомас в различные моменты своей жизни, судя по последовательному процессу старения изображенного. Была там и одна фотография статного мужчины, стоящего рядом с вазой с цветами. Надпись гласила:
Дорогому Фантомасу на память от Лорда Листера.
— Вор-джентльмен, — пробормотал Джедеоне.
Он прислушался. В соседней комнате раздался звонок будильника. Затем послышался женский голос:
— Вставай, Фантомас, уже восемь. Жюв тебя ждет. Он уже вышел на охоту за тобой. Или ты хочешь, чтобы он провел тебя, как в тот раз на кладбище Пер-Лашез в Париже?
Очевидно, Фантомас не слушался, поскольку женский голос продолжал:
— Ну же, Фантомасик! Хватит нежиться! Вспомни, что сегодня тебе предстоит совершить убийство китайца, она же тайна желтого квартала.
Тем временем стали слышны детские вопли в других комнатах. Дом просыпался.
По воле божьей открылась дверь гостиной, и появилась дама с ребенком на шее.
— Мой сын, — сказала она Джедеоне, — сейчас выйдет. Он одевается.
Джедеоне поклонился.
— Скажите, пожалуйста, — спросил он, — ваш сын — Фантомас?
Дама улыбнулась.
— Фантомас, — объяснила она, — это мой муж, а Мистерьё — это наш старший сын.
— А, — сказал гость, — теперь понимаю. Я увидел на двери табличку с именем Фантомас и подумал…
— Эту ошибку совершают многие, — не дала закончить ему дама.
В этот момент дверь открылась, и появился мужчина в трусах, с черной майкой в руке и с крайне недовольным выражением на заспанном лице.
Повинуясь безотчетному порыву, Джедеоне встал, проникнутый восхищением и уважением.
— Фантомас? — сказал он вошедшему.
Тот поклонился.
— Я не должен бы говорить это так просто, — сказал он, — но это именно я. — И добавил: — Впервые меня узнают с первого взгляда.
— Я знаю вас по многочисленным сообщениям в прессе на ваш счет, — продолжал Джедеоне, — и позвольте мне это сказать, я — ваш поклонник.
Фантомас, все еще не до конца проснувшийся, кивком головы поблагодарил. Затем обратился к даме:
— Что за обращение! Посмотри, в каком я виде! — Он бросил ей черную майку, которую дама поймала на лету, и продолжал: — Сзади разорвано.
— Я не заметила, — ответила супруга, перебирая в руках знаменитую черную майку Фантомаса, заплатанную в разных местах, — сейчас заштопаю.
Дама нацепила очки и сейчас же села штопать.
Тем временем горничная принесла кофе с молоком Фантомасу, который, отхлебывая мелкими глотками, сказал Джедеоне:
— Вы ищете моего сына, не так ли?
— Так точно, — ответил старик, — а откуда вы знаете?
— Фантомас знает все, — ответил тот. И продолжил, намазывая хлеб маслом: — Парень меня беспокоит. Я хотел, чтобы он пошел на юриспруденцию, но вижу, что он пошел по моим стопам.
— Сын в отца, — заметил Джедеоне.
— А я не хочу! — воскликнул Фантомас, вычищая ложечкой дно выпитой чашки. — Поверьте, так жить ужасно. — Он закурил сигарету и добавил: — Более того, я категорически запретил ему идти по этой дорожке, но гадкий мальчишка слушать ничего не желает и совершает подвиги, не стоящие и выеденного яйца.
Джедеоне добродушно улыбнулся.
— Выправится, вот посмотрите, — сказал он.
— Надеюсь, — воскликнул Фантомас, ожидавший, пока заштопают черную майку, — но пока что он меня позорит! Вы знаете, чем он с некоторых пор занимается в гостиницах?
— Знаю, знаю, — улыбнулся Джедеоне. — Надо пожалеть его, он же молод.
Фантомас ответил:
— Но разве это хорошо? Он говорит: «Хочу поупражняться на этих мелочах, прежде чем переходить к крупным делам». И не стыдно ему! — Он наклонился к гостю и доверительным тоном спросил: — Скажите, скажите же, чего еще натворил этот сорвиголова, раз вы пришли сюда?
— Да ничего особенного, — ответил Джедеоне, — я пришел только затем, чтобы попросить его оказать мне одну небольшую услугу.
— С ним я все время как на иголках, — проворчал Фантомас. — Все время чего-нибудь боюсь. Уж я-то знаю, каково это — иметь дело с собаками из полиции. Притом у нас столько врагов! Ничего не стоит получить пулю в лоб или кинжал в спину. Не всегда имеешь в запасе спасительный люк или тайны парижских подземелий.
Тем временем вбежала стайка детворы.
— Все ваши? — спросил Джедеоне.
— Мои, все мои, — ответил знаменитый преступник, сажая себе на колени двоих или троих. — В этих я не сомневаюсь. Когда-то я работал и с детьми, но мало навару. И я их всегда возвращал.
— И таким образом, — сказал, помолчав, Джедеоне, — вы купили себе домик в С***!
Один малыш, взобравшись на стул, снял фотографию и принес ее отцу.
— Папа, кто этот дядя?
— Жюв, золотко, — ответил Фантомас. И возобновил разговор с гостем: — Да, вот тут я и устроился…
— А кто такой Жюв? — не отставал малыш.
— Мой смертельный враг, — проговорил Фантомас. — Не перебивай, когда я разговариваю. — Он повернулся к Джедеоне и снова начал: — Да, я приобрел этот домик. Тут как в раю.
— Я думаю!
— Здесь живет и Максим Горький. Был проездом Бернард Шоу.
Вошла горничная.
— Звонит кто-то непонятный, — сказала она Фантомасу.
— Хорошо, — ответил тот, — скажите, что сейчас приду.
Он вышел; послышался его голос, который спокойно говорил по телефону:
— Алло? Жюв, я узнаю тебя. Снова ты с носом. — (Пауза.) — Я не достанусь тебе живым. — (Пауза.) — Наш смертельный поединок… алло, алло… Ты слышишь меня, проклятый?.. Наш смертельный поединок близится к концу, но в моем пистолете всегда найдется пуля для тебя.
Фантомас вернулся в гостиную.
— Ни минуты покоя, — сказал он, начиная разбирать корреспонденцию; на каждом письме дьявольская усмешка кривила ему губы.
— Анонимки? — спросила жена, не поднимая головы от штопки.
— Да, — ответил Фантомас, аккуратно складывая письма. — Отвечу завтра.
— Но как же?.. — воскликнул гость.
Фантомас предвосхитил вопрос.
— Я знаю, от кого они, — сказал он. — Это проклятый Жюв, хитрый комиссар, он пишет мне каждый день.
Дама посмотрела на свет черную майку, ища другие дырки.
— Ты был вчера, — спросила она, — у Бальбис?
— Не успел.
— Боже мой, что они подумают!
— Я сегодня же зайду в привратницкую, оставлю угрожающую записку.
Фантомас повернулся к одному из своих карапузов, возившемуся рядом со столиком, и крикнул ему:
— Оставь стилет, а то получишь по затылку.
Он засунул оружие себе в чулок и, поскольку жена штопку закончила, надел майку. Потом закричал:
— А где мой перстень с отравой в оправе? Я оставил его на столе. Проклятие! Ассунта! Ассунта!
Ассунта, служанка, клялась и божилась, что ничего не трогала. Наконец обнаружилось, что один из малышей в углу гостиной отравленным перстнем играл в пристенок. Фантомас надел кольцо себе на палец.
— Когда тебя ждать к ужину? — спросила у него жена, застегивая майку на плечах.
— Не знаю точно. У меня на сегодня много дел. Будет преследование на крышах, которое займет не меньше часа. Потом у меня бегство через канализационную трубу. Такая скука! Совершенно не хочется! Во второй половине дня, как я полагаю, Жюв намерен меня усыпить. В общем, если к половине восьмого меня не будет, можете садиться за стол.
С улицы послышался голос:
— Фантомас, ты готов?
— Иду, иду! — закричал Фантомас. И добавил сквозь зубы: — Проклятый Жюв! Все время боится опоздать.
— На этот раз, — послышался голос с улицы, — тебе от меня не уйти. Пришел твой последний час!
Фантомас с трудом произвел сатанинский хохот и ответил:
— Это мы еще посмотрим, пес! Я дорого продам свою шкуру!
Он протянул руку Джедеоне, торопливо пробормотав:
— Надеюсь, еще увидимся.
И убежал; жена прокричала ему вдогонку:
— Закрой как следует себе лицо маской.
На улице послышалось несколько револьверных выстрелов, не достигших цели; потом наступила тишина, а в гостиную, между тем входил уже одетый Мистерьё, который не торопился с туалетом; войдя, он спросил у нашего друга:
— Итак, чем могу быть полезен?
В то утро в пансионате был большой праздник. День рождения синьора Джанни Джанни, и все, за исключением силача-гренадера, сделали ему подарки и поднесли цветы. Джанни Джанни, со своей стороны, угостил всех вермутом в саду; так что «Бдительный дозор» был бы местом веселья, если бы печальным контрастом этому не служили горестные вздохи Ланцилло и супругов Суарес, а также слезы веселых купальщиц из Майами.
