Снова смешки, но уже одобрительные.
Бультерьер? Неужели она так изменилась за десять лет? Она бы скорее сравнила себя с лабрадором — чуть туповатым и всегда готовым всем угождать.
— Прошло всего несколько месяцев — и пожалуйста! Давайте же дружно поприветствуем нашу Алису!
Раздался гром аплодисментов. Алиса поклонилась, заговорщицки улыбнулась.
— Мы посвящаем этот день нашей очень дорогой подруге, члену школьного комитета, которая трагически ушла от нас в прошлом году, — продолжила Нора. — Мы воспользовались ее фирменным рецептом — лимонно-меренговым пирогом — и уверены, что душа ее сегодня с нами. Я говорю о Джине Бойл. Нам не хватает тебя, Джина. В твою память объявляю минуту молчания.
Алиса видела, как все почтительно наклонили головы, и вспомнила женщину, которая когда-то играла огромную роль в ее, Алисы, жизни. В ее же голове было совершенно пусто. Утренние оладьи камнем лежали в желудке. Казалось, прошло гораздо больше минуты, когда Нора наконец подняла голову.
— Милые женщины! — произнесла она. — Возьмите, пожалуйста, венчики…
Женщины подняли венчики одновременно, как музыканты оркестра — смычки.
— Взбить яйца, сливки, сахар, лимонную цедру и сок до образования однородной массы, — прочла вслух Нора.
После небольшой паузы все опустили венчики в чашки и начали собирать ингредиенты.
Алиса разбила яйца в чашку. Женщины, стоявшие рядом, сделали то же. Кругом нервно хихикали и перешептывались.
— Смотрите, чтобы скорлупа не попала! — крикнули из публики при всеобщем оживлении.
Через несколько минут в палатке быстро застучали венчики.
Закончив работу под руководством Норы, женщины выстроились в очередь, чтобы вылить сделанное ими тесто в большой желтый промышленный чан.
«Полный провал, полный…» — вертелось в голове у Алисы.
— Поместить муку, миндальную крошку, сахарную пудру и сливочное масло в кухонный комбайн, перемешать до образования однородной массы, — прочла вслух Нора. — Вместо кухонного комбайна мы воспользуемся бетономешалкой. Не волнуйтесь, она совершенно чистая! Пожалуйста, мамочки, прошу — складывайте все, что получилось, в наш импровизированный миксер.
— Не могу поверить, что мы это делаем, — прошептала Алиса Мэгги, стоя в очереди. — Просто с ума сойти!
— Это твоих рук дело! — рассмеялась Мэгги.
Один из удивленных рабочих включил бетономешалку, пока женщины отделяли желтки от белков.
— Добавить желток, перемешать, — прочла следующий пункт Нора.
Женщины снова встали в очередь. Через несколько минут большой шар желтого теста был выгружен из бетономешалки и водружен на посыпанный мукой стол.
— Замесить мягкое тесто.
Женщины встали к столу и принялись за дело. Алиса подумала: «Несъедобное что-нибудь получится!» — потому что казалось, слишком неумелые руки колдовали над ним. То там, то здесь сверкали вспышки камер.
— Теперь по рецепту тесто нужно на полчаса положить в холодильник, но сегодня для нас важнее количество, чем качество, — объявила Нора. — Так что начинаем раскатывать!
Рабочие вынесли гигантскую скалку.
Алиса смотрела, как три женщины крепко ухватились за ручки скалки и двинулись вперед, как будто толкая по шоссе сломанную машину.
Из публики смеялись, кричали, давали советы, потому что сначала женщины двинулись было в разных направлениях, но через несколько минут дело пошло, и пласт теста начал выравниваться. Все получалось. Все и правда получалось. На глазах пласт увеличивался и уже стал размером с широкую двуспальную кровать.
— Наступает ответственный момент, — объявила Нора. — Переносим на противень!
«Не получится у нас», — пронеслось в голове у Алисы, когда женщины встали вокруг пласта и подняли его на ладонях, точно дорогое покрывало. У каждой на лице было выражение испуга и сосредоточенности.
— Черт, черт, черт! — произнесла женщина с родимым пятном, когда пласт чуть провис в середине.
Еще одна кинулась его спасать. Наступали друг другу на ноги, кричали: «Осторожнее там!», «Вот, вот, смотри!».
Никто не засмеялся и даже не улыбнулся, пока мягкий пласт не оказался на большом противне. Все получилось хорошо, пласт нигде не треснул и не разорвался. Это было просто чудо.
— Ура! — закричали в публике.
Женщины ответили радостными улыбками, аккуратно убирая тесто с краев противня. Потом его закрыли листами пекарской бумаги, а сверху положили груз — глиняные круги. И вот рабочие подняли противень и поставили в печь.
— Печь будем десять минут, — спокойно сказала Нора, как будто вовсе не удивляясь, что они зашли так далеко. — А в это время наши умелые мамочки сделают меренгу.
Женщины вернулись к столам и принялись взбивать белки, понемногу добавляя в них сахарную пудру.
От печи под тентом стало жарко. Алиса чувствовала, как пылает лицо и под волосами собираются капли пота. В воздухе поплыл запах выпечки. У нее разболелась голова. Она подумала, не простуда ли это.
Запах пирога вызывал в ней какое-то воспоминание. Только это было что-то большое, огромное, как плат теста, который они сделали. Слишком большое для одного человека.
— Как ты себя чувствуешь? — Перед Алисой появилось озабоченное лицо Мэгги.
Под аплодисменты из печи вынули готовый корж. Он получился золотисто-коричневым. Сняли пекарскую бумагу и керамические круги, а на пласт положили слой начинки лимонно-желтого цвета. Сверху пирог покрыли меренгой. От радости, что все закончилось благополучно, женщины развеселились, как школьницы, выкладывали белоснежную меренгу поверх начинки и деревянными ложками делали из нее белоснежные шапки.
Снова засверкали вспышки камер.
— Алиса! — произнесла Нора в микрофон. — Ну как, одобряешь?
Алисе казалось, что все вокруг обернуто каким-то тонким материалом вроде газа. Перед глазами все расплывалось, во рту как будто лежал комок ваты. Чувство было такое, словно она только проснулась и старалась выбросить из головы увиденное во сне. Моргнув, она сосредоточилась на пироге.
— Подровняйте, пожалуйста, меренгу вон в том углу, — попросила она и удивилась, услышав, что голос звучит совершенно нормально.
Какая-то женщина поспешила выполнить ее просьбу. Алиса кивнула Норе.
— Итак, леди и джентльмены, ставим пирог в печь! — произнесла та.
Муж Мэгги дал сигнал водителю погрузчика. Все внимательно следили, как тот поднял громадный пирог и аккуратно поставил в печь. Снова раздались аплодисменты.
— Четвертый класс предложил развлечь нас, пока пирог сидит в печи, — сказала Нора. — Как многие из вас помнят, наша дорогая Джина очень любила Элвиса Пресли. Когда она была занята готовкой, то всегда играла какая-нибудь его песня, и просто нельзя было заставить ее включить что-нибудь другое. Итак, четвертый класс исполнит нам попурри из произведений Элвиса. Джина, дорогая, это для тебя!
Раздался буквально взрыв смеха, когда в центре палатки появились целых тридцать маленьких Элвисов. На каждом были черные очки и белый шелковый комбинезон, расшитый сверкающими стразами. Учитель нажал кнопку, и дети принялись отплясывать в стиле Пресли под его «Hound Dog».
Женщинам, готовившим пирог, было негде сесть, и все они стояли, опершись о длинный стол. Некоторые уже сняли свои розовые фартуки. У Алисы ныли ноги — впрочем, не только ноги, но и все тело.
Какая эта песня… знакомая.
Да, ведь это же Элвис. Элвиса все знают.
Началась песня «Love Me Tender».
Все вокруг заполнил сладко-лимонный запах пирога. Невозможно было думать ни о чем другом, кроме лимона… меренги… пирога…
Какой этот запах… знакомый.
Да, ведь это же меренговый пирог с лимоном. Ты знаешь, как пахнет меренговый пирог с лимоном.
Но дело было не только в пироге. Этот запах что-то означал.
Лицо Алисы теперь уже пылало. Ей вдруг стало холодно, как будто она вышла на ледяной ветер.
Да, ей было нехорошо. Очень, очень нехорошо.
Она в отчаянии взглянула на публику, ища помощи.
Она увидела, как Ник спустил Оливию с коленей и поднялся.
Она увидела, как вскочил Доминик, озабоченно глядя на нее.
Оба заторопились вниз, к ней, переступая через ряды зрителей.
Играл «Jailhouse Rock».
Лимоном пахло все сильнее и сильнее. Запах плыл прямо в мозг, наполняя его воспоминаниями.
Да, конечно, конечно, конечно.
У Алисы подкосились ноги.
Домашняя работа, написанная Элизабет для ДжеремиКак упала Алиса, я не видела, потому что как раз в этот момент вышла в туалет.
За палаткой стоял ряд синих переносных кабинок.
У меня открылось кровотечение.
Я успела подумать: «Вовремя». Я, значит, потеряю своего последнего ребенка в переносном туалете.
