Ознакомительная версия.
Резко оборачивается. Нестик с бабой.
Черт, кто она ему? Вцепляется взглядом. Коренастая, бесформенная клуша. Редкие седые волосики неопрятно торчат во все стороны… Из тех, кто в старости держится за работу крепче, чем иные в молодости – за мужика. Сутулая, коротконогая. Широкая коричневая юбка позапрошлогодней моды, а сверху – майка цвета выгоревшего на солнце василька и синтетический платочек на шее. Желтый. Сочетание холодного и теплых оттенков так же нестерпимо, как скрежет железа по стеклу…
– Где тут можно уединиться? – Нестор помолчал, явно наслаждаясь Вериной ревностью. Улыбнулся и приобнял васильковые плечи: – Я здесь назначил встречу Светочке. А она, пока меня ждала, заинтересовалась картинами. – Нестор подмигнул Вере, мол, без меня не обошлось. – У тебя тоже хочет взять интервью.
Господи, хоть что-то… Хоть какой-то пиар.
Спасибо, дорогой…
Злость сработала вхолостую. Суровый приговор замухрышке мгновенно отменен, Вера уже готова опекать несчастную, помогать ей…
Но это потом, а пока она обнимает журналистку за то место, где должна быть талия, и тащит ее с Нестором под крышу, в свою комнату. Мгновенно наводит там порядок – сдергивает с кресла пропыленные брюки и тишотку, порванную в рабочем раже.
– Чаю? – бросает в пространство и, не дождавшись хотя бы кивка, хватает электрический чайник, с ним – в ванную, набирает воду, возвращается в комнату, дожидается, пока он закипит, заливает плюющимся кипятком два пакетика и выскакивает, чтобы не мешать.
Спускаясь по лестнице, замедляет шаг и в выставочную залу входит, вплывает степенно, не без самодовольства оглядывая свои временные владения.
Черт, опять этот блондин… Неприятно все же, что молодой мужчина отворачивается от нее… Чары уже не действуют?
Но Василий не был разочарован. Во всяком случае, не Верой. Он ее не знал и знать не собирался.
Василий сердился. На себя. За то, что упустил Нестора из вида. Хотя… Не из-за того же этот хлыщ остался наверху со странной дамочкой, чтобы смыться по крышам… Надо дождаться – он вернется…
Зачем ждать? Никакого плана действий в голове не было. Надо – и все…
Бессилие накрыло Василия с головой, так надавило, что ноги с трудом сдерживали тяжесть тела и горя. Сесть бы…
Он оглядывается. Единственная лавка стоит в смежной зале, но оттуда совсем не виден вход…
Как вынести это ожидание?
Взгляд натыкается на высокую башню, на манер детских кубиков составленную из картонных ящиков. Каждая грань сплошь покрыта тонкими штрихами, радиально расходящимися от середины к краям. Получились разноцветные солнца – синие, зеленые, пшеничные, красные… Их лучи нейтрализуют гнев, гасят отчаяние, которое завладело, потопило Василия этой ночью.
Леля все не возвращалась и не возвращалась.
Дом как будто был начинен ею. Чтобы не взорваться от ужаса, от предчувствия самого страшного, пришлось обезвреживать кресло, в котором валялись спицы с ее вязанием. Убрал с глаз долой то, что слишком кололо глаза.
Как флаг, обещающий перемирие, на кровати раскинулись белые шерстяные рейтузы. Весной и осенью отопление всегда отключают по графику, никак не согласованному с природным своеволием. И хотя на улице уже потеплело, в их бетонной коробке обосновался холод. Не уходил, держался, как в хорошем холодильнике. Леля мерзла…
И Василий как будто закоченел. Вдруг все чувства пропали. В сомнамбулическом бреду набирал и набирал длинные номера по записной книжке, потом перешел на короткие и страшные. Ноль один, ноль два…
Там – ничего. Ноль информации.
Организм подал сигнал о неудобстве, и ноги сами пошли в нужное место.
Василий положил трубку на пол возле унитаза, расстегнул брюки и вздрогнул от громкого щебета.
– Аллё! – судорожно крикнул он в трубку, но та не ответила, продолжала звонить. А, забыл нажать зеленую кнопку. Ткнул пальцем наугад. Телефон замолчал.
Василий замер со спущенными штанами, не решаясь делать то, за чем сюда пришел.
Почти сразу перезвонили. Мужской голос с елейно-участливой интонацией говорил как по писаному:
– Мы окажем помощь в организации проведения похорон, поможем организовать панихиду в лучших траурных залах, отпевание в любом храме, в том числе и в храме Христа Спасителя, поминальную трапезу в любом районе Москвы. Наши консультанты в кратчайшие сроки помогут вам связаться со всеми необходимыми ритуальными службами и организациями, занятыми в сфере похоронных услуг. Обеспечат точной и исчерпывающей информацией о качестве и ценах на ритуальные услуги…
Громкая струя забилась об унитаз. Не заглушила официальный текст, не помешала говорившему.
По имейлу пришлют вопросник.
Василий нажал на рычаг. Водопад. Но и ему не смыть дошедший наконец до ума смысл известия.
Может, ошибка?
Откуда они узнали?
Агент терпеливо уверил, что они пользуются надежными источниками. И в обмен на согласие сотрудничать именно с его агентством описал аварию, дал адрес морга, в котором утром будет официальное опознание, назначил дату похорон.
Лели больше нет… Как это?
Опыт был. Мама не проснулась восьмого октября восемьдесят восьмого. Отец впал в прострацию, и первокурсник Василий трое суток постигал особенности ухода из жизни в советскую эпоху. Чтобы добиться нужного результата – подхоронить маму к ее родителям на Троекуровском, – ему пришлось заморозить свое горе. А когда на поминках оно оттаяло, уже потеряло часть своей разрушительной силы.
Теперь же никаких хлопот. От родственника покойной потребовалось только ответить на множество ритуальных вопросов, выбрать в Лелином шкафу лучшую одежду для ее последнего выхода в свет и дождаться послезавтрашних похорон.
Ждать…
Только не бездействие.
Судорожные ночные звонки не могли, конечно, спасти Лелю, но зато получилось восстановить последний час ее жизни…
Какая-то стерва из этих, окормленных Нестором, настучала бедняжке, что у их общего гуру появилась новая приближенная. Настолько близкая, что он возил ее в Черногорию, на паломничество христиан экуменического толка. И что через час они возвращаются. Якобы вдвоем.
Как же Лелька рвалась на ту гору… Бедная моя, бедная Лелечка… Нестор не взял ее с собой ни в одну поездку. Никуда. А без его одобрения… Не решилась даже присоединиться к общей группе.
А я-то сам? Не было б проклятой «букашки», Леля не смогла бы помчаться в Шереметьево… Подарил жене гильотину.
Винить только себя – прямая дорога к самоубийству. Инстинкт самосохранения сработал, и весь копящийся гнев Василий направил на Нестора. Он, он в ответе за ту, которую приручил…
Чудом узнал, где сейчас же найти негодяя. Включил радио, чтобы не оставаться наедине с таким депрессивным человеком – и отчаявшимся, и злобным одновременно. С самим собой.
«В следующем часе вы услышите интервью с известным гуманитарием, специалистом по духовным практикам Нестором, который редко снисходит до средств массовой информации. Наш корреспондент договорился встретиться с ним на выставке Веры Васильчиковой в галерее «Ривендж». Вскоре мы узнаем, удалось ли…»
И вот теперь опять ждать…
Конечно, Нестор еще с порога заметил знакомую блондинистую голову на сутуловатых плечах. Тогда, в ресторане понял, что осанка Лелиного мужа деформирована скорее пренебрежением к физической стороне бытия, чем постепенной сдачей властных позиций.
Власть… Над чем? Над кем?
Не важно, как там у Василия с карьерой, но гораздо существеннее то, что человек сам рулит своей жизнью.
Непризрачная, неотменяемая власть…
Острый глаз опытного охотника за всеми сюрпризами, преподносимыми как конкретными человеками, так и абстрактной судьбой, всегда помогал Нестору схватить суть того, что происходит вокруг.
Перед тем как войти в Атлантический океан возле своего дома-дачи, он всегда смотрел расписание приливов-отливов, босой ногой пробовал температуру, оценивал высоту и силу волны.
Людское сборище, от двух и больше – тоже стихия, в которой можно и нужно правильно себя вести. Действовать результативно для своих жизненных целей. Самому следить за накалом страстей, управлять ими. Поэтому он и отказывался от телохранителей, сколько их ни навязывало ему заботливое окружение.
Помощнички… Лучше бы сами поменьше болтали! Кто-то же растрепал, где он сегодня будет…
Подумал так и усмехнулся: бесплодный ход мысли. Вини самого себя. Сам еще можешь поднапрячься и учесть ошибку, а люди… Их трудно, даже невозможно контролировать. Особенно тех, кто предан до самозабвения.
Ладно, об охране надо хотя бы подумать, а пока хорошо бы оттянуть столкновение. Может, охолонет вдовец… Жаль, конечно, и его, и Лелю, но я-то тут при чем?
Почти не напрягаясь, Нестор обратил в свою веру (точнее сказать – веру в себя) радиожурналистку, ответил на все вопросы, слишком ожиданные. Заскучал. Особенно когда она отключилась от прямого эфира, расслабилась и начала исповедоваться, то есть рассказывать типичную историю невезучей дурнушки.
Ознакомительная версия.
