Пятнадцатого августа 1904 года владикавказский студенческий кружок дал в городе Грозном спектакль под названием «Больные люди». Евгений не только поставил пьесу, но и сыграл в ней одну из основных ролей. Тема пьесы соответствовала духу времени — моральный распад буржуазной семьи. Вахтангов всю свою недолгую жизнь тяготел именно к сложным постановкам, полным глубокого внутреннего драматизма и тонкого психологического рисунка, выстроенным на противоречивых переживаниях и столкновении противоположных мнений.
Осенью 1904 года Евгений снова в Москве. Почти следом за ним из Владикавказа в первопрестольную приезжает Наденька Байцурова — добрая знакомая Евгения, полностью разделяющая его увлечение театром. Наденька — девица небогатая, но серьезная и целеустремленная. Не желая прозябать всю жизнь в качестве конторской машинистки, она поступает на Высшие женские курсы.
Наденька поселяется в одной квартире с Евгением. Упаси вас бог от дурных мыслей — в соседней комнате, разделив ее с курсисткой из Вязьмы. В тесноте, да в веселье, опять же — экономия.
Взаимная приязнь плюс общие интересы плюс проживание по соседству друг с другом равняется… Кто не угадал, может просто перейти к чтению следующего абзаца.
Солнечным октябрьским воскресеньем 1905 года два любящих сердца соединились. Надежда Михайловна Байцурова стала Вахтанговой.
Свадьбы как таковой у Евгения и Надежды не было.
— К чему все это? — поморщился Евгений, и невеста поддержала его.
Действительно — скучно. Застолье, заведомо известные речи, преувеличенные восторги гостей, подогреваемые горячительными напитками…
— Давай отпразднуем наш союз в театре!
— Давай! В Художественном!
На том и порешили.
Посмотрели дневной спектакль в Московском Художественном театре. Давали чеховскую «Чайку» — пьесу о людях, посвятивших себя искусству, что выглядело для молодой пары очень символично.
После спектакля Евгений и Надежда неспешно прогулялись по Москве и в шесть часов вечера скромно обвенчались в церкви Бориса и Глеба на Арбатской площади.
Церкви той уже нет — в 1930 году она пала жертвой антирелигиозного помешательства.
Домой Евгений сообщил о своей женитьбе не сразу. Упомянул о ней вскользь, в очередном письме, словно надеясь, что отец не обратит внимания на новость.
Блаженны верующие…
Обратил, да еще как!
Пришел в неистовство и проклял молодоженов.
«Ты посмел жениться, не испросив моего отеческого благословения, так будь же ты проклят вместе со своей избранницей! У меня нет больше сына!».
Нет, если бы Евгений самовольно женился бы на дочери какого-нибудь промышленника или другого денежного туза, отец бы одобрил его выбор. Но эта… мягко выражаясь, бесприданница, польстившаяся на семейный капитал Вахтанговых!
Ох уж этот семейный капитал! Сколько же с ним хлопот и проблем!
— Теперь наш дом здесь, в Москве, — спокойно сказал Евгений, показывая жене короткое энергичное послание отца.
Но Вахтангов-старший отходчив. Или коварен — уже весной Евгений получает от отца пространную, весьма приветливую телеграмму с приглашением приехать домой вместе с женой.
Что ж — протянутую для перемирия руку отталкивать грех.
Тем более что Московский университет снова закрыт.
Любительские театральные кружки рассыпались.
И нет средств к существованию.
Молодые супруги едут во Владикавказ. Поселяются в доме Вахтанговых и даже устраиваются работать в контору при фабрике, чтобы не «сидеть на шее» Багратиона Сергеевича теперь уже вдвоем.
Конечно же, Евгений с увлечением режиссирует и играет в спектаклях и концертах Владикавказского музыкально-драматического кружка, не забывая при этом регулярно «позорить фамилию».
Представьте такую картину: на одной стороне Александровского проспекта красуется внушительных размеров вывеска «Табачная фабрика Б. С. Вахтангова. Существует с 1869 года», а на противоположной висят афиши, приглашающие всех желающих в помещение цирка на спектакли музыкально-драматического кружка с участием господина Вахтангова.
— Ты бы выбрал себе псевдоним, что ли, — как-то раз сказал Евгению отец. — Я слышал, что в театральной среде так принято.
— Неплохая идея! — оживился Евгений. — Например, Багратионов. Звучно, оригинально и немного аристократично!
Более отец о сценических псевдонимах не заговаривал. Добило его саркастическое «немного аристократично».
— Сколько же можно ходить в любителях, в подмастерьях? — однажды задумался Вахтангов и принял поистине судьбоносное решение.
В августе 1909 года Евгений Вахтангов поступает учеником на драматические курсы актера Московского Художественного театра Адашева в Москве.
Цель драматических курсов проста и ясна — подготовка молодых актеров на основе принципов Художественного театра. На курсах преподают актеры Художественного театра: А. И. Адашев, Н. Г. Александров, В. И. Качалов, В. В. Лужский, Л. М. Леонидов.
Выбор сделан. В 1909 году Вахтангов еще сдает экзамены в университете, но очень скоро совсем перестает там бывать.
— Рубикон перейден! — заявляет он друзьям.
Стоит ли сомневаться, что деспотичный отец воспринял решение сына в штыки.
— У меня нет больше сына, — сказал он.
Евгений пропустил эти слова мимо ушей. Привык уже.
На Адашевских курсах учиться было весело. Да и не учились там в академическом смысле этого слова. Скорее — творили. Сообща. Изо всех сил.
«Пока вы не сделаете хорошо, я вас не выпущу со сцены!» — эти слова могли бы стать лозунгом драматических курсов, только до наступления эпохи лозунгов оставалось еще долгих восемь лет.
Можно сказать без всяческих сомнений — без Московского Художественного театра не было бы того Вахтангова, которого все мы знаем.
Был бы еще один «энтузиаст сценического дела», каких десятки тысяч. Конторский служащий или даже присяжный поверенный, не пропускающий ни одной премьеры. Неизменный исполнитель роли Ученого Кота или Серого Волка на семейных рождественских утренниках.
Вахтангов неотделим от Москвы так же, как Шекспир от Лондона.
Щедра Москва талантами. И местными, и пришлыми, но всегда — своими, московскими.
Четвертого марта 1911 года Евгений Вахтангов, без пяти минут профессиональный актер, встретился с директором Художественного театра Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко.
Встреча происходила в крохотном и уютном директорском кабинете.
Первый же вопрос поставил Вахтангова в замешательство своей откровенностью.
— Ну-с, что же вы хотите получить у нас и дать нам? — спросил Немирович-Данченко.
Вахтангов ответил искренне:
— Получить все, что смогу. Дать? Об этом никогда не думал.
— Чего же вам, собственно, хочется?
— Научиться работе режиссера, — не раздумывая, ответил Вахтангов.
— Значит, только по режиссерской части? — прищурился Владимир Иванович.
— Нет, я буду делать все, что дадите, — ответил Вахтангов.
Вахтангова уже решено было принять в труппу, но директору хотелось поближе присмотреться к нему. Они недолго побеседовали о биографии молодого актера, а потом Владимир Иванович предложил Вахтангову оклад в сорок рублей, который был безоговорочно принят.
Неделей позже, одиннадцатого марта, Вахтангов был представлен своему кумиру — Константину Сергеевичу Станиславскому.
— Я много про вас слышал, сказал Станиславский с неподдельным интересом взирая на своего собеседника.
Двенадцатого марта 1911 Вахтангов кончает драматические курсы А. И. Адашева, а пятнадцатого марта его зачисляют в труппу Московского Художественного театра.
В тот же день он внимательно слушает одну из первых лекций-бесед Станиславского для молодых актеров Художественного театра.
Записывает каждое слово, прислушиваясь к их внутреннему смыслу, как к музыке. Ведь не всегда важно, что говорят, но важно, как говорят, и каждое слово стоит ровно столько, сколько тот, кто его произносит.
— Постарайтесь, господа, понять все, что я скажу. Не только умом… Постарайтесь почувствовать. Понять — значит почувствовать…
Полгода спустя занятия по «системе» Станиславского с актерами начинает вести Евгений Вахтангов…
Двадцать третьего сентября того же года Евгений Вахтангов впервые играет перед публикой на сцене Московского Художественного театра. Дают «Живой труп» Л. Н. Толстого. Вахтангов — цыган.
— Мало играть образ, надо еще выразить отношение к нему! — говорил актерам Вахтангов. — И… долой поверхностное подражание жизни. Театр имеет свой собственный реализм, свою собственную театральную правду. Театральная правда — в правде чувств, которые на сцене передаются с помощью фантазии и театральных средств. Все должно быть донесено до зрителя исключительно образными театральными приемами.
