Вот тут-то Глен снова почувствовал чужое колдовство. Легкая дрожь в воздухе, волнующее напряжение, будоражащее все пять человеческих чувств - от зрения до слуха. Да что это может быть?!
Тем временем глаза странноватой особы, притулившейся у шершавого ствола сосны, на мгновение потускнели. Так бывает, когда человек задумается о чем-то и смотрит в одну точку, постепенно утрачивая чувство времени, или... Да неужто? Путница вдруг отлепилась от дерева и почти бегом устремилась куда-то в чащу. Совсем в другом направлении...
Зазывают.
Интересно, для чего?
Хм. А почему бы не узнать? Все равно он застрял тут надолго. А так - хоть какое-то развлечение.
Васька тем временем не шла - летела. Желание обсохнуть и отдохнуть было обезоруживающе сильным и затмевало даже легкое поскребывание здравого смысла. А он, меж тем, с цивилизованным скептицизмом любопытствовал, мол, почему это Василиса Евтропиевна так уверена в том, что скоро ей будет тепло и хорошо? Не прихворнула ли она? Не ударилась ли головой о какой-нибудь коварно спрятавшийся в снегу пенек во время своей десантной высадки из уборной?
Ведь могла бы уже Лиска заметить за двадцать-то четыре года, что каждая ее непоколебимая уверенность в чем-либо влечет за собой глобальную катастрофу или маленький, практически карманный, апокалипсис. Но пока здравый смысл распинался и сыпал аргументами, ноги стремительно мчали пышное тело хозяйки по кочкам и сугробам, и плевать хотели на сварливое бурчание всяких зануд.
И вот, в процессе бессмысленной внутренней борьбы рассудка и инстинктов, самостоятельные и непривычно резвые конечности вынесли обладательницу из чащобы на просторную полянку. Здесь - на открытом месте - снег кое-где почти совсем стаял, но земля оставалась мерзлой и твердой.
Потеряшка остановилась, с удивлением осматриваясь. Минувший бег по сугробам вспоминался смутно. И если бы не кололо так отчаянно в правом боку, Васька, пожалуй, и не поверила бы, что способна на такой лихой спринтерский рывок. Ну вот, хоть ущипни - не помнила подробностей своей резвой скачки!
Но эта полянка... почти декорация к сказке!
Девушка даже благоразумно помотала головой, отгоняя видение, пощипала себя за рыхлые выпуклости... и поняла, что увиденное не примерещилось - перед ней стоял дом! Приземистый, с дерновой крышей, аккуратными оконцами, почти вросшими в землю, низкой, оббитой железными полосками дверью, каменными ступеньками крылечка. Летом, здесь, наверное, все порастает травой, а на земляной крыше цветут незабудки...
Сейчас же пологий холм кровли был одет снегом и из осевшего сугроба торчал дымоход. Увы, каменная труба не исторгала из себя ни дымка, ни искорки, да и тропинка, ведущая к зимовке, казалась порядком заброшенной - свежих следов на ней не виднелось, только оплывшие на весеннем солнышке старые лунки.
А здесь вообще живут? Здравый смысл вступил в неравный бой с не менее здравым желанием обсохнуть и согреться. И как бы ни кричало благоразумие, что милая зимовка вполне может оказаться пряничным домиком из страшной сказки, Василиса все-таки сделала шаг вперед. Да в домишке-то этом и нет, наверняка, никого, а она тут стоит, трясется. И девушка решительно двинулась вперед.
Дверь открылась на удивление легко, даже не скрипнула. Однако внутри было ни зги не видно и зябко. Как в погребе.
- Есть тут кто? - осторожно поинтересовалась Лиса у молчаливого полумрака. - Войти-то можно?
Темнота ответила молчанием. И замерзшая странница шагнула под мрачный кров.
И вот, стоило ей войти, как из глубины землянки незнакомый хриплый голос злобно рявкнул что-то непонятное. Когда на тебя внезапно орут из темноты, да еще с такой яростью, да еще какую-то абракадабру, вряд ли станешь переспрашивать. И Василиса дернулась всем телом, чтобы устремиться прочь - на свободу с чистой совестью, но... Проклятые ноги, против всякой логики, понесли ее вперед, на верную погибель.
А инстинкты тем временем хором взвыли в голове только одно слово - ПРОЧЬ! Васька почувствовала себя героиней типового ужастика: вот знаешь - не надо идти, и зрители по ту сторону экрана в этот момент обязательно орут, мол, куда ты, дура?! Но все равно идешь. И не то чтобы хочешь дойти и достигнуть, так сказать, источника мерзких звуков, сколько... просто ноги не подчиняются. Ну не хотят они в обратном направлении.
Все это девушка успела подумать буквально за долю секунды. Тьма снова гортанно рявкнула, и Лиске стало окончательно ясно - добрых самаритян в избушке нет. Ни единого. Мало того, и злых тоже нет. Ибо сидит в кромешной тьме "чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй".
Осмыслив эту новость, Васька попыталась заставить ноги бежать к выходу, даже развернулась, но конечности снова воспротивились. Сегодня они явно решили действовать автономно от своей обладательницы.
Стоявший незамеченным Глен высоко поднял брови, наблюдая затейливые перемещения диковинной незнакомки. Извернувшись всем телом в сторону двери, девушка медленно шла вглубь избушки, переставляя непослушные ноги. Какая борьба с собой! Она даже пыталась зацепиться пальцами за стену, чтобы остановить неподатливое тело и прошипела: "Век вам за это ходить на самых высоких каблуках, предатели, проклятые".
"Веселая девчонка", - подумал колдун. Он впервые видел, чтобы женщина так яростно и задорно боролась с собственным страхом, не замечая ничего вокруг. Даже самого очевидного - того, что сопротивление... бессмысленно.
- Закрой дверь, - приказал мятущейся жертве утомленный женский голос, в котором не слышалось и тени жизни.
Но, та, к кому был обращен этот приказ, продолжила стоять неподвижно. Только хмурила брови и шевелила губами. Не понимает! Парень хмыкнул - интересно. Насколько ему было известно, единый язык понимали абсолютно все. Откуда же принесло эту кудряшку? И как хорошо, что Глен в силу своего, хм, положения понимает все, что она говорит.
А Васька и не подозревала, что за ее попыткой выжить в жестокой тьме старой зимовки наблюдает посторонний. Она подумала-подумала и сказала с расстановкой:
- Я. Вас. Не. Понимаю. Совершенно.
- Дура! - ответила обитательница хижины.
Видимо, обиделась.
Глен прислонился плечом к дверному косяку, продолжая наблюдать за происходящим - уж больно любопытно все выглядело.
Короткое заклинание, брошенное хозяйкой землянки в гостью, заставило последнюю поморщиться, что еще больше удивило колдуна. Обычная девушка чувствует колдовство?
- Закрой дверь.
Теперь она понимала. Еще бы, магия и не на такое способна. Вот девушка вздохнула, еще сильнее нахмурилась, и отправилась выполнять приказ. Мужчина слегка посторонился, зная, что его не увидят, но, не желая оставаться за стенами хижины.
Слабое свечение озарило убогое жилище: закопченные стены, земляной пол, остывший очаг, какую-то рухлядь по углам и лежанку с облезлыми шкурами и тряпьем поверх грубых досок. На ложе покоилась обитательница жутковатого дома. Ее нельзя было рассмотреть в ущербном свете волшебного огонька, получалось лишь угадать очертания человеческого тела.
- Подойди. Быстро, - приказала лежащая без сил женщина.
Скрипнули зубы. Гостья не хотела подчиняться. Хм. А лошадка-то с норовом!
- Может на коленях подползти и облобызать стопы? - спросила нахалка, не двигаясь с места.
Глен мысленно зааплодировал.
- Подойди!
И снова тягучая волна чужой силы пронеслась в затхлом стылом воздухе, обвилась вокруг лодыжек строптивой особы и потянула, подчиняя себе волю.
Ноги сделали несколько шагов вперед, вопреки воле и желанию разума. Организм Лисы с такой готовностью кинулся исполнять команду, что девушке оставалось только с интересном наблюдать за его горячечными действиями.
- Встань у окна, - незамедлительно последовал новый приказ.
Вероломные ноги отчеканили пару шагов в нужном направлении. Васька навытяжку замерла в полоске тусклого света, безуспешно таращась в подсвеченный жидким сиянием полумрак. Она все попыталась рассмотреть хозяйку хижины, но тщетно - так, копошилось что-то под рваными одеялами. Голос был не молодой и не старый, а звучал с царапающим слух неблагозвучием.
Обитательница землянки молчала, о чём-то размышляя. Наконец, пробормотала под нос нечто неразборчивое и сжалилась:
- Возле очага кузов. Переоденься в сухое.
А вот эту команду девушка исполнила даже с азартом - на радостях тело и рассудок решили не конфликтовать.
В углу и впрямь нашёлся глубокий плетёный короб. Василиса наугад выхватывала из него скомканные тряпки и одновременно с этим сдёргивала с себя мокрую одежду. Если б не царивший в избёнке холод, счастье было бы беспредельным. Вновь обретённые предметы гардероба оказались на диво архаичными - платье с юбкой до пола, короткий полушубок, пахнущий пылью и прелью, шерстяной платок. Пока гостья торопливо облачалась в этот архаический, но сухой и подходящий сезону наряд, хозяйка лачуги о чем-то размышляла.
