— Он будет преподавать в одной и той же школе всю свою жизнь, — сказал Шерифф.
— Да, — улыбнулась Одри.
Ко мне вернулись те мысли, которые пришли мне в голову в первый вечер их приезда, мне захотелось немного помочь им в жизни.
— Хорошо бы придумать что-нибудь для него, — сказал я. — Быть может, со временем удастся что-то сделать. Но это довольно трудно. Его качества вопиюще не способствуют продвижению в жизни. А твои, Чарльз, наоборот… Ты не возражаешь, если я буду подстрекать тебя стать преуспевающим ученым?
— Если я сумею взять себя в руки, — улыбнулся Шерифф.
— Может, мы уйдем и поговорим на эту тему? — предложил я. — Это слишком специальный разговор, — пояснил я Рут и Одри.
— Мне бы хотелось послушать, — сказала Рут.
— А мне тем более, — сказала Одри.
«Чтобы заставить Шериффа что-нибудь сделать, — подумал я, — нужна аудитория».
— Ну так вот, — сказал я. — У тебя никогда не было достаточного размаха. Твои исследования всегда шли по принципу: сделал дело — и с плеч долой. Ты брал мелкую частную тему, разрабатывал ее — очень ловко и со знанием дела, — а затем брался за другую маленькую тему, совершенно не связанную с предыдущей.
— Это правда, — сказал Шерифф, — абсолютная правда.
— Именно так бессистемно и работают большинство людей, — говорил я, — но этого недостаточно. Это не способ заниматься исследованиями, или писать книги, или делать что бы то ни было более или менее успешно. За всем этим нет концепции.
— Я никогда не умел думать, — сказал Шерифф, — я умный человек, но это мне не дано; я просто не могу думать. Систематически, я хочу сказать. По-моему, у меня не хватает характера. Понимаете, — пояснил он Рут, — я никогда не играл в крикет.
— В этом все дело, — добавил он.
Я улыбнулся.
— Если ты хочешь добиться успеха в науке, тебе нужно иметь концепцию. Понимаешь, кроме умения, должна быть идея.
Настроение Шериффа сразу переменилось.
— Я бы многое отдал, чтобы добиться успеха. Я уже достаточно валял дурака, — сказал он. — Я устал от вечного безденежья. Грош мне цена, если я и впредь буду так бесцельно растрачивать время. Но откуда, — спросил он, — мне взять концепцию?
Я помолчал.
— Видишь ли, у меня есть ряд идей, которые я теперь никогда уже не осуществлю, — сказал я. — Некоторые из них довольно интересны. Я могу за них поручиться. Две я начал разрабатывать перед уходом и знаю, что они обязательно принесут успех. Совершенно ясно, что ты должен ухватиться за оставленные мною концы — мы потом выберем самый лучший — и заняться настоящей плодотворной работой. Ты составишь себе репутацию еще до того, как тебе стукнет сорок.
— Великолепно, — закричал Шерифф и потом добавил, как бы между прочим — Но тебе-то самому они не понадобятся?
— Нет, — ответил я, — если мне понадобится, то у меня их будет достаточно.
— Ты действительно думаешь, что это получится? — спросила Одри.
— А почему бы и нет? — ответил я вопросом на вопрос.
Шерифф уже боролся с неистовым желанием кричать «ура», хватать идею и завтра же браться за работу.
— Только это не совсем в моем плане, — сказал он, — я не очень хорошо знаю физику. Не забывай, что я просто невежественный химик.
— Дорогой мой Чарльз, — сказал я, — для решения большинства этих проблем физика практически не нужна. Для кристаллографической части ты кого-нибудь возьмешь. Как там у вас этот парень в Саутгемптоне — Хенсман? Он как раз подойдет для этого дела. А ты будешь заниматься химической стороной дела и разработаешь общий план исследования. Ничего проще ты не мог бы найти. Это займет по крайней мере четыре года напряженной работы, вот и все.
— Мне кажется, что это просто великолепно, — воскликнула Рут. — Вы ведь останетесь у нас еще на одну ночь? Тогда завтра они смогут взяться за дело, — с живостью обратилась она к Одри.
— Четыре года для Артура — это восемь для Чарльза, — сказала Одри.
— Вот посмотришь! — вспыхнул Шерифф. — Я сделаю гораздо быстрее, чем за четыре года. Пришла пора для меня занять подобающее место в жизни. Я бы давно выдвинулся, — хихикнул он, — если бы кто-нибудь дал мне такую возможность. — Он посмотрел на меня. — Ну, а ты, Артур, помимо того, что ты сыграешь роль доброй феи? Что ты будешь иметь от всего этого?
— Мне будет интересно увидеть осуществленными эти идеи, — сказал я. — Меня раздражает, что они лежат без пользы. И потом, ты помнишь, однажды я не смог тебе помочь. Это в какой-то мере возместит…
Рут озадаченно посмотрела на меня.
— Я пытался устроить Чарльзу должность химика в институте, — объяснил я ей, — но комитет не согласился. — Никто из них не знал правды, но я не мог забыть ее. — Таким образом, это будет некоей компенсацией, — сказал я. — Но не в этом подлинная причина.
— А в чем же? — спросила Одри.
— Ты помнишь, как в пятницу вечером я неожиданно рассмеялся? — спросил я Шериффа.
— Дурацкая привычка, — сказал он.
— Ну вот, теперь ты видишь результат, — сказал я.
4
Вечером мы вчетвером отправились в театр, а потом в ночной клуб поужинать. Я пригласил Одри танцевать, и, пока мы топтались среди толпы, я заметил ей, что за все эти дни мы не сказали ни слова наедине.
— Постарайся придать своей физиономии самое нейтральное выражение, какое ты можешь, — сказала Одри, — и смотри мимо меня. Твоя жена с беспокойством наблюдает за нами.
— Я намеренно не разговаривал с тобой, — признался я.
— Правильно, — сказала она, — зачем ее тревожить.
Мы продолжали танцевать с пустыми и скучными лицами; вместо того, чтобы улыбнуться, она сжала рукой мое плечо.
— Где ты научилась этой технике? — спросил я.
— Чарльз тоже очень ревнив, — сказала она.
— Это довольно смешно.
— Тебе это никогда не приходило в голову?
— Любой бы тебя приревновал.
— Я не хочу выслушивать комплименты от человека, который любил меня после того, как я его оставила. Гораздо дольше, чем он думал. Во всяком случае, у нас не будет другой возможности поговорить, — сказала она. — Не будем тратить времени. Как ты живешь?
— Очень хорошо, — сказал я.
— Я так и думала. Когда вы вместе, это видно, — сказала она. — Странно, я никогда не подумала бы.
— Чего?
— Что ты женишься на такой женщине, как Рут. Она очень милая, слишком милая для тебя, дитя мое. Я думала, что твоя жена будет другого сорта.
— Чем-нибудь вроде тебя? — чуть-чуть поддел ее я.
— Кем-нибудь с большим количеством недостатков и гораздо более легкомысленной. Которая любила бы тебя в постели и не так уж уважала тебя.
— А вместо этого?
— Рут уверена, что ты великий человек. Сумасбродный, но удивительный. — Она опять сжала мое плечо, — я никогда так не могла бы думать. Даже если бы все на свете твердили мне это.
— Почему?
— О, ты умен, и я любила разговаривать с тобой, как ни с кем другим. Даже когда мы были вместе, было совершенно очевидно, что ты многого добьешься. Но я всегда думала о тебе… — она небрежно и с полным бесстыдством шепотом напомнила мне об одном случае, при одном воспоминании о котором я с трудом подавил смех. — После этого я уже не могла считать тебя великой и выдающейся личностью.
— Неужели это так важно?
— Важно, важно, — сказала она.
Мы молча протанцевали мимо Чарльза и Рут, которые тоже пошли танцевать. Рут посмотрела на нас.
— Как у тебя? — спросил я.
— У меня есть Чарльз. Который вскоре попытается завести роман с твоей женой. Она ему этого не позволит, но ей будет очень приятно, — сказала Одри.
— Было бы немножко тяжело, если бы он увел у меня и жену.
— Он оказал тебе добрую услугу, уведя меня, — сказала она. — Тебе так, как есть, гораздо лучше. Со мной ты был бы счастлив в тридцать лет и очень несчастлив в сорок. Если бы ты не бросил меня раньше.
— Не думаю, что я сделал бы это, — сказал я.
— Нет, — сказала Одри. — Боюсь, что ты не бросил бы. Но я неподходящая жена для деятельного человека. Я слишком быстро перестаю быть серьезной.
Опять мы молча разминулись с Рут и Чарльзом.
— А если бы я попросила тебя вернуться, — сказала она, — интересно, что бы ты сделал?
— Не знаю, — ответил я, стараясь попасть ей в тон, — наверно, ты сама бы не захотела.
— Вероятно, — сказала она.
— Что же ты собираешься делать? — спросил я. Мы говорили начистоту.
— Я связана с Чарльзом, — сказала она. — Было время, когда я думала уйти от него. Теперь я этого никогда не сделаю. Я связана с ним.
— Я так и подумал, — сказал я, вспомнив свое впечатление, когда она приехала три дня назад.
— Это не значит, что если бы я теперь впервые встретила тебя, то возражала бы против романа с тобой. Хотя я чаще увлекаюсь большими и глупыми мужчинами.
