— Ждать распоряжений штаба, — ответил за Арнольда Манн.
На площадку вышли рабочие команды — привести в порядок взлетную дорожку, засыпать воронки. Они дважды подверглись обстрелу засевших в укрытии снайперов.
— Это ваш «Гладиатор»? — спросил Квейля один из летчиков.
— Ну конечно.
— Вы не из восьмидесятой?
— Да.
— Я брат Хикки.
— Вот как? А я Квейль.
— Квейль? Я так много слышал о вас.
Квейль смотрел на младшего Хикки. Доносилась прерывистая пулеметная стрельба из оврагов, но в общем теперь было сравнительно тихо. Квейль смотрел на Хикки и удивлялся его молодости. Потом вспомнил о Елене, но постарался не думать о ней, потому что она не имела отношения к тому, что происходило вокруг, а ему нельзя было отвлекаться. И он стал искать в лице младшего Хикки черты сходства с братом.
— Жаль, что мне не удалось спасти ничего из его снаряжения, — сказал он юноше.
— Ну, что вы!
— У меня было кое-что из его вещей. Но все пропало.
— Может быть, так даже лучше.
— Пожалуй.
— Я так рад, что познакомился с вами, — сказал юноша.
— Да. Нам надо познакомиться поближе.
На этом разговор кончился.
Квейлю было ясно, что теперь, когда «Бленхеймы» здесь, ему трудно будет что-нибудь сделать для Елены. Он понимал, что у него остается только одна возможность: поехать, чтобы забрать ее либо убедиться, что с ней ничего не случилось или что она может уехать. Но теперь он должен сидеть здесь и ждать приказаний. И ничего не попишешь.
Наступила тишина, нарушаемая только беглым пулеметным огнем да взрывами бомб, доносящимися издали, со стороны Кании и Суда-Бэй. Так продолжалось весь день. В этом затишье таилась угроза, но к вечеру бомбежка в той стороне усилилась и слилась в непрерывный гром. Квейль слышал, как Манн сказал, что в Суда-Бэй настоящий ад, а вокруг Кании почти замкнулось кольцо парашютистов. Вечер прошел в томительном ожидании. Квейль решил, как только стемнеет, отправиться в Суда-Бэй. И когда солнце стало склоняться к закату, он подошел к Арнольду и сказал, что хотел бы повидать жену в Суда-Бэй.
— Там все кишмя кишит немцами, — возразил Арнольд.
— Я знаю. Но, может быть, можно добраться туда по дороге?
— Как только стемнеет, туда пойдут грузовики, — ответил Арнольд.
— Спасибо. Часа через два-три я вернусь, — сказал Квейль.
Он ничего не сказал Тэпу и пошел через лес, покрывавший горную седловину. Его все время окликали, но он каждый раз показывал документ с печатью. Наконец он вышел на дорогу и вскоре сел на один из грузовиков.
— Вам до какого места? — спросил его шофер.
— До оливковой рощи по ту сторону Суда-Бэй.
— Желаю удачи. Утром она была отрезана.
— До каких мест мы можем доехать?
— До той стороны Кании. Я еду в Канию.
— Едем туда, — сказал Квейль.
В Кании его все время останавливали и часовые, и вообще каждый встречный. Быстро миновав совершенно разрушенные бомбежкой улицы, он вышел на дорогу в Суда-Бэй. Тут ему опять попался грузовик, который довез его до окраин городка. Он тоже сильно пострадал. Квейль шагал среди развалин. Остановившие его солдаты, в стальных касках, с примкнутыми штыками, заметно волновались.
Он прошел насквозь весь разрушенный городок, прошел и через мощенную булыжниками площадь, превратившуюся в мешанину мусора, камней и воронок. Через Суда-Бэй торопливо проходили войска и проезжали грузовики. Не обращая ни на что внимания, он свернул к оливковой роще и зашагал по середине дороги; на дороге не видно было ни одного грузовика. Откуда-то спереди, со стороны оливковой рощи, доносилась пулеметная стрельба.
Вдруг его окликнули.
— Кто идет? — послышался голос часового-австралийца.
— Лейтенант авиаотряда Квейль.
— Подойдите сюда.
Он подошел. В сумраке он увидел в руках часового винтовку с примкнутым штыком.
— У меня пропуск, — сказал Квейль.
— Хорошо, — ответил австралиец.
Квейль поблагодарил и пошел дальше.
— К сожалению, тут вы не пройдете, — остановил его австралиец.
— Почему?
— Тут дорога кончается.
— Мне нужно в ту оливковую рощу.
— Только не этим путем, — сказал австралиец. — А зачем вам туда?
— У меня там жена.
— Жена?
— Да.
— Подождите минуту. Я позову лейтенанта.
Австралиец сошел в придорожный ров и кого-то позвал. Квейль остановился. Из рва вышел другой австралиец.
— Вы лейтенант? — спросил его Квейль.
— Да.
— Я лейтенант авиаотряда Квейль. Мне нужно попасть в оливковую рощу.
— Вы никак туда не попадете. Ее заняли немцы. Во всяком случае большую ее часть.
— А женщины, которые там были?
— Их вчера утром увезли.
— Куда?
— Не знаю. Куда-то по берегу, по направлению к Ретимо.
— Как мне туда попасть?
— Туда попасть невозможно. Весь этот район отрезан, — ответил лейтенант.
— Черт возьми! Вы уверены в этом?
— Ступайте по дороге, если хотите. Вы не пройдете и двухсот ярдов.
— Но есть же туда какой-нибудь путь? — настаивал Квейль, приходя в отчаяние.
— Не думаю. Во всяком случае отсюда нет. Мы посылали разведчиков. Они не могли прорваться. Завтра; вероятно, очистим путь, если только не появятся новые парашютисты.
Квейль видел, что наткнулся на каменную стену. Все произошло так быстро. Но этого следовало ожидать. Надо было давно забрать Елену отсюда. Впрочем, еще есть надежда, хоть и неизвестно, все ли с ней благополучно. Неизвестно, уехала ли она с остальными. Он ни в чем не был уверен. Он не знал, что ему делать. Может быть, в штабе что-нибудь известно. Может быть, у них есть телефонная связь с той частью побережья…
— Где штаб? — спросил он лейтенанта.
— В той части побережья. Тоже отрезан.
— Господи боже!
— Да вы не волнуйтесь, — продолжал лейтенант. — С вашей женой, наверно, все благополучно.
— Да, да. Надеюсь.
Квейль плохо понимал, что говорит.
— Завтра мы, наверно, очистим всю местность.
— Да, да.
Квейль постоял в нерешительности. Потом повернулся и, поблагодарив лейтенанта, пошел обратно. Удаляясь, он некоторое время сквозь шум собственных шагов по каменистой дороге слышал разговор обоих австралийцев. Никогда еще он не чувствовал себя таким растерянным.
Он представил себе Елену в новой местности, в какой — он сам не мог бы сказать. Он видел ее то в сандалиях, то с двумя фибровыми чемоданами в руках, шагающей среди других женщин, то во власти немецких парашютистов, которые ее расстреливают. Он ни в чем не был уверен я сам не знал, идти ли ему обратно, или подождать, чтобы затем двинуться дальше вдоль побережья, и задавал себе вопрос, можно ли надеяться, что вторжение кончится неудачей.
Сев на грузовик, отправлявшийся из Суда-Бэй, он вернулся на аэродром. К тому времени уже почти совсем рассвело, и, входя в лес, он опять услышал бомбежку.
Арнольд сидел в темноте за квадратным столом перед палаткой. Возле него стоял часовой. Он окликнул Квейля.
— Это я, — сказал Квейль.
— Нашли ее? — спросил Арнольд.
— Нет. Как штаб? Отрезан?
— Отрезан. Чуть не с двух часов вчерашнего дня.
Квейль вошел в палатку. Он лег на пол и накрылся одной из лежавших тут же шинелей. В палатке спало еще человек пять.
Не успел он закрыть глаза, как уже проснулся. Брезжил рассвет. Началась бомбежка, и люди выбежали из палатки. Он побежал за ними ко рву. Пока он бежал, налетели «Хейнкели». Он прыгнул в ров в тот самый момент, как первый «Хейнкель» нырнул и устремился, казалось, прямо на него. Услышав треск пулемета, Квейль лег, не зная, откуда стрельба: с самолета или из рва, где стоял пулемет «Брена». Он несколько раз выглянул из рва, и каждый раз ему казалось, что все «Бленхеймы» дымятся, кроме одного, который оттащили на край поля, поближе к по-прежнему невредимому «Гладиатору». Бомбежка продолжалась полчаса и была такой упорной и ожесточенной, что все время никто не вставал с земли. Когда налет кончился, Квейль опять поспешил в лес. Арнольд разговаривал по телефону.
— Уничтожены все «Бленхеймы», кроме одного, — говорил он.
Манн тоже был здесь. Он поглядел на Квейля и сказал:
— Теперь крышка.
Вид у него был сердитый.
— Что случилось? — спросил Квейль.
— Да все штаб, — ответил Манн. — Перетрусили. Я получил приказ вести свою часть к ним на выручку.
Квейль опять подумал, что Манн здесь единственный человек, который знает, что ему надо делать.
— Вы говорите о полевом штабе?
— Ну да. Идиоты. Прислали сюда всех шоферов транспортного батальона удерживать этот проклятый пункт. Да они винтовку никогда в руках не держали. Из всех этих идиотств это… Ведь если мы потеряем аэродром, все пропало. Прилетят самолеты с войсками, и тогда прости-прощай…
— Когда удалось установить связь со штабом?
— С час назад.
— Туда есть доступ?
