Случилось это спустя пару суток после того, как украинские женки встретили мутанта. Милиция обоих государств всполошилась и давай выуживать китайцев по одному да свозить в кучу, а они все безумные, невменяемые, лопочут что-то, трясутся, то на землю, то на небо показывают. Наконец-то изловили их переводчика, кое-как привели в чувство, после чего тот путано, с пятого на десятое, объяснил, что ночью к ним в лагерь явился то ли дух здешней земли, Сунь Хунь по-ихнему, пришедший забрать их в свои владения, то ли дьявол, перевоплощенный в образ Чингисхана. Будто ногою он топнул, и разверзлась земля, так что часть стены, автокран и несколько бытовок улетели в бездну. А потом натянул свой лук, пустил стрелу – ночное небо раскрылось, и оттуда посыпались драконы. Напустив таким образом дикого ужаса на суеверных китайцев, он вынудил их немедля бежать, куда глаза глядят.
И на самом деле, два пролета уже готовой стены, автокран и четыре вагончика со стройплощадки исчезли бесследно, если не считать глубокой свежей борозды поперек границы, словно пропаханной богатырским плугом. Когда же милиционеры стали изучать ее природу, то обнаружили, что это всего-навсего просадка грунта, образовавшаяся из-за обрушенного подземного тоннеля, – нашли уцелевшие вход на российской и выход на украинской стороне.
Тут впервые и открылось, что хитрые китайцы параллельно со строительством стены, вероятно, по договоренности с контрабандистами или по собственным, далеко идущим планам, в укромных местах тайно копали подземные ходы под нею, да такие, что можно без труда проехать на легковом автомобиле!
По описанию, напугал гастарбайтеров все тот же мутант, только, на восточный взгляд, еще и огнедышащий и умеющий читать чужие мысли. Дело принимало нешуточный оборот, о происшествии сообщили в Москву и Киев, откуда пришли указания разобраться и принять меры.
Когда китайцев выловили и заперли в пустующем коровнике, дабы решить вопрос, оставить их на стройке или депортировать, приехал глава российской Братковской администрации, Пухнаренков, лично курирующий стройку. В прошлом, да и, скорее, в настоящем тоже, он был майором КГБ и варягом, присланным из Брянска управлять сложным пограничным районом. С виду вроде бы интеллигентный, очень вежливый, с тихим голосом, заставляющим все время внимательно прислушиваться к его речи. Но если присмотреться, то можно было заметить, что взгляд у майора либо полностью отсутствовал, либо был неуловим, как у косоглазого, – никогда не поймешь, куда глядит. И от этого создавалось впечатление, будто он все время ускользает и перемещается в пространстве, словно мерцающий призрак.
И в коровнике Пухнаренков возник внезапно, отчего перепуганные китайцы оживленно встрепенулись, прищурили вытаращенные глаза, сжались в кучу и вновь обратились в вязкую гончарную глину.
– Пусть отдохнут день-другой, – заключил глава, удовлетворенный произведенным эффектом, – и приступают к работе. Депортировать не будем.
– Слюсаюся, товалися-господина! – закланялся переводчик и он же бригадир. – Китайса лабота-лабота холосо! Если насяльника мутанта лови-лови.
– Поймаем, – пообещал бывший майор.
На том бы инцидент был исчерпан, однако в это время на ферму черти принесли Дременко. Он припоздал и потому ворвался, как выпущенный из клетки кабан. И вмиг произошло невероятное: образумившиеся было китайцы всклубились пылью и размазались по каменной кладке, полу и даже потолку с криком:
– Сунь Хунь! Сунь Хунь! Насяльника, лови-лови!
И вся эта клейкая масса, словно водоросли, потекла к выходу, так что начальство едва успело выскочить и затворить за собой тяжелые двери. Дременко был смущен, растерян и даже напуган, однако невозмутимый Пухнаренков лишь усмехнулся и не без намека спросил:
– Как вы полагаете, Тарас Опанасович, отчего у китайских товарищей столь неожиданная реакция? На ваше появление?
И, не дождавшись ответа, сел в автомобиль и уехал.
Кто-кто, а уж этот чекист все слухи знал (если только сам их не распускал!), анализировал и делал соответствующие выводы, поскольку в тот же день за безумными гастарбайтерами прислали автобусы и депортировали на родину. Кроме одного – что скрылся на второй заставе.
Короче, все версии внешнего вида мутанта, но с одним, порочащим Дременко, заключением пошли гулять по обоим соседствующим районам двух государств. А народу что, ему дай только над властью посмеяться, время-то вольное началось, никакого уважения и почитания. Тарас же Опанасович ждал выборов головы и утверждения на должности, поскольку отработал на посту два срока, собирался на третий и уже почти год ходил исполняющим обязанности. И сильно переживал и страдал оттого, что депутат Верховной Рады пан Кушнер из соображений демократичности внезапно назначил ему конкурента, москаля Волкова с украинского таможенного пункта, проживающего в незаконном браке со сводной сестрой пана, Тамарой. Жрец таможенного храма, кроме этого, обладал еще одним преимуществом – моложе был лет на пятнадцать и оттого отличался пронырливостью, умел высокому начальству пыль в глаза пускать и втираться в доверие. Несколько месяцев Дременко ломал голову, за какие такие заслуги на бывшего председателя райисполкома счастье повалилось, и мало-помалу раскопал причину. А когда раскопал, то сам испугался и относиться к Волкову стал с осторожностью: оказывается, тот был повязан с паном Кушнером «сладким делом», когда мимо таможни было переправлено на российские спиртзаводы пятьдесят вагонов сахара-сырца. Считай, два состава, и это без железной дороги, без колонн грузовиков, можно сказать, в карманах перенесли – даже въедливый российский пограничник Чернобай ничего не заметил! А другой жрец, таможенник Вовченко, замордованный допросами, чуть не покончил с собой. Журналисты в обоих государствах попрыгали, пошумели, имя депутата слегка потрепали, но, как и следователи, только два факта отбили: сахар на Украине таинственным образом растворился и, уже обезличенный, материализовался на Кавказе.
Волков имел сильное влияние и на мелких контрабандистов, а поскольку этим бизнесом занималось полрайона, то мог, если не испортить дело, порядком навредить. И хоть назначат головой того, на кого пан Кушнер пальцем укажет, однако выборы все равно проводить придется, и тут таможенник может крови попортить.
Бывший секретарь райкома имел единственный недостаток – прошлое служение партийному режиму, а в остальном биография его была безупречна, к тому же старый грех он искупил, будучи активистом на киевском майдане. Таможенника Волкова он знал как облупленного и даже когда-то лично снимал с работы – когда его первая жена похищала социалистическую собственность в особо крупных размерах, а муж ее делал вид, будто ни сном ни духом. При желании можно было тогда преспокойно посадить на нары нынешнего конкурента, да кто бы знал, что так случится? Напротив, подсобил ему остаться на воле, и, выходит, – на свою голову. Вороватость бывшего предрика сейчас расценивалась как способность к предпринимательству, да мало того, таможенник теперь представлял все дело так, якобы еще в те времена боролся с советской властью и от нее же пострадал! И, подлый, чтоб угодить Сильвестру Марковичу, жениться обещал на его сестре, которую все хохлы и москали стороной обходили из-за ее непомерно огромного роста, толщины и физической силы и которая по этой причине в тридцать пять оставалась старой девой.
Волков бы и фамилию на украинскую сменил, да запретили, поскольку один Вовченко уже был и тоже работал начальником таможенного пункта, только российского.
В общем, поплыли по округе такие сплетни, будто это не мутант шастает по лесам, а сам Дременко страдает тайной болезнью, потому раздевается догола, обряжается в вывернутый тулуп и в полнолуние выходит на тропы, чтоб людей пугать. Дело в том, что Тарас Опанасович от природы был слишком волосатый, брился по три раза на дню, когда приезжало начальство. Рост волос у него зависел еще и от внутреннего состояния: как только жизнь чуть наладится, то и борода тише растет, но если начинались волнения и стрессы, то есть на нервной почве, она могла за день на вершок вырасти. Кроме того, густая, рыжеватая шерсть покрывала все тело, в том числе даже пальцы рук до самых ногтей, так что в бане он мылся шампунем для головы и без мочалки. Скорее всего, потому и зашумели повсюду о лунатизме исполняющего обязанности главы, да так назойливо и убедительно, что все это попало в незалежную прессу. Даже мутную какую-то фотографию мутанта напечатали, якобы снятую на мобильный телефон Любкой Когут. И рядом – словно для сравнения, его фото с зимней охоты на вепрей, где Дременко стоял в волчьей шубе, немного выпивший и мутный. Прилагаемая статья была безобидная, но намек настолько ясный, что он сам начал сомневаться в своем здоровье: говорят, человек не помнит потом, где был и что делал. Поэтому наказал дочери своей, Оксане, присматривать, спокойно или нет он спит по ночам, мол, служба у него нервная и психика изрядно поизносилась. Засидевшаяся в невестах Оксана работала врачом на «неотложке», все последние сплетни знала, ко всему привыкла, дала успокоительное, сделала йодную сетку на область сердца и посоветовала не обращать внимания, что люди плетут.
