— Татьяна, мне очень жаль, но Владислав Александрович погиб. Самолет разбился на двадцатой минуте полета. Выживших нет. Нам только что сообщили, — Петр Леонидович был очень взволнован и напуган, голос его дрожал. — Это ужас, мы не знаем, за что хвататься.
У Тани подкосились ноги, она потеряла сознание.
* * *
Таня стояла одна, поодаль от участников траурного мероприятия. Окруженные толпой, там стояли мать и сестры Владика, какие-то тетушки, дядюшки. Она не была с ними знакома, поэтому и не стала подходить. Людей было очень много. Кого-то она знала, кого-то видела впервые. Таня была в черном строгом платье, волосы окутывала легкая черная шаль. Глаза припухли от слез, но это было скрыто под очками. Шел траурный митинг. Она не слышала, о чем говорили. Мысли были заняты совсем другим. Она вдруг поняла, что потеряла единственного близкого ей человека. Пять лет жизни просто так не вычеркнешь из памяти. Не считая последние полгода, у них все было хорошо.
Таня покачала головой. Боже мой, сколько боли и страданий она ему принесла! Один её характер чего стоил! Бесконечные претензии, капризы, причуды. Как он все это выносил? А их последний разговор: "Я тебя отпускаю". А ведь он любил ее, точно, любил. Теперь одна. Собственно, этого и добивалась.
Случай на приеме ушел куда-то на задний план. А что такого необычного там произошло? Подумаешь, поговорила с Яном. Потом сама же и раздула из мухи слона. А разве трудно было помочь Владику?
Теперь вряд ли ей доведется еще свидеться с этим Яном.
К ней подошел Петр Леонидович.
— Татьяна, извините, что решил потревожить вас сейчас, но вдруг больше не будет случая. Я знаю, что вы значили для Владислава, поэтому хочу сказать вам, что можете обращаться ко мне по любым вопросам. Конечно, какое-то время в фирме будет неразбериха, но скоро все утрясется. Владислав умел все хорошо организовать.
— Спасибо.
— А может, вы решите вернуться на работу? Я буду очень рад предложить вам место бухгалтера. Я помню, вы — опытный работник.
— Я еще ничего не знаю. Но все равно спасибо.
* * *
Когда все уже разошлись, к Тане подошел водитель Влада.
— Мне сказали быть сегодня с вами.
Таня отрешенно кивнула ему головой.
Но уходить она еще не собиралась. Оставшись одна, Таня подошла к свежей могиле. Теперь можно было не стесняться, и она заплакала.
"Спасибо за все, что сделал… Спасибо за мужество, с которым ты терпел все мои выходки. Спасибо за то, что простил и понял… Я никогда тебя не забуду. И прости меня за то, что разлюбила тебя".
Она наклонилась, поправила цветы, а затем быстрым шагом направилась к выходу.
Она шла, не поднимая глаз, глядя себе под ноги, поэтому совершенно неожиданно натолкнулась на идущего ей навстречу мужчину.
— Алик? Вы здесь? — и тут же вспомнила, как оставила его в театре. Ну почему это должно было случиться сейчас?
— Конечно, я был хорошо знаком с Владом. Здравствуйте, Таня, и примите мои соболезнования.
— Спасибо.
— Можно вас проводить?
— Меня ждет машина, — но вдруг совершенно отчаянно попросила: — Алик, пожалуйста, увезите меня куда-нибудь, прошу вас, если, конечно, это возможно.
— Хорошо. Только куда же? Вы очень расстроены.
— Как странно, вы меня другой и не видели.
— Ничего, я уже привык. Идемте, — и он подал ей руку.
Отпустив служебную машину, Таня села рядом с Аликом.
— Алик, я должна перед вами извиниться.
Она не ожидала его сегодня увидеть, поэтому не знала, что сказать в свое оправдание.
— Не нужно. А то выходит, что вы только и извиняетесь передо мной.
— Да, действительно. Так и получается, — Таня не удержалась и улыбнулась.
— Вам черное очень идет, — Алик восторженно смотрел на сидящую рядом женщину.
— Алик, можно вас попросить побыть на сегодня моей "жилеткой"? Мне так нужно поговорить хоть с кем-то.
— "Жилеткой"? Ну что ж, тогда позвольте хотя бы под кофе.
— Кофе? Да, конечно.
* * *
Кафе, в котором они обосновались, было маленькое, но уютное. В зале было прохладно от работающего кондиционера. Тане стало зябко. Она сняла шаль с головы и укутала ею голые плечи.
— Скажите, а откуда вы знали Владика? — спросила Таня, медленно размешивая сахар в чашечке.
— Нас познакомили несколько месяцев назад. Я, видите ли, как бы это проще назвать, ботаник.
— Кто?
— Я учился в московской сельскохозяйственной академии. Правда, по специальности я ветврач, но на последних курсах очень увлекся ботаникой, поэтому после окончания поступил на соответствующий факультет в МГУ.
— Вы — ботаник? С ума сойти, — таких знакомых у нее еще не было. — А что же вас объединяло с Владом?
— Последние лет пять-шесть я занимаюсь дизайном садов, газонов, парков, оранжерей у состоятельных людей. Видели, наверное, передачу на НТВ "Растительная жизнь"? Вот я, как и ведущий той передачи, облагораживаю живые уголки.
— И это пользуется спросом?
— Вы удивитесь, но на меня очередь, — Алик даже смутился.
— И что же хотел Владик? У него же не было ни сада, ни парка?
— Он хотел… — Алик помолчал, размышляя, говорить или нет, — он попросил меня сделать для вас комнатный сад из декоративных растений. Это должен был быть сюрприз.
У Тани сжалось сердце. Она низко опустила голову, опять подступили слезы. Алик заметил это и замолчал.
— И красиво у вас получается? — Таня задала вопрос, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.
— Думаю одну из работ вы наверняка видели. Это оранжерея у Яна Олеговича. Собственно, с него все и началось. Уж не знаю, как он там меня вычислил, но рука у него легкая. Если честно, то никогда не предполагал, что это будет приносить мне неплохие деньги.
— А как же вы хотели сделать у меня "сад", не зная моей квартиры, да еще сюрпризом?
— Очень просто. План комнаты и фотографии квартиры мне дал Влад. А чтобы понять, какие растения вам подойдут, я стал за вами, разумеется, с разрешения Влада, наблюдать. Простите.
— Ничего себе! — воскликнула Таня. — И долго наблюдали?
— Около месяца, — смущенно ответил он. — Это было несложно. И чем больше я вас узнавал, тем больше приходил от вас в восторг. И еще, — Алик тяжело вздохнул. — Вы были правы, тогда, на приеме, я сознательно подъехал к вам.
Таня усмехнулась:
— Ну, и какие растения мне подходят? Выяснили?
— Я, если позволите, покажу вам, но позже, ладно? "Жилетка", как видите, из меня получилась не очень. Вы почти не говорите. Зато я разоткровенничался.
— А знаете, мне нравится все, что вы рассказали. Скажите, а сейчас нельзя посмотреть на эти растения? — Таня оживилась.
— Лучше это сделать часов в восемь вечера.
— Почему в восемь?
— Потому что я хочу, чтобы вы увидели это на закате.
— Мне, наверное, лучше переодеться?
— Пожалуй, да. Можно что-нибудь попроще.
— Тогда отвезите меня домой, а вечером заедете.
— А вы не исчезнете опять?
У нее поднялось настроение. Надо же, за ней столько времени следили, а она даже не заметила. Это с его-то такой яркой внешностью…
* * *
Было семь вечера, когда в дверь позвонили. Таня удивилась: Алик? Наверное, побоялся снова опоздать и приехал раньше. Улыбаясь, она подошла к двери.
— Здравствуйте, Татьяна, вас хочет видеть Ян Олегович, — говоривший был детиной метра с два, этакий двустворчатый шкаф с застывшим выражением лица.
— Когда? — у нее бешено заколотилось сердце.
— Сейчас.
— А если я не поеду? — Таня начала пятиться назад в глубину квартиры.
— Поедете.
— Но я не могу! — от возмущения она потеряла на какое-то время дар речи. — Ко мне должны сейчас прийти. Поймите! Не силой же вы меня потащите.
— Надеюсь, до этого не дойдет, — невозмутимо ответил мужчина.
— Вы не имеете права, я буду кричать.
Мужчина улыбнулся.
— Я последний раз по-хорошему прошу вас пройти со мной. Иначе я приму меры.
— Господи, да что же это такое! Позвольтетн7 мне хотя бы написать записку, я в двери ее оставлю.
— Пишите.
Управившись, Таня в сопровождении "конвоя" спустилась на улицу. Знакомой дорогой машина уносила ее за город.
* * *
Алик третий раз пробегал глазами записку.
"Смешно, но у меня никак не получается выйти из амплуа вечнопросящей прощения. Мне очень жаль, но я вынуждена уехать. Прошу вас, Алик, найдите возможность увидеть меня в другой раз".
Он очень расстроился.
"Что ж так не везет? Прямо из рук ускользает, что за женщина? Может, за ней приехали друзья Влада? Ну так бы и написала. Нет, все загадками. Спасибо и на том, что хоть оставила надежду".
* * *
Ян Олегович сидел в кресле возле камина в своей библиотеке. Вся мебель в комнате была из красного дерева под семнадцатый век. На стенах висело несколько раритетных полотен. На полу лежал немыслимых размеров ковер ручной работы. Тяжелые бархатные шторы темно-бордового цвета были тесно сомкнуты и не пропускали солнечного света. В комнате было прохладно.
