Ознакомительная версия.
– Но я не хочу бросать прекрасную работу и опять переезжать к Эльвире Семеновне! Вот уж кто слащавый!
– Вроде бы она хорошо к тебе относится.
– Да, относится. Как к любимой игрушке обожаемого сынули. Если игрушку выбросить или сломать, сынуля расстроится, а мы же не хотим, чтобы сынуля плакал.
– Я и не предлагаю тебе переезжать. Но Андрей прекрасно может ездить на работу отсюда.
Вика фыркнула. Это смотря что понимать под работой. Если восьмичасовое ничегонеделание в специально отведенном для этого месте, то да. Но Андрей так выкладывается, что для него три часа каждый день проводить за рулем – почти непосильная нагрузка.
Такая уж непосильная? – вдруг пришла в голову ехидная мысль. Ведь некоторые ее пациенты работают в Питере. Даже женщины. Даже те, у кого нет своей машины, а значит, дорога занимает не три часа, а все шесть.
Чтобы скрыть замешательство, Вика сделала большой глоток кофе. Они планируют ребенка. В банке приняли положительное решение о кредите, в ближайшее время деньги перечислят на ее карточку, можно заниматься вторым этажом. Процесс займет явно меньше девяти месяцев, за которые она успеет досрочно выплатить кредит, поэтому супруги решили больше не предохраняться.
«Допустим, я рожу и уйду в декрет. Что дальше? Перееду с ребенком в родовое гнездо, где получу на свою голову диктатора, фонтанирующего строгими директивами по уходу за любимым внуком?» В том, что Эльвира Семеновна отведет ей скромную роль исполнителя ценных указаний, Вика не сомневалась. Не говоря уже о том, что ребенку лучше расти на свежем воздухе, чем в загазованном центре Питера. Андрей по-прежнему будет приезжать только на выходные?
Вика в задумчивости взяла вишенку с пирожного. Ладно, лично ей так даже неплохо, а ребенку? Устроит ли его воскресный папа?
– Я уверена, что Сергей никогда бы не допустил подобного положения вещей, – строго сказала мама. – Он не то что на машине, на пузе бы приполз, лишь бы быть с тобой.
Вика мрачно кивнула:
– Угу, приполз. Сжимая в кулаке три рубля зарплаты. Мама, ты его идеализируешь. Я очень рада, что не вышла за него. Это разгильдяй, каких свет не видывал. Сама подумай, уже шесть лет служит на подводной лодке, когда все нормальные люди давно уже ушли из армии! А он все сидит. Это даже хуже участкового врача, тот хоть с больными имеет дело, а Дайнега – с ненормально здоровыми людьми. Таблетку взял, разломил пополам, дал – минимум две болезни вылечил.
– Сережа служит не на баркасе, а на подводном стратегическом военном крейсере, – с достоинством произнесла мама. – У него там кроме таблеток много сложных обязанностей.
– ?!
Мама смутилась.
– Ну да, я переписываюсь с ним по Интернету. Что такого? Сергей – сирота, он тянется к старшим, которые его привечали. Мы же с отцом были уверены, что ты за него выйдешь!
Заметив, как насупилась Вика, мама поспешила с оправданиями:
– Я вижу, Андрей – порядочный человек и очень тебя любит, но все же… Сережа был нам родной по духу, а тут… Другая среда, другие принципы. Все время приходится соответствовать. Я сроду не думала, что придется бывать в таком роскошном доме, как у вас…
Лицо Вики приняло самое безмятежное выражение. Родители считали, что дом построен на доходы Андрея с помощью Николая Петровича, а Вика вносит в семейную кассу скромную докторскую зарплату. Узнай они, что дочь берет гонорары…
– Я вижу, ты довольна мужем, устроена и обеспечена. Но чувствуешь ли ты себя свободно? Не упрекай меня, что вмешиваюсь в твою жизнь, все же мы твои родители и волнуемся за тебя.
«“Волнуемся”! – Вика горько усмехнулась. – Если вы так волнуетесь, почему не пахали по пятнадцать часов в сутки? Почему не заработали столько денег, чтобы дочь могла спокойно учиться и выходить замуж, за кого хочет? Выйди я за Сергея, не заручись поддержкой тестя, где бы я сейчас была? На участке, а то и вовсе безработной. Почему ваше волнение не заставило вас ходить в школу, носить в клювике учителям? А если уж совсем не было денег, войти в родительский комитет, чтобы выбивать деньги из других пап и мам? Ваше участие в моем образовании ограничивалось тем, что вы объясняли мне сложные места программы. Объясняли терпеливо и доходчиво, только совсем не это было нужно! Учителя на мои знания чихать хотели. Я до сих пор вспоминаю последний год в школе как кошмар, как непрерывный бой, который я одна давала целой армии учителей, непременно желавших поставить мне четверку хоть по одному предмету, чтобы золотые медали ушли тем, кто их проплатил. А я ведь еще и работала… Что вам за меня волноваться, когда я всего всегда добивалась сама? И вам ли осуждать меня за то, что я ухватилась за возможность подниматься к вершине не по отвесному склону с непрерывными камнепадами, а по хорошей дороге? Вы прекрасные родители, вы не кормили меня рыбой, а дали мне удочку. Только для хорошего клева нужна соответствующая наживка и место должно быть прикормленным… Черт, неужели Дайнега со своими рыболовными страстями так крепко сидит в моей подкорке?
Вот Николай Петрович, создавший для сына прибыльный бизнес, он – да, волнуется о своем ребенке. А ваше волнение…
Между прочим, свекор начинал с тех же позиций, что и вы. Такой же научный сотрудник. Только он работал, а вы скорбели об упадке фундаментальной науки. Хотя для таких, как вы, фундаментальная наука была прежде всего возможностью спокойно попивать чаек под академическими сводами. А крутиться, пахать, принимать решения – это так… нефундаментально.
Зарабатывали бы деньги, как все нормальные люди, глядишь, и не было бы времени тусоваться в Интернете с бывшими поклонниками дочери».
Ничего этого Вика, разумеется, не высказала вслух. Она сообщила о решении завести ребенка, и мама сразу переключилась на эту волнующую тему.
Ей нужно было побеседовать с Балахоновым, но тот никак не находился. Вика заглянула в кабинет, прочесала отделение – пусто. В операционной его тоже не было. Наконец Леша обнаружился в приемном покое. Лариса поила его чаем, сама же пила какую-то жуткую смесь противоестественно зеленого цвета.
«Ах, она же на диете!» – вспомнила Вика. Несколько месяцев назад к ним по недосмотру проник торговый агент с чудо-системой для снижения веса. И поветрие питаться адскими коктейлями овладело умами большинства медсестер. По системе разрешалось есть овощи один раз в день, а в промежутках утолять голод, разводя порошок из баночки. Стоило удовольствие три с половиной тысячи на две недели. Вика была убеждена, что, если питаться овощами, и так похудеешь, а коктейли несут чисто психологическую нагрузку. Три с половиной тысячи, вырванные из скудного медсестринского бюджета, – железный довод не нарушать диету. Рука сама отдернется от пирожного, как только вспомнишь о потраченных деньгах. Но сестры так истово поверили в систему, что только очень жестокий человек разоблачил бы это мошенничество.
– Как же ты похудела! – восхитилась Вика.
Лариса расцвела:
– Правда?
– Точно! – подтвердил Балахонов, увлеченно жуя пирог с мясом. – Ты давай поосторожнее. А то скоро достигнешь отрицательной массы тела и начнешь сворачивать вокруг себя пространство.
Довольно хихикнув, Лариса приготовила Вике чай, и они с Алексеем вернулись к обсуждению коварного плана – удалить Ларисиному мужу липому и во время операции тайно вшить таблетку от пьянства. Самым главным препятствием к осуществлению этого плана было то, что муж о нем догадался и расставаться с липомой, а заодно и с вредной привычкой отказывался наотрез. В общем, Ларисе просто хотелось излить душу и получить порцию сочувствия.
«А ведь ее муж считается еще не самым плохим, – рассеянно подумала Вика сквозь злость, что не может прервать задушевную беседу и вытащить Лешу для разговора тет-а-тет. – Он по крайней мере работает и приносит Лариске хотя бы те остатки, которые не пропивает. Иногда даже что-то делает по дому. Не играет и не бегает по бабам. И не бьет ее, наоборот, ему самому случается получить от Лариски. Их браку почти двадцать лет, двое детей… Почти образцовая семья, но какая же на самом деле беспросветная и убогая жизнь!»
Вика задумалась о том, что на свете существуют совсем другие формы семейных отношений, нежели те, к которым она привыкла. Сколько жен имеют рядом с собой отвратительный, ненужный балласт! Даже не балласт, а паразитов, высасывающих из них жизненные соки! Но терпят ради брендов «замужняя женщина» и «полная семья». А за вывеской «полная семья» скрывается не единство душ, не общий, в конце концов, бизнес с ответственными партнерами, а лишь тупое сожительство.
Что имеют эти женщины? Тело, валяющееся либо на диване, либо на полу, в зависимости от количества принятого алкоголя. Ни уверенности в завтрашнем дне, которую дает материальный достаток, ни мелких радостей от всяких пустячков, которые хороший муж должен дарить жене, ни душевного подъема, когда рядом с тобой близкий духовно и заботливый человек. Да и радостей плоти они, наверное, тоже не испытывают, ибо человек, не заботящийся о благополучии жены, вряд ли станет беспокоиться об ее сексуальном удовлетворении.
Ознакомительная версия.
