— Сотни фунтов? — у Дина буквально отвисла челюсть. — Где это он его потерял?
— Здесь! Сегодня! На Гусиной ярмарке! Конечно, Диана Тэрбот не умеет хранить секреты даже под страхом смерти, так что наверняка уже полдеревни этот бумажник ищет. Может, уже нашли. Но нет дураков, чтоб вернуть его обратно такой говенной жопе, как Росс Уилкокс.
— Полдеревни состоит у него в шайке, — не согласился Дин.
— Это не значит, что они его любят.
— А как это получилось… — мой голос дрожал, — …что он разгуливал с сотнями фунтов в кармане?
— О, это печальнейшая на свете повесть! Представь себе, твой приятель Росс сидел у своего папки в гараже после школы, и вдруг подъезжает машина. «Тук-тук!» «Кто там?» «Налоговая инспекция!» Гордон Уилкокс уже много лет не платил налоги. Последний раз, когда к нему приходил фининспектор, он его прогнал паяльной лампой. На этот раз инспекторы захватили с собой полицейского из Аптона. Но прежде чем они успели зайти в кабинет, Гордон Уилкокс выхватил все наличные из сейфа, сунул Уилкоксу младшему и велел мухой лететь с ними домой. С глаз долой, из бухгалтерии вон. Большая ошибка! Уилкокс решил походить с этими деньгами, поняли? Думал произвести впечатление на свою девушку толщиной, скажем так, бумажника. Может, хотел часть денег припрятать. Может, и нет. Мы никогда не узнаем, потому что деньги исчезли.
— Так что он делает теперь?
— По последним данным Анжелы Буллок, он сидел в автобусной остановке и курил.
— Должно быть, от страха отложил кирпичей, — сказала Дебби Кромби. — Гордон Уилкокс больной на голову. Бешеный.
— Что значит «бешеный»? — я впервые в жизни заговорил с Дебби Кромби.
— Ты знаешь, куда девалась мамка Росса Уилкокса?
Скрылась бегством, осознав, что ее сын — воплощение зла?
— Куда?
— Она потеряла полоску почтовых марок.
— Почтовых марок?
— Полоску из пяти почтовых марок. Это была соломинка, сломавшая спину верблюду. Я тебе клянусь, Джейсон, Гордон Уилкокс так ее избил, что в больнице ее неделю кормили через трубочку.
— А почему… — черная дыра у меня внутри разверзалась все шире, — почему его не посадили?
— Свидетелей не было. Адвокат попался ловкий и доказал, что она сама несколько раз сбросилась с лестницы. Да еще она очень вовремя двинулась умом. Судья в Вустере постановил, что она «ментально нестабильна».
— А если он такое сотворил из-за каких-то марок, — Дебби Кромби обхватила руками свой футбольный мяч, — представь себе, что он сделает за сотни фунтов! Росс Уилкокс, конечно, сволочь еще та, но взбучки от его папаши я и врагу не пожелаю.
* * *
Дин с уханьем поехал вниз по «Головоломному склону Али-Бабы». Едва я приготовил свой коврик, как небо со стороны Велланда взорвалось фейерверками. Ночь Гая Фокса только завтра, но велландские ждать не умеют. Стебли медленно росли в небе и вдруг с хлопком распустились в замедленную съемку расцветающих хризантем. Посыпался звездный дождь — серебро, пурпур, фениксово золото. Хрумтящие «бубух» донеслись с опозданием на секунду. Бум… бум… Лепестки фейерверка осыпались и обратились в пепел. Больших было всего штук пять или шесть, но такие красивые!
Никто не взбирался на башню, где я стоял — я бы услышал шаги на ступенях.
Все так же сидя на краю скользкого склона, я достал бумажник Уилкокса и стал считать Уилкоксовы деньги. Мои деньги. Это не были пятерки или десятки — нет, сплошные двадцатки. Я до сих пор двадцатку и в руках не держал. Пять… десять… пятнадцать…
Тридцать королев Елизавет. Бледных в звездном свете.
«ШЕСТЬСОТ!!! ФУНТОВ!!!» — завизжал я.
Но про себя.
Если их у меня найдут — все равно кто — я даже не решался представить, чем это мне грозит. Я заверну деньги в полиэтилен, положу в коробку для сэндвичей и спрячу. Лучше всего где-нибудь в лесу. А бумажник надежней всего бросить в Северн. Жаль. У меня нет бумажника, только дурацкий мешочек на молнии. Я понюхал бумажник Уилкокса, чтобы хоть атомы от него перешли в мой организм. Жаль, что нельзя вдохнуть атомы Дон Мэдден.
Сидя на башне, я думал о том, что у Гусиной ярмарки — свое волшебство. Оно обращает мою слабость в силу. Оно обращает наш общинный луг в это подводное царство. Песня «Ghost Town» группы «Specials» летела, как мыльные пузыри, с «Волшебной горы», «Waterloo» «ABBA» — с «Летающих чашек», тема из «Розовой пантеры» — с цепной карусели «Ветерок». «Черный лебедь» был так полон народу, что потроха перли наружу. Еще дальше, где раскинулись поля, деревни плыли по воздуху, держась ни на чем. Хэнли-Касл, Блэкмор-Энд, Бразеридж-Грин. Вустер был как сплющенная галактика.
Но самое лучшее — то, что я изобью Уилкокса в кашу. Я! Руками его отца. С какой стати мне из-за этого переживать? После всего, что Уилкокс делал со мной. И ни тот, ни другой об этом никогда не узнают. Идеальная месть. И вообще Келли преувеличивает. Ни один отец не станет так уж жестоко избивать сына.
Послышались шаги на ступенях — на башню кто-то лез. Я торопливо сунул богатство в карман, снова уселся на колючий коврик, и дивная мысль скользнула ко мне в голову как раз в тот момент, когда я соскальзывал вниз: за шестьсот фунтов можно попробовать купить «Омега Симастер».
Сегодня я закладывал виражи, как истинный повелитель «Головоломного склона».
* * *
— Эй, — сказал Дин, когда толпа несла нас мимо палатки с жареной картошкой, — да неужто это твой папка?
«Не может быть», — подумал я, но это был именно он. В плаще, как у лейтенанта Коломбо, и офисном костюме. На лице морщины — словно их с силой загладили утюгом. Я подумал, что папе не помешал бы очень длинный отпуск. Папа ел жареную картошку из газетного кулька деревянной вилкой. Бывают сны, в которых вполне нормальные люди появляются в совершенно ненормальных местах, и сейчас я как будто попал в такой сон. Я не успел сообразить, почему нам надо срочно уносить ноги — папа нас заметил.
— Привет, ребята.
— Добрый вечер, мистер Тейлор, — Дин говорил с опаской. Они не виделись еще ни разу после той истории с мистером Блейком, в июне.
— Привет, Дин. Как рука?
— Спасибо, ничего, — Дин пошевелил рукой. — Как новенькая.
— Рад слышать.
— Привет, папа, — я тоже нервничал, сам не зная отчего. — Что ты тут делаешь?
— Я не знал, что мне нужно твое разрешение, Джейсон.
— Нет, нет, я не то имел в виду…
Папа старался улыбнуться, но получилась только болезненная гримаса.
— Знаю, знаю. Что я тут делаю? — папа выудил вилкой кусочек картошки и подул на него. — Видишь ли, я ехал домой. И увидел весь этот шум и тарарам.
Голос у него был какой-то странный. Мягче обычного.
— И решил, что не могу же я пропустить Гусиную ярмарку. Решил побродить немного. Унюхал вот эти, — папа встряхнул газетным кульком. — Ты знаешь, мы одиннадцать лет живем в Лужке Черного Лебедя, и я первый раз выбрался на Гусиную ярмарку. Я все собирался сводить и тебя, и Джулию, когда вы были маленькие. Но что-то важное мне всегда мешало. Что-то очень важное… не помню что.
— Ой, да. Мама звонила из Челтнема. Велела передать тебе, что в холодильнике киш. Я оставил тебе записку на кухонном столе.
— Очень любезно с твоей стороны. Спасибо, — папа воззрился в глубины своего кулька, словно там были написаны ответы на его вопросы. — Эй, а вы-то поели? Дин? Хотите жареную картошку с чем-нибудь?
— Я съел сэндвич и вишневый йогурт перед тем, как выйти из дому, — я не стал упоминать про яблоко в карамели на случай, если оно окажется выброшенными деньгами.
— Я съел в этом ларьке три «Всеамериканских гурманских хот-дога». Я их горячо рекомендую, — Дин похлопал себя по животу.
— Отлично, отлично, — папа сжал голову руками, словно она у него болела. — А. Позволь, я тебе, э…
Папа сунул мне в руку две новенькие фунтовые монеты. (Час назад два фунта показались бы мне сокровищем. Сейчас они не превышали одной трехсотой моего состояния.)
— Спасибо, папа. А ты не хочешь… э…
— Я бы с удовольствием, но меня ждет такая огромная куча бумаг, что они уже начали размножаться делением. Мне нужно строить планы. Стелить постели и раскладывать в них горячие грелки. Нечестивым же нет покоя, как говорится. Дин, рад был тебя повидать. У Джейсона теперь свой телевизор в комнате — он наверняка хвастается не смолкая. Приходи смотреть. Что этому телевизору зря там… ну, в общем… стоять…
— Большое спасибо, мистер Тейлор.
Папа швырнул кулек в бочку для мусора и пошел прочь.
«А что, если ты его видишь в последний раз?» — подтолкнул меня Нерожденный Близнец.
— Папа!
Я подбежал к нему и заглянул в глаза. И вдруг понял, что почти догнал его ростом.
— Я хочу быть лесником, когда вырасту.
Я ведь не собирался ему рассказывать! Папа вечно критикует мои планы.
