Далее выяснилось, что у Владимира Панченко есть старший брат – Сергей Панченко. Он живет в здешних краях и является доверенным лицом кандидата в президенты Морозова. По версии следствия, якобы именно он и нанял двух недорослей совершить покушение на Митренко. Он же и снабдил их гранатами.
На даче у старшего Панченко потом нашли целый арсенал – гранатомет, пулемет, взрывчатку, которые он будто бы нелегально вывез из Чечни. Правда, нашли почему-то только с третьего раза.
Филатов потер виски. Ему показалось, что некоторые материалы следствия притянуты за уши, если не сказать, подогнаны пинками. Зачем, например, гражданину России, каковым старший Панченко и являлся, перевозить через границу автоматическое стрелковое оружие, рискуя схлопотать тюремный срок? Если только он не бандит. А он не бандит, иначе не стал бы доверенным лицом кандидата в президенты. Тем более учитывая ту пристрастность, с которой украинская таможня досматривает автомобили из России, рассчитывая чем-нибудь поживиться, – чуть ли обшивку дверей не снимают и в бензобак не лезут. Филатову не раз рассказывали об этом знакомые. Значит, оружие они непременно нашли бы и у старшего Панченко не хватило бы денег откупиться. Да и зачем, если на складах украинской армии у вороватых прапоров можно купить то же самое и не надо пересекать таможню?
«Многовато получается неясностей в этом деле, – подумал Филатов и захлопнул папку. – Надо разбираться на месте».
Самолет был украинским. В середине полета стюардессы предложили пассажирам поменять доллары и рубли на гривны. Сказали, что у них курс выгоднее, чем на земле. Возник легкий ажиотаж, все зашевелились и стали высчитывать на калькуляторах и телефонах, сколько менять. У кого не было ни того ни другого, просто шевелили губами и загибали пальцы. Самые нетерпеливые встали и потянулись к стюардессам, не дожидаясь своей очереди. Тут же последовало объявление по радио.
– Уважаемые пассажиры, пожалуйста, займите свои места – нарушается центровка воздушного судна.
Маслаченко сидел рядом с Филатовым.
– Не меняй, – сказал он, – в Киеве курс такой же.
К тому времени они уже выпили и перешли на ты. Украинская столица встретила их неприветливо. Погода была пасмурной и холодной. Дорога от аэропорта Борисполь до города тянулась дольше обычного. Филатов бывал уже здесь прежде и никаких особых красот увидеть в Киеве не ожидал. Номера были заказаны в гостинице «Московская». Хоть она не самая новая и не самая удобная, зато в центре. Для него приготовили люкс, для охранников, естественно, номера поскромнее.
Первые три дня Филатов потратил на то, чтобы неофициально связаться со следователем, который вел это дело. Беседа с ним состоялась в одном из киевских ресторанов, а результатом ее явилась ксерокопия протокола первого допроса младшего Панченко. Разумеется, она была предоставлена далеко не бескорыстно – Филатову пришлось расстаться с довольно ощутимой суммой.
«Тридцатого сентября девяносто девятого года, – написал Владимир Панченко, – я встретился с Наталией Шкуренко, которая представилась доверенным лицом Наталии Митренко. Она предложила мне хорошо заработать и сказала, что если я соглашусь инсценировать покушение на ее шефа Наталию Митренко и посидеть три-пять дней в СИЗО, мне заплатят три тысячи долларов. По ее словам: „Побудешь в камере три дня, и тебя потом выпустят“. Я привлек своего товарища, пообещав ему две тысячи долларов за оказание помощи. Эти действия я совершил в сговоре с Наталией Шкуренко, с тем чтобы скомпрометировать моего брата Панченко Сергея Владимировича, и за это я должен был получить три тысячи долларов от нее. Написано собственноручно, за дачу ложных показаний несу полную ответственность». Подпись: «Владимир Панченко».
Филатов позвонил в Раду и договорился о посещении заседания фракции ПСПУ. Когда он вошел в комнату заседаний, его взору предстала странная картина. У двух депутатов, мужчины и женщины, были перебинтованы головы. Они сидели по сторонам от Митренко. У некоторых были перебинтованы руки или же имелись пластыри на щеках либо на шее. Ему вспомнилась песня про Щорса:
Голова повязана, кровь на рукаве,
След кровавый стелется по сырой траве.
Чьи вы, хлопцы, будете, кто вас в бой ведет,
Кто под красным знаменем раненый идет?
– С чем пожаловали? – не очень приветливо спросила его Наталия Митренко.
– Хотелось бы во всем разобраться лично, – ответил Филатов.
– Разбирайтесь. Мы готовы ответить на ваши вопросы.
Рядом с Митренко сидел мужчина лет пятидесяти мощно-агрессивного вида. Филатов слышал о нем – это был ее главный помощник по партии Владимир Гарченко.
– Вы считаете, что это было покушение? – осторожно спросил Филатов.
– Конечно! А что же еще? – уверенно ответила Митренко.
– Кто мог покушаться на вашу жизнь?
– Ежу понятно – Морозов.
– Он лично?
– Нет, конечно – его люди.
Гарченко настороженно смотрел на Филатова и молчал. Чувствовалось, что Филатов ему не нравится. Остальные присутствующие тоже пока хранили молчание.
– А зачем ему это надо?
– Как зачем? Это месть. Он считает, что, устранив меня физически, получит часть моих избирателей обратно.
Филатову сразу бросилось в глаза, что она постоянно говорит «я», «мне», «моих» и никогда «мы», «нам», «наших». Следовательно, излишней скромностью эта женщина не страдала.
– А почему таким странным способом они попытались это сделать?
– В чем вы видите странность? – не поняла она.
– Ну, убрать нужно одного человека, а используют оружие неизбирательного действия, от которого могут пострадать многие.
– Ничего странного, – выпалила Митренко, – это еще и акция устрашения.
Филатов понял, что эта женщина говорит не задумываясь, лишь бы что-нибудь сказать. Ее главное оружие – не логика и аргументированность, а скорость реакции. Часто это тоже имеет действие, потому что собеседник немеет при откровенно базарном ответе и не знает, что возразить.
– Но ведь пострадали, кажется, люди? – напомнил он.
– Почему «кажется»? Они действительно пострадали. Вот мы, например, – она указала кивком на повязки. – И еще многие другие.
– А вы уверены, что это были гранаты?
– А что же еще? Осколки нашли. А на них отпечатки пальцев, кстати.
– Чьи отпечатки? – опешил Филатов.
– Тех людей, которые бросали. Киллеров, одним словом.
– На осколках?
– Да!
– Но это невозможно!
– Так следствие говорит, – невозмутимо заявила Митренко.
– Они не могут так говорить!
– Спросите сами!
Филатов глубоко вдохнул и задержал воздух, чтобы успокоиться.
– Это были гранаты РГД-5? – спросил он.
– Да.
– А вам не кажется странным, что после взрыва двух гранат не было ни одного убитого?
– Повезло просто.
– А может, это были не гранаты?
– Тогда что же?
– Взрывпакеты.
– Муляжи то есть?
– Да.
Все присутствующие загалдели одновременно.
– Вы не понимаете! Мы чудом остались живы! Вот, смотрите!
С этими словами, они отработанными движениями стали обнажать свои увечья. Митренко задрала кофточку и показала ватный тампон, приклеенный пластырем к животу. Тампон был пропитан йодом.
– Оторвать? – спросила она. – Хотите рассмотреть поближе?
– Нет-нет, не надо! – испугался Филатов. – Я вам верю!
Она оставила свою рану в покое и опустила кофточку. Но не успокоились другие члены фракции.
– Нет, не верите! – галдели они. – Иначе так не говорили бы!
Они принялись показывать ему свои раны, легко и быстро срывая повязки. Непринужденность движений говорила о том, что проделывают они это не в первый раз. Филатов увидел рану на ягодице у одного из помощников, сильно напоминающую фурункул. Ему показывали посеченные осколками руки и ноги, старясь при этом, чтобы демонстрация длилась не слишком долго и сохранялась дистанция между ними и Филатовым.
Он поднял руки ладонями вперед, стараясь успокоить разволновавшуюся фракцию ПСПУ.
– Хорошо-хорошо! Убедили!
Люди с неохотой стали застегивать пуговицы и поправлять одежду, медленно успокаиваясь. Филатов обратился к Митренко.
– Но есть еще один непонятный момент.
– Какой? – насторожилась она.
Филатов достал из папки два исписанных от руки листа и протянул ей.
– Вот, прочитайте.
– Что это?
– Протокол первого допроса младшего Панченко. Который якобы бросил одну из гранат.
– Вы лучше расскажите, что в нем, – попыталась отбрыкаться она.
– Нет, вы сначала прочитайте.
Она наскоро пробежала листки глазами и передала Гарченко.
– Ну и что? – спросила Митренко.
– Как вы объясните его слова, что он с приятелем был нанят вашей помощницей для имитации покушения? – спросил Филатов.
– А что тут объяснять? Это ложь.
– Зачем же ему лгать?
