– Пожалуйста, передайте своей дочери, что я очень люблю ее и готов на ней жениться в любой момент, какой она сочтет удобным для этого события.
Он молча уставился на меня. Если его нападение призвано было (думаю, что именно так, хотя, может, я и ошибаюсь) заставить меня оплатить Хелен аборт, то предложенный мною выход был для него полным провалом. Аборт был бы осуществлен за мой счет. А свадьбу должен оплачивать он. Его фигура вдруг утратила свою массивность. Я по-прежнему улыбался, но он уже не замечал этого. Может быть, он решил, что это страдальческая улыбка.
– А ты не думаешь, что она предпочла бы услышать это из твоих уст? – спросил он устало.
– Возможно, – ответил я. – Мы договорились встретиться ровно через неделю и обсудить все подробности. Но если вам кажется, что ей нужно дополнительное подтверждение, передайте ей мои слова. Завтра я еду к родителям. Для них эта новость будет такой же шокирующем, как и для вас…
– Ни один шахтер не пожалеет, что его сын женится на моей дочери! – взвизгнул Юм.
– Хорошо. Я позвоню Хелен, как только вернусь обратно.
Я поднялся и указал на свой стол, заваленный книгами, добавив:
– А теперь я хотел бы вернуться к своим занятиям. Скоро начинается новый семестр, и мне желательно быть хорошим студентом, коль скоро я собираюсь жениться и содержать семью.
Подойдя к двери, я сказал высокому юноше:
– Прошу прощения…
Он посторонился. Вскоре я узнал, что ему всего пятнадцать.
– Меня зовут Кевин, – пробормотал он неуверенно.
Я открыл дверь нараспашку:
– До свидания, Кевин.
Бросив на отца вопросительный взгляд, он мы шел в коридор. Старший брат молча последовал за ним, с ненавистью посмотрев на меня. Я ответил ему вежливым кивком головы и словами:
– До свидания.
Мистер Юм пошел к выходу, медленно переставляя ноги и покачивая головой. Он остановился напротив меня и заявил:
– Ты бесчувственный человек.
Я пожал плечами. Теперь меня не слишком интересовало мнение окружающих по поводу того, кто я такой. Он вышел, и я закрыл дверь.
В комнате опять воцарилась тишина. В ней ощущалось нечто до боли знакомое, что слегка давило на сердце и мозг. Такое ощущение не покидало меня в доме родителей, пока я не уехал в Глазго. После кошмара последних полутора часов это знакомое ощущение было даже приятно, тем более что я его заслуживал. Последние шесть месяцев я прожил в свободной атмосфере вседозволенности, полной любви и дружеского взаимопонимания. Теперь я должен был платить за свою свободу. Отныне Глазго и весь окружающий мир пропитались настроением родительского дома, а где-то в глубине моей души тихий голос шептал: «Поделом тебе» и противно хихикал.
Родителей расстроила моя новость, но они не выказали никакого раздражения.
– Ну что же, Джок, такое не впервые случается на белом свете, – вздохнул отец.
Мать выразительно посмотрела на него. Он сделал вид, что не заметил, и сказал, что имеет в виду примеры из истории, ведь непредвиденная беременность – очень распространенное явление. Я больше всего опасался, что они спросят, люблю ли я эту девушку (нет), любит ли она меня (нет), не думали ли мы об отказе (да), что для этого нужно (деньги), сколько (две-три сотни фунтов), хорошо, сынок, мы не богаты, ты знаешь, но кое-какие сбережения есть, и если они помогут решить твою проблему и т. д. и т. п. Но они только спросили, хорошая ли она девушка, и, услышав, что она учится в колледже, а отец ее владеет лавкой, успокоились.
Итак, Макльюиши в полном составе отправились в Камбусланг знакомиться с Юмами. Когда мать сказала мисс Юм, что, мол, как замечательно, должно быть, иметь такой славный дом с садом, она сказала это искренне, но в голосе ее слышалось больше холодной вежливости, нежели восхищения. Тоном удачливого предпринимателя, беседующего с работником своего конкурента, мистер Юм спросил отца о состоянии британской угольной промышленности, но скромный и спокойный ответ отца сбил с него спесь, и обе стороны перешли к обсуждению насущных дел. Собственно, решать было особо нечего. Обе стороны хотели, чтобы свадьба была тихой. Мистер и миссис Юм предлагали провести тихую церемонию в местной церкви, а потом устроить небольшой прием для ближайших друзей и родственников в гостинице. Я сказал, что предпочел бы официальную церемонию и Глазго, а потом обед в ресторане только для наших семейств. Миссис Юм возразила:
– Тогда будет казаться, что мы чего-то стесняемся. Как будто нам есть что скрывать.
– Нам действительно есть что скрывать, – заметил я.
– Это тебе есть что скрывать! – сказал мистер Юм с яростью. – А моей дочери скрывать нечего!
К моему удивлению, Хелен произнесла:
– Я согласна с Джоком.
Старшие Юмы предпочли игнорировать слова дочери и своего будущего зятя и обратились к старшим Макльюишам:
– Вы ведь понимаете, как важно для молодой семейной пары начать супружескую жизнь достойным образом?
– Я понимаю, о чем вы, – сказала мать. – Но разве пожелания молодоженов не превыше всего?
– Разумеется, нет, – отрезала миссис Юм.
– Не забывайте, кто платит, – добавил ее муж. – За все плачу я.
Повисла пауза. Ее нарушил мистер Юм:
– Хелен! Ты действительно не хочешь благопристойной свадьбы или ты просто стараешься понравиться будущему супругу?
Она пожала плечами.
– Отлично, – подытожил Юм. – Поскольку и моя дочь, и твои родители идут у тебя на поводу, то единственный, кто противостоит тебе, – миссис Юм. Вместе со мной наша оппозиция вдвое превосходит твои силы.
Я вскочил, схватил со стола настольную лампу, прицелился и сбил с буфета несколько стеклянных ваз, потом расколол фотографии курортов на стенах и очки на суровой практичной физиономии мистера Юма. Потом я помочился на каминный коврик… Нет, конечно, я ничего этого не сделал. Я сказал только:
– Делайте что хотите, мистер Юм.
Не думаю, что он расслышал презрение в моем голосе…
Вo время нашего визита к Юмам я обратил внимание, что моя мать то и дело с любопытством поглядывала на Хелен. В ее глазах я читал вопрос: «Неужели эта женщина и в самом деле так вскружила голову моему сыну, что он за шесть недель потерял несколько кило веса и подтянул ремень?» Она не могла понять этого. Она видела, что Хелен совсем не чувственная. Например, с Дэнни мы всегда засыпали в объятиях друг друга, а Хелен всегда поворачивалась на другой бок, как только заканчивалось наше соитие. Я заметил, как мать сдалась, отчаявшись ответить на эти вопросы. Она пожала плечами и покачала головой. Весь мой путь к супружеской жизни был отмечен загадочным пожиманием плеч.
В общем, все было улажено так, как хотели Юмы, но я затаил план небольшой мести. Я попрошу Алана быть моим шафером. Я возьму для него напрокат шикарный костюм с полосатой рубашкой, галстуком и т. п., и его величественны и в то же время дружественный аристократизм будет вызывать у Юмов и всех их знакомых и родственников чувство немого ужаса. И еще я приглашу на вечеринку Изи с его немецко-еврейским акцентом и отсутствующим видом, сменяющимся вспышками интеллектуального остроумия, и малыша Вилли с его глазгоским акцентом, породистой кельтской внешностью и уверенностью в том, что будущее человечества будет основано на алхимии и анархии. Эта троица будет вести себя подчеркнуто вежливо, но они шокируют всех, кроме моего отца (которому понравится общаться с ними), потому что будут казаться всем бесконечно и ужасающе неправильными. Но я отложил визит к Алану, потому что все, касающееся моей женитьбы, вводило меня тогда в состояние ступора.
А в один прекрасный день я прочитал на доске объявлений: ТРАГИЧЕСКАЯ СМЕРТЬ СТУДЕНТА ТЕХНИЧЕСКОГО КОЛЛЕДЖА ГЛАЗГО. Одно из старинных викторианских зданий в центре Глазго было законсервировано под снос. На рассвете изломанное тело Алана было обнаружено на тропинке у задней стены здания. Он упал с крыши, пытаясь снять с нее свинцовые части кровли. Что не удивительно. Он ненавидел расточительство и вечно был без денег. Но что заставило человека с фобией высоты полезть на крышу ради нескольких фунтов заработка, когда вокруг было сколько угодно друзей, готовых одолжить ему пятерку? Он не любил брать взаймы. Как же я разозлился на него тогда! С его смертью стены и потолок моего неуклонно уменьшающегося мироздания стали еще теснее. Я попросил отца быть моим шафером, и свадьба прошла скучно и уныло, как и мечтали Юмы.
Но перед церемонией была ДЕМОНСТРАЦИЯ ПОДАРКОВ. Я и не знал, что в Длинном городе столько людей с почтением относятся к моим родителям. В нашем доме выросла целая гора хозяйственной утвари и украшений. Мы отвезли все это в Камбусланг и присоедини к демонстрации подарков в доме Юмов. Интересно, где-нибудь еще кроме Шотландии существует этот грубый варварский ритуал? Молодожены, конечно, рады подаркам, их семьи с удовольствием убеждаются, как много у них друзей, а друзья и родственники выставляют напоказ свою щедрость. В итоге весь дом родителей жены уставлен подарками с бирками, на которых написаны имена дарителей, так что можно измерить щедрость каждого дарителя и сравнить ее со щедростью остальных. Что ж, раз королевская семья, черт ее дери, делает это, то почему бы не делать так, черт их дери, и Юмам с Макльюишами? Это социальное соревнование в щедрости не только позволяет всем извлечь из события какую-то выгоду, оно является отличной гарантией, что молодожены не разбегутся.
