Что это? Мешок с углем. Находка.
Затаскиваю его в холодную, темную комнату. Медленно развожу огонь в камине. Уголь схватывается быстро. Сижу, заворожено глядя на прыгающие языки пламени - единственный в комнате источник света, если не считать то и дело вспыхивающий огонек автоответчика, бросающий тусклый красноватый отблеск на фотографию Стейси.
Поднимаюсь и нажимаю на кнопку, чтобы прослушать сообщения.
- Брюс, это Банти. Пожалуйста, позвони мне. Гудок.
- Брюс, снова Банти. Я беспокоюсь о тебе, дорогой. Мне сказали, что ты заболел. Звонила, но тебя не было. Позвони.
Гудок.
- Это Крисси. Позвони мне как-нибудь, ковбой! Гудок.
- Привет, Брюс. Это Гас. Надеюсь, все в порядке и ты скоро вернешься в строй. Звякни!
Гудок.
- Мистер Робертсон, это Хизер Сим, мама Юэна. Было бы прекрасно, если бы вы смогли взять билеты на матч с «Селтиком» на двадцать первое. Перезвоните, пожалуйста, по номеру шесть-один-два-семь-четыре-четыре-три. Еще раз спасибо.
Гудок.
- Брюс, детка, это Крисси, последняя из Великих Притворщиц. Ты не звонишь и не отвечаешь. Была поблизости от твоего дома. Знаю, ты там. Похоже, тебе давно не отключали газ. В чем дело, малыш? Боишься, что перегреешься? Позвони, как только отыщешь свои яйца!
Гудок.
- Кто-нибудь дома? Ладно, понял... Гудок.
- Брюс... пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, позвони мне. Позвони мне!
Гудок.
- Гас. Я пролетел, Брюс. Они отказали мне. Позвони. Я это так не оставлю. Ты знаешь, кто пошел на повышение.
Гудок.
- Алло... Гудок.
Хватит. Отключаю телефон. Что мне сейчас надо, так это побольше смотреть телевизор. Телевизор.
Нет. Каналы, голоса... везде эти ебаные голоса...
Стук в дверь. Я бы и не открыл, но тот хуй, кто бы он ни был, колотит и колотит, как будто вознамерился войти любой ценой. Так стучат полицейские. Открываю. Так и есть, он стоит передо мной, а я смотрю ему через плечо и вижу, как «БМВ» Тома Стронака выезжает со двора и сворачивает на дорогу. Зимнее солнце бьет в глаза. Метель. Она прошла. Вот же блядство.
- Я должен был прийти, Брюс, - говорит он нам. - Беспокоился о тебе. Ты, конечно, попал. В общем, я должен был прийти.
Мы предпочли бы закрыть дверь, но в данный момент, похоже, его легче впустить. Ничего не говорим, но проходим в кухню и садимся. Смотрим на сад - все мертво и заброшено. А когда-то там было мило. В саду работала Кэрол, я - никогда. Хотя я ценил ее усилия. Мне нравилось сидеть там с баночкой пива. Простые удовольствия. Качели... я поставил их для Стейси несколько лет назад. Сколько?
Рэй проходит за мной и садится напротив. Озабоченный гость.
- Конечно, Брюс, не мне тебе говорить, что хотя я и рад повышению, но... ну, ты понимаешь. Если бы ты не... ну, если бы не твои проблемы... конечно, это место досталось бы тебе, приятель. Надо признать.
- Ладно, Рэй, как есть, так и есть, - киваем мы. Вот оно что. Вот что хотел сказать Гас.
Физиономия Леннокса установлена на осторожную улыбку, которая почти не затрагивает подтянутый рот; взгляд бегает, но как-то механически, и глаза остаются мертвыми. Сейчас он полицейский.
- Знаешь, в чем твоя проблема? - Рэй холодно смеется. - Проповедывал одно, а практиковал другое.
Мы не отвечаем.
Леннокс говорит так, словно заботится о нашем благе, а вовсе не пришел покрасоваться.
- Ты же сам мне говорил, Брюс. Помнишь? Вникни, какова линия партии, а уж потом трепли языком.
- Да, помню, - говорим мы.
- Так вот, Брюс, тебе придется выучить новую роль. Как ту чушь насчет равных возможностей. Мели, что хочешь, но делай это с убеждением. Вот почему такие, как Гиллман... - Он снисходительно усмехается и качает головой. Отрепетировал. - Никакого расизма, никакого женофобства. Ты же не первый день живешь, Брюс. Вся эта чушь про равные возможности началась с массовой безработицы. Нельзя же допустить, чтобы какая-то шелупонь отбирала работу у сынков и дочек богачей. Вот и появилась кучка привилегированных черножопых, чтобы демонстрировать перспективу для всех. А на самом деле хорошая работа всегда приберегается для буржуазии. Вводятся всякие требования по образовательному минимуму, о которых раньше и не слышали, и все такое прочее. На хуй перемены. В Лондоне черные будут время от времени получать дубинкой по башке от своих. Все должно оставаться по-прежнему. Ты и сам понимаешь.
- Да, верно, Рэй.
- Не хочу сказать, что ты динозавр, Брюс, но ты сам позволил этим мудакам представить себя в не самом лучшем виде. Держи карты поближе к груди, приятель.
- Верно, Рэй, я всегда тебе так говорил.
- В том-то и дело, что говорил.
Он оглядывает комнату и брезгливо морщится. Встает. Леннокс победитель - Робертсон побежденный.
Кто бы мог подумать. Наверное, только Леннокс.
- Ладно, Брюс, мне пора. И последнее. Когда получаешь повышение, возникает проблема, как строить отношения со старыми друзьями и все такое.
Он пристально смотрит на нас, как будто ожидает, что мы сейчас закиваем и скажем, да, конечно, понятное дело, Рэй. Но в наших глазах пустота. Нам нечего сказать.
- Мы с тобой оба профессионалы, Брюс, и наше дело - утверждать закон. Однако твои методы и мои методы - две очень разные вещи. У нас в прошлом были кое-какие общие делишки, но теперь с этим покончено. С коксом и всем остальным дерьмом. - Он снова смотрит на меня, и я впервые замечаю в нем уверенность, которой никогда не наблюдалось раньше. Уверенность человека, знающего, что за ним сила государства. - Усек?
- Конечно, Рэй.
- Как поется в песне, «что прошло, то прошло, и быльем поросло». Не забывай об этом, и все будет в порядке. О'кей?
- О'кей...
- И вот что, Брюс, без обид, ладно?
- Какие обиды, Рэй? Ты же меня знаешь, я никогда не держался за прошлое. Уверен, из тебя получится отличный инспектор.
Леннокс крепко сжимает мое плечо.
- Спасибо, приятель. Все, мне надо идти. Увидимся. У меня еще много дел.
- Да, разумеется, Рэй. Счастливо.
- И тебе счастливо, Брюс. Да, послушай... Я тут видел на днях Блейдси. В клубе на Шрабхилле. Пришибленный он какой-то. С ним, понятно, никто и не разговаривал. Потом Гиллман объяснил ему что к чему, по-своему. Сомневаюсь, что наш мистер Блейдс осмелится теперь заявиться в Ложу. Ну, все.
Рэй подмигивает, прищелкивает языком и уходит. Переключаю каналы.
(Ты вырос и стал работать на той же шахте, что и человек, которого. Ты ощущал его ненависть. Но теперь у тебя были друзья. Например, старый шахтер из Ская, Кроуфорд Даглас. Ты знал его еще с детства. Это он увел тебя от угольной горы и от поломанного тела Стиви в дом бабушки в Пеникуике. Вы с ним хорошо ладили. Одно время ладила с ним и твоя бабушка. Но потом они разбежались. Кроуфорд долго жил в Ньюгрейндже. Он недолюбливал твоего отчима, Йена Робертсона. Уже одного этого было бы достаточно, чтобы вы сошлись. Именно Кроуфорд привел тебя в древний и благородный орден свободных каменщиков. Однажды ночью, изрядно поддав, он поведал тебе подлинную историю твоего кровного отца. Оказывается, этот человек не умер)
Слушаю голоса и жму на кнопки пульта, переключаясь с канала на канат, но голос вес звучит. Все тот же настойчивый, мягкий, поедающий меня изнутри голос...
...переключаю каналы...
(Семья Молли Хэнлон в свое время перебралась из Ирландии в Шотландию, где нашла работу на шахтах Мидлотиана. Молли росла в Ньютонгрэйндже и там же влюбилась в местного парня по имени Йен Робертсон, молодого шахтера, работавшего с ее отцом. Йен не видел необходимости венчаться в католической церкви, но согласился ради невесты. В конце концов чего не сделаешь во имя любви. А затем случилось нечто ужасное, нечто такое, что стало настоящим испытанием его чувства.)
...переключаю каналы... фильм из Бондианы... На этот раз с Роджером Муром...
(Однажды, когда Молли высаживала цветы на могиле отца, на нее напал какой-то мужчина. Он избил и изнасиловал девушку. Молли смогла дать описание нападавшего, и его вскоре задержали. Насильника судили по обвинению в ряде изнасилований и сексуальных домогательств в отношении как женщин, так и мужчин. На суде выяснилось, что преступник страдал серьезными психическими расстройствами: острой шизофренией, депрессией, приступами истерии. Но настоящая трагедия началась тогда, когда было установлено, что Молли забеременела я насильника. Она обратилась за советом к местному священнику. Отец Райан сказал, что так как она католичка, то не должна препятствовать появлению новой жизни. Йен Робертсон, несмотря на все свое горе, остался с ней. Они поженились, а затем родился ребенок, которому дали имя Брюс.)
Переключаю каналы... мультфильмы... Диснеевский «Красавица и Чудовище»...
(Йен Робертсон не бросил жену, но каждый раз, глядя на малыша, он видел лицо человека, чья фотография была помещена на первой странице «Дэйли Рекорд» под заголовком ЛИК ЧУДОВИЩА. Ты знал, что не похож на него. Не похож на монстра. Но тебе пришлось доказывать это.)
