– Нет, Юля, ты что-то не то говоришь.
– А что тут такого? Возьми с собой охранника – и вперед.
– У меня нет отдельного охранника. Со мной только водитель, он же и охранник. Что же ему, машину бросать?
– Тогда иди сам.
Теперь уже пришел черед рассердиться Филатову.
– Это самое, Юля, не отрывайся от реальности! – сказал он и нажал отбой.
Юля звонила еще много раз. Она уговаривала, заламывала руки, просила сделать это для нее, намекала на невиданную благодарность, плакала, билась в истерике.
Такой тяжелой пробки у Филатова не было еще никогда. Он с удовольствием поменял бы ее на три напряженных рабочих дня, от которых наверняка устал бы меньше.
– Ну попроси ты кого-нибудь другого задать этот вопрос, – не выдержал Филатов. – Наверняка ты там знаешь и других людей.
– Никого я не знаю! – заявила она сквозь всхлипывания. – А даже если бы и знала – эффект будет не тот. Ты занимался этим вопросом, ты приезжал к нам.
– Что я могу сделать? – развел руками Филатов.
Юлия перестала звонить только тогда, когда стало окончательно ясно, что он не успевает на эфир ни при каких раскладах.
Филатов вздохнул с облегчением.
Около месяца было тихо. Потом Юлия позвонила опять.
– Саша, – сказала она холодно после приветствия, – я хочу забрать у тебя деньги.
– Какие деньги? – не понял он.
– Которые я тебе давала на поездку в Киев. Такого поворота Филатов никак не ожидал.
– Юля, – осторожно спросил он, – ты в своем уме?
– Более чем. Иначе не звонила бы. «Ах ты зараза!» – подумал Филатов.
– Почему ты хочешь их вернуть? – поинтересовался он, стараясь оставаться спокойным.
– Потому что у меня такое ощущение, будто половину ты прикарманил.
Это было уже оскорбление.
– Деньги потрачены все! – разозлился Филатов. – Мне из своих еще пришлось добавить. Ты думаешь, получить первый протокол допроса подозреваемого ничего не стоило? Да за одну только попытку организации встречи с подозреваемыми я выложился будь здоров! Деньги берут, а ничего не делают. А все встречи у вас, а поездки в другие города? Зал для пресс-конференции опять же. Три моих охранника и еще сопровождающие. Я поднял шум в прессе такой, какой никто другой не поднял бы!
Юля слушала молча. Возразить по существу ей было нечего.
– Тогда отчетик напиши мне, – потребовала она, когда Филатов закончил.
Здесь уже он взорвался, что бывало с ним крайне редко.
– Иди ты в задницу! – с удовольствием сказал он.
Прислушался к себе и не обнаружил никакого сожаления. Наоборот, что-то подсказывало ему, что давно следовало поступить именно так. Потому что невозможно поддерживать отношения с людьми, которым неведомо чувство благодарности и которые считают, что они являются подарком всему человечеству, а посему им должны все, они же не должны никому.
Потом был звонок от Лебедова.
– Слушай, тут Юля кипишует, – сказал он, – у нее какие-то претензии к тебе.
– Пошли ее к такой-то матери! – ответил Филатов все с тем же чувством удовольствия и повторно убедился, что решение было правильным.
Вовчик сменил работу. Больше он не танцевал в клубе «Calls». Он подумал, что если вдруг Юлия приедет в Москву и заглянет в клуб, то он об этом не узнает и не сможет вернуть кольцо. Он, правда, оставил свои координаты охранникам, но вряд ли те кинутся до него дозваниваться, как только увидят Юлию. Забудут, скорее всего, остолопы.
Вовчик решил отвезти кольцо в Киев лично. Взял два отгула, присоединил их к выходным, получилось четыре дня, пять ночей. Должно было хватить при любых раскладах. Позвонил в кассу – билетов на самолет не было на ближайшие три дня. Поездку откладывать не хотелось, и он решил отправиться поездом. Но и купейных билетов, как назло, не оказалось. Только плацкартный вагон. Вовчик вздохнул.
– Давайте плацкарту.
– Нижние боковые или обычные верхние? – спросила кассирша.
На боковом месте ехать не хотелось.
– Обычное верхнее, – сказал он.
В поезде Москва – Киев он сразу же пожалел о своем решении ехать плацкартой. У соседа напротив, возвращающегося домой гастарбайтера, ужасно, до тошноты воняли ноги, и Вовчик мог нормально дышать только тогда, когда тот выходил покурить или в туалет. Он страстно желал, чтобы сосед наконец помыл эти свои босые вонючие ноги, но тот этого не делал. Ему и так было хорошо.
Иногда от окна долетала сквозь щель струйка свежего воздуха, и Вовчик жадно вдыхал ее всю. Он впитывал эти струйки, как песок впитывает воду. В вагоне было еще много гастарбайтеров, все немытые и вонючие, и общая атмосфера от этого не улучшалась.
Вовчик читал детектив, покуда был свет, затем свет выключили, и он попытался уснуть. В вагоне было слишком жарко. А среди ночи всех разбудили таможенники. Один из них заставил карлика открыть сумку и с интересом стал шарить в ней рукой. Найдя трусы, отдернул руку и сделал ему знак, что сумку можно закрывать. «В следующий раз нужно будет купить и положить сверху резиновый член или вагину», – подумал Вовчик.
Вслед за таможенниками пошли менялы. Вовчик слышал разговоры внизу за перегородкой, что в поездах менять не надо, потому что суют фальшивки. Однако не придал им значения и решил поменять здесь. Он подозвал одного из них. Подкатился малый, похожий одновременно на колобка и на уголовника. В другое время его внешность Вовчика насторожила бы, но теперь, одурев от тяжелого духа соседа, он протянул ему тысячу рублей. Меняла схватил ее и быстро надергал разномастных гривен из толстой, сантиметров восемь, не меньше, пачки. Спросил, не надо ли еще. Вовчик отказался, тот ушел. Следом прохромал еще один меняла, совсем уж уголовной наружности – высокий, сутулый, с перекошенной харей и безумными глазами наркомана. Одет он был в затертую кожаную куртку. «Ну и менялы на этой станции», – подумал карлик. Мелькнула мысль позвать «своего» и еще раз проверить деньги. Но то, что менялы появились сразу же после таможенников, успокоило его – не могли же мошенники так беспечно следовать за стражами порядка. Он прогнал сомнения и уснул.
На вокзале в Киеве он с удовольствием вдохнул свежего воздуха, а затем достал свои гривны и рассмотрел их при утреннем свете. Сомнений быть не могло – сотня поддельная, причем подделка довольно грубая. Всучить такую можно было только в ночном поезде. Остальные три бумажки – пятьдесят, двадцать и пять гривен, – кажется, были настоящими.
«Сейчас расплачусь этой сотней в буфете, – подумал он, – и решу проблему».
Держа сотню в руке, он заказал кофе и бутерброды.
– А она у вас не фальшивая? – спросила буфетчица, глядя на его купюру.
– Не знаю, – ответил он. – В поезде поменял. Она взяла бумажку и сунула под ультрафиолетовую лампу.
– Фальшивая, – заключила она, поворачивая лампу так, чтобы он мог видеть. – Вот видите – волокна не светятся.
Она взяла настоящую сотню и продемонстрировала, как та должна светиться в ультрафиолетовых лучах.
– Вот черт! – пробормотал Вовчик, изображая изумление и возмущение. – В поезде ночью сунули.
Она сочувственно улыбнулась.
– Не меняйте в поездах.
Он отошел без кофе. Стало ясно, что сбыть фальшивку будет не так легко. Он решил сделать это в центре. Настроение испортилось. Начавшаяся неудачно поездка продолжала приносить разочарования.
На Крещатике он подошел к лоточнику, торгующему мобильной лабудой, попросил сим-карту за сорок гривен и протянул свою сотню. Тот стал ее рассматривать, а затем вернул обратно.
– Я ее не возьму.
– А что с ней не так? – стал допытываться Вовчик. – Фальшивая, что ли?
– Не знаю, фальшивая или нет, – как-то нерешительно ответил тот, – а не возьму.
Карлик сунул сотню в бумажник, достал пятьдесят гривен и протянул ему.
– И эти не возьму, – отказался лоточник.
Вовчик был потрясен, поскольку считал, что эти-то деньги настоящие.
– Как, и эти тоже? – воскликнул он. – А эти?
И протянул двадцать гривен. Здесь он допустил ошибку. Вместо ответа лоточник схватил его за рукав. Белесое лицо недобро скривилось.
– Уважаемый, а может, мне милицию позвать? – угрожающе спросил он. – Она и решит все ваши трудности.
Такого поворота Вовчик не ожидал. Впереди замаячили проблемы, по сравнению с которыми все предыдущие были только мелкими неприятностями. Он знал милицейские нравы и не питал иллюзий на этот счет, отлично понимая, что если его сейчас заберут, то выйдет он из милиции через несколько дней сильно побитым, абсолютно без денег и, главное, без Юлиного кольца.
– Какую милицию, что вы? – сказал он, пятясь к подземному переходу и стараясь не делать резких движений. – Мне в поезде так поменяли. Я из России и в ваших деньгах не разбираюсь.
– Не знаю, где вы их взяли, – бормотал малый. – Появляетесь тут с пачкой фальшивых денег и начинаете махать передо мной! В милиции разберутся!
