Кристофер Росс. Меч Мисимы. По следам легендарного писателя и самурая. Перевод с английского Ирины Колбутовой. М., “Добрая книга”, 2010, 308 стр., 3000 экз.
От издателя: “Это случилось 25 ноября 1970 года: после провала попытки государственного переворота японский писатель, драматург, режиссер и актер Юкио Мисима вонзил нож в свой мускулистый живот, после чего был обезглавлен своим собственным древним мечом. Совершив демонстративное самоубийство с пунктуальным соблюдением всех древних ритуалов, Мисима поставил своих поклонников перед загадкой более трудной, более завораживающей, более мрачной, более страстной, чем все его творчество. Тридцать лет спустя Кристофер Росс приехал в Токио в поисках меча Мисимы, пытаясь разгадать смысл жизни и преждевременной смерти этого уникального и сложного человека. Он встречается с теми, кто знал писателя: с ремесленниками и критиками, с солдатами и бойцами на мечах, с любовниками и биографами, — и даже с человеком, научившим Мисиму древнему ритуалу харакири. Эта книга, как сама жизнь и смерть Мисимы, — не поддающаяся классификации смесь путевых заметок, биографических материалов и философских изысканий...”
Анна Степанова. Степанида. М., Российская академия театрального искусства — ГИТИС, 2010, 208 стр., 2000 экз.
Книга о Степаниде Ильиничне Борисовой, ведущей якутской актрисе и оперной певице, творческая деятельность которой началась в 1975 году; в Европе широкую известность она получила как этнорок-певица, выступающая со своими собственными композициями на мотивы якутского фольклора.
Сергей Хрущев. Никита Хрущев. Реформатор. М., “Время”, 2010. 1080 стр., 2000 + 1000 экз.
Сергей Хрущев. Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы. М., “Время”, 2010, 576 стр., 2000 экз.
Сергей Хрущев. Никита Хрущев. Пенсионер союзного значения. М., “Время”, 2010, 320 стр., 2000 экз.
Три книги, вышедшие в издательской серии “Трилогия об отце”, — монументальнейший труд, представляющий историю жизни и деятельности Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР, одной из центральных фигур российской и мировой политики в середине прошлого века, и, соответственно, историю СССР в сталинскую и постсталинскую эпохи, написанную одним из самых осведомленных в этих вопросах человеком — сыном Хрущева, сопровождавшим отца в поездках по стране и миру и бывшим свидетелем принятия им множества решений, определявших внутреннюю и внешнюю политику СССР, а также — доктором технических наук, много лет проработавшим в оборонных научно-исследовательских институтах, а с 1991 года являющимся сотрудником Института международной политики при Брауновском университете в штате Род-Айленд в США. В первой книге трилогии (“Реформатор”) представлен развернутый портрет Н. С. Хрущева и эпохи, во-второй (“Рождение сверхдержавы”) — события, связанные с созданием ракетно-ядерного потенциала нашей страны и противостоянием США и Советского Союза, а также об истории Карибского кризиса 1962 года; в третьей (“Пенсионер союзного значения”) — последние годы жизни отца.
Составитель Сергей Костырко
ПЕРИОДИКА
“АПН”, “Власть”, “Время новостей”, “Город 812”, “Гудок”, “GZT.RU”, “Дирижабль”, “Дружба народов”, “Завтра”, “Зеркало недели”, “Искусство кино”, “Итоги”, “InLiberty.ru/Свободная среда”, “Коммерсантъ/Weekend”, “Лебедь”, “Лехаим”, “Литературная газета”, “Литературная Россия”, “Новая газета”, “Nazdem.info”, “OpenSpace”, “ПОЛИТ.РУ”, “Профиль”, “Pro et Contra”,
“Рабкор.ру”, “Российская газета”, “Русский Журнал”, “SvobodaNews.ru”, “Татьянин день”, “Топос”, “Чайка”, “Частный корреспондент”, “Читаем вместе”
Петр Авен. “Одно из важнейших условий личного успеха — трезвая самооценка”. Беседу ведет Александр Иличевский. — “Лехаим”, 2010, № 5, май < http://www.lechaim.ru >.
“Я абсолютный агностик. Хотя у меня очень много верующих друзей, в том числе раввинов. <…> Но я сам, конечно, от религиозности весьма далек”.
“Я считаю, что идея справедливо устроенного общества — это идея временнбая. Есть большая экономическая литература о том, что каждый технологический уклад имеет свою форму оптимального общественно-государственного устройства. Так как я агностик, мне кажется, что одна из полезных идей агностического сознания — это умение думать о том, о чем можно думать, и не думать о том, о чем думать бессмысленно. На сегодня я считаю, что западный, англосаксонский капитализм, который мы наблюдаем, — это наиболее оптимальное устройство общества сейчас. Что будет, когда произойдет конец света и наступит всеобщее изобилие, как тогда будет устроена жизнь, я не знаю. Я противник коммунистической идеи, но не стал бы спорить с тем, что в ней есть некоторый смысл. Думаю, во многих идеях было что-то разумное. Другое дело, что людей, которые эти идеи пропагандировали и воплощали, преследовала отчетливая неувязка их с реальностью”.
Кирилл Анкудинов. “Ниоткуда с любовью...” — “Литературная газета”, 2010,
№ 20, 19 — 25 мая < http://www.lgz.ru >.
“Бродский мог воспевать отдельного индивида или обобщенную „европейскую цивилизацию”, но само присутствие любого этнического уклада вызывало у него тоскливое недоумение. <…> Бродский ценил и хвалил только римлян и Рим. Однако римляне в понимании Бродского — не нация (я бы сказал, это антинация). Быть римлянином — значит быть свободным от варварства, от суеты. В том числе от этнической суеты. <…> Бродский очень хотел быть „человеком из мрамора”, гордым римлянином и, кстати, именно в этом пункте сильно нарывался. Бродскому повезло — он угодил в эпоху, когда Запад качнулся вправо, к Рейгану и Тэтчер. Проживи Бродский еще лет десять — как бы воспринимались сообществом западных интеллектуалов „римская поза” Бродского и сугубый европоцентризм Бродского?”
“„Теплые люди”, строящие из себя каррарских Аполлонов и Тибериев, выглядят омерзительно. Они сами это осознали и ныне предпочитают подражать Кушнеру, Алексею Цветкову-старшему или Сваровскому. Кстати, ни Евтушенко, ни Кушнер не годятся в пару Бродскому — оба чересчур теплые, слишком человеческие, социальные поэты. Наше время выявило действительную пару Бродскому; это — Юрий Кузнецов, о котором Бродский не сказал ни слова. Между прочим, единое поколение (Бродский родился в 1940 году, Кузнецов — в 1941-м). Ведь они писали разными словами об одном и том же. <…> Другое дело, что Кузнецов и Бродский выбрали противоположные пути: Кузнецов — „растворился в родовом железе”, стал певцом мифов и обрядов; Бродский же — закаменел на ветру Вечности. Но они оба ушли от комфортной тепленькой шестидесятнической „человечности”…”
Юрий Арабов. “Долго ли мы будем заниматься не своим делом?” Беседу ведут Ксения Датнова, Наталья Сиривля. — “Искусство кино”, 2009, № 12 < http://www.kinoart.ru >.
“Вот то будущее, которое я не предрекаю — я не пророк, — но которое кажется мне наиболее вероятным. Каждое воскресенье канал „Домашний” демонстрирует коммерческое индийское кино. Очень поучительное зрелище. Эрзац-продукция, калька, срисованная с европейских и американских фильмов, но приправленная индийскими песнями. По-видимому, это и есть народность. Мне кажется, примерно к этому мы и идем. И для подобных задач драматургия будет очень прибыльным, комфортным и совершенно пустым занятием. Молодых, конечно, жалко, тех, в которых горит творческий дух. Они будут выталкиваться в маргинальные области, например в Интернет, пока его не превратят в нечто значительное с точки зрения искусства. Такая возможность есть. Я же, скорее всего, уйду в литературу. В конце концов, я могу делать любую литературную работу, включая переводы. Много денег этим не заработаешь, ну, значит, надо будет затянуть ремень”.
Олег Аронсон. Рассеянный фашизм. Фашизм — это способ превращения аффективных связей между людьми в связи политические. — “Частный корреспондент”, 2010, 12 мая < http://www.chaskor.ru >.
“Невозможно просто сказать „фашизм”, чтобы обозначить какую-то проблему. Приходится обязательно говорить, что ты понимаешь под “фашизмом””.
“Труднее говорить о фашизме не как о зле, но как о некотором естественном явлении в жизни европейского общества. Говорить так — значит предполагать, что искоренить его тотальным осуждением невозможно. Говорить так — значит видеть, что фашизм никуда не исчезает, хотя слово становится табуированным и покидает область политики. Что значит, что фашизм не случаен? Это значит, что он — не несчастье европейской культуры, а то, что встроено в логику ее развития, что он — необходимая часть пути Европы и даже ее судьба. Он не только в военных маршах и концентрационных лагерях, но и в тех образцах, которые нами обожествляются и по сей день, мыслятся как достижения европейской цивилизации. Он имеет свой исток в той самой культуре, которую сам поставил в ХХ веке на грань катастрофы”.
