Ознакомительная версия.
Перед тем, как провалиться в блаженный сон, Геру вдруг некстати пронзила мысль о том, что если до сих пор смертельных врагов у него не было, то сегодня появился именно такой враг. Потом подумал, что, скорее всего, теперь, после того, как с «Патиссоном» в его жизни было покончено раз и навсегда, никто из «шестерки» ему больше не пригодится. Зато пригодятся деньги за тот самый не введенный толком товар. Деньги Гера решил не возвращать. Обойдутся…
Он уснул. Во сне ему снился Раков, стоящий в той же самой позе, что и возле костра на бетонном полу, но отчего-то возле куста, кажется, черники. Только вместо ягод куст был усеян маленькими смешными скелетиками. Раков, чьи руки не были связаны, горстями обрывал с куста пригоршни скелетиков и, судорожно запихивая их в свой рот, с хрустом разжевывал и глотал.
Прошло несколько месяцев. Герман и Настя сыграли свадьбу, одним из свидетелей на которой был дядя Петя. Квартира Германа, прежде холодная и необжитая, благодаря хлопотам Насти стала уютным семейным гнездышком. Она почти всегда возвращалась домой в одно и то же время – около восьми вечера. Гера, если не был в командировке, то также стремился попасть домой как можно раньше, чтобы провести с молодой женой больше времени. Вдвоем им было нескучно. Они постоянно обсуждали события, произошедшие за день, строили планы на будущее. Настя старалась показать себя примерной хозяйкой, и это удавалось ей на славу. Она открыла в себе талант «кухонной магии», как сама она называла свое умение вкусно готовить, и Гера, путь к сердцу которого лежал, как и водится у мужчин, через желудок, воздавал должное тем сложным и замечательно вкусным блюдам, которые Настя с легкостью, будто шутя, готовила, и было видно, что этот процесс доставляет ей ни с чем не сравнимое наслаждение.
Настя продолжала работать в «Профиле». Герман устроил ей несколько встреч с известными политиками, и после интервью с ними, напечатанными в журнале, карьера журналиста стремительно пошла у Насти в гору. Редакция доверяла ей самые ответственные статьи, публичные люди с радостью соглашались побеседовать и словно помимо своей воли обязательно сообщали о себе что-то такое, отчего читательская аудитория приходила в бурный восторг.
Гера, по собственному выражению, которое он любил повторять, «вознесся окончательно». Его отдел занимал три большие комнаты в той самой гранитной башне, а сам Гера восседал за огромным столом в отдельном кабинете с видом на Садовое кольцо. Ему нравилось это движение машин, постоянно изменяющаяся за окном картина. Во время долгих телефонных разговоров он очень любил смотреть в окно и ощущать эту всеобщую деловую суету. Суть работы Германа заключалась в следующем: его отдел готовил разработки всех перспективных направлений, в которых «Юксону» было бы интересно участвовать или на правах партнера, или стать единоличным собственником. Речь шла в основном о скупке более мелких нефтяных компаний, в огромном количестве расплодившихся по всей России. Некоторые из них в одиночку владели интересными активами, которые сами по себе особенной ценности не представляли, являясь лишь отдельными звеньями в процессе добычи нефти и ее переработки, но для «Юксона», владеющего несколькими нефтеперегонными заводами, такие приобретения были стратегически интересными. Как правило, каждая маленькая нефтяная компания так или иначе имела отношение к какому-нибудь крупному чиновнику из администрации того региона, где была зарегистрирована. Гера выезжал на переговоры сам, и чаще всего после его визита необходимость в следующих встречах и обсуждениях отпадала сама собой. Он просто привозил с собой нужное количество денег, и, когда чиновник начинал проявлять скуку от обыкновенно формального характера разговора или, наоборот, выражал свое полное несогласие агрессивным способом или жестом покручивания у виска указательным пальцем, Гера молча клал перед ним толстый кейс, способный вместить несколько миллионов евро или долларов. Он щелкал замочками, откидывал крышку, а рядом клал нужный документ, который чиновник должен был подписать. Он всегда чувствовал наступление нужного момента и прекрасно ощущал степень «готовности» чинуши «принять на грудь». Иногда, впрочем, очень редко, чиновник с притворным смехом отодвигал от себя и деньги, и документы и отказывался вести дальнейшие переговоры, очевидно, набивая таким образом цену и намекая на увеличение суммы взятки. Задачей Геры было не переплачивать, и тогда он молча доставал из внутреннего кармана пиджака автоматный патрон калибра 7,62 и, положив его поверх отвергнутых чиновником денег, вновь аккуратно придвигал к нему кейс и документ. Это действовало во всех остальных случаях, и хотя у Геры про запас был, как говорят в одной телевизионной передаче, «звонок другу», то есть Орлову, он ни разу этим вариантом не воспользовался. Репутация «Юксона» была грозной, и почти не находилось желающих вставлять этому монстру палки в колеса. Если же и была жалкая кучка несогласных, то и они замолчали, когда поползли слухи о том, что Орлов лично расстрелял нескольких человек из прежнего состава акционеров «Юксона», когда-то, в самом начале создания компании, получивших некоторое количество ее привилегированных акций почти даром. Тех самых, что составляли по нескольку процентов от общего пакета.
Позже, после того, как акции «Юксона» стали баснословно дорогими и Хроновский решил сосредоточить все ценные бумаги в своих руках, эти «карлики-трехпроцентники», как сам он называл их про себя, вдруг заартачились и стали заламывать за свои бумаги баснословную цену. Хроновский был человеком не жадным, но наглецов не любил и, вызвав Орлова, проинструктировал его таким образом, что некоторые из «карликов» бесследно исчезли, а остальные, испугавшись, отдали свои акции даром.
Чем дольше Герман вникал в суть бизнеса «Юксона», тем больше он удивлялся той совершенной системе подкупа, что, казалось, предусматривала все инстанции, от которых, нет, даже не зависел, а лишь мог бы зависеть «Юксон». Аналитики Орлова составляли на любого из нужных «Юксону» людей, будь то чиновник, депутат или офицер из органов, подробную справку. На каждого из этих людей собирался компромат, и как только до человека, что называется, «доходило дело», его тем или иным способом вынуждали лить воду на мельницу «Юксона».
Гере очень хотелось отличиться. Он чувствовал себя в своей стихии. То, что он делал, опьяняло его, как в тех редких случаях, когда человек, занимаясь любимым делом, еще и получает за него более чем достойное вознаграждение. Однако ему страшно хотелось выделиться, хотелось совершить что-то полезное для «Юксона», и вот однажды его осенило.
Гера знал, что источником баснословных прибылей «Юксона» и стремительным ростом благосостояния его управленцев были скрытые от налогов миллионы тонн выкачанной из-под земли нефти, которая по документам и нефтью-то не являлась, а носила непонятное название «скважинная жидкость».
Пробурили в земле скважину, пошла оттуда нефть, а ее вместо нефти записали как «скважинная жидкость с содержанием нефти не более пятнадцати процентов». С пятнадцати процентов заплатили налоги, а восемьдесят пять процентов взяли, да и банально зажулили. Все деньги, полученные от реализации «жидкости», через те самые скупленные маленькие нефтяные компании, не имеющие на бумаге никакого отношения к «Юксону», переводились за границу на оффшорные счета и после некоторого путешествия по целому ряду мировых банков превращались в легальные, «отмытые» деньги. Однако продавать нефть за рубеж было до сих пор делом, с точки зрения получения сверхприбылей, невыгодным. Процесс был слишком уж поднадзорным, публичным и приносил лишь стандартную прибыль, получавшуюся после вычета всех налогов и выплат – с точки зрения Рогачева и Хроновского – довольно незначительной.
В своих командировках, уютно расположившись в салоне «Сесны» – одного из самолетов, принадлежащих «Юксону», Гера долгие часы проводил в раздумьях о том, как бы можно было создавать фирмы-однодневки, не выплачивающие никуда никаких налогов, а тихо закрывающиеся после нескольких месяцев работы. Процесс представлялся Гере невозможным оттого, что каждая фирма-экспортер должна была иметь собственную нефтедобычу, а это всегда масштаб, и однодневку при таком масштабе не слепишь.
Гениальная мысль, как всегда, пришла к Гере совершенно неожиданно при подлете к Нижневартовску. «Сесна», вынырнув из низкой облачности, готовилась к посадке. Под фюзеляжем самолета проплывали одно за другим знаменитые нижневартовские нефтяные месторождения. Наконец показалось самое крупное – «Самотлор». На огромной площади вплоть до линии горизонта виднелись частые факелы. Жгли нефтяной газ. Гера посмотрел на привычную картину и хотел было отвернуться, как вдруг хлопнул себя по лбу и охнул оттого, что все оказалось так просто. Он вытащил из спинки впереди стоящего кресла трубку спутникового телефона и набрал номер дяди Пети:
Ознакомительная версия.
