Лимоном пахло все сильнее и сильнее. Запах плыл прямо в мозг, наполняя его воспоминаниями.
Да, конечно, конечно, конечно.
У Алисы подкосились ноги.
Домашняя работа, написанная Элизабет для ДжеремиКак упала Алиса, я не видела, потому что как раз в этот момент вышла в туалет.
За палаткой стоял ряд синих переносных кабинок.
У меня открылось кровотечение.
Я успела подумать: «Вовремя». Я, значит, потеряю своего последнего ребенка в переносном туалете.
Отвратительно, но и смешно. Как моя жизнь.
— Здравствуйте!
Женщина, открывшая дверь, вытирала руки о запачканный мукой фартук и приветливо улыбалась, как будто Алиса была ее лучшей подругой.
Алиса не хотела идти сюда. Она вовсе не обрадовалась, когда эта женщина поселилась в доме напротив и на следующий же день постучалась к ним и пригласила Алису на ранний ужин с чаем. Вообще-то, сделать это вроде бы должна была Алиса, потому что она уже давно жила здесь. Она чувствовала себя виноватой, как будто эта женщина попрекнула ее незнанием этикета. И, глядя на Джину, Алиса ощущала, что вряд ли они сумеют сойтись. Слишком уж она громогласная. Слишком сверкает зубами. Слишком накрашена. Слишком надушена. Всего в ней «слишком». В присутствии таких Алиса чувствовала себя ничтожной букашкой. И что это еще за «ранний ужин»? Есть же простой, привычный чай после обеда.
Ужасно все будет, это точно.
— Привет, маленькая! — произнесла Джина и склонилась поприветствовать Мадисон.
Мадисон от стеснения вцепилась в ногу Алисы и спрятала лицо. Алиса терпеть не могла, когда она так делала. Она всегда полагала, что ребенок наследует неумение общаться от матери.
— Я совсем не умею обращаться с детьми, — сказала Джина. — Совсем! Вот, наверное, поэтому у меня никак не получается забеременеть.
Джина провела Алису по дому, а та старалась отцепить от себя Мадисон, которая никак ее не отпускала. Везде стояли еще не распакованные ящики.
— Это я должна была пригласить вас к себе, — сказала Алиса.
— Ничего. Мне ведь страшно хочется завести здесь друзей. Я, пожалуй, попробую соблазнить вас своим фирменным лимонным пирогом. — Она быстро огляделась и вошла в маленькую комнату, откуда договорила: — Ну, не в прямом смысле соблазнить, конечно!
— А жаль! — быстро, не подумав, откликнулась Алиса и глупо добавила: — Шучу, шучу!
Рассмеявшись, Джина провела ее в кухню. Там было тепло и сладко пахло лимонным пирогом. По стерео наигрывала мелодия Элвиса.
— По-моему, я сказала «ранний ужин», а не «вечерний чай», — вспомнила Джина. — Можем выпить шампанского. Хотите шампанского?
— Да, конечно, — ответила Алиса, хотя обычно не пила шампанского днем.
— Вот и хорошо! — Джина от радости затанцевала на месте. — Если бы вы сказали «нет», я ни за что не стала бы пить одна, а потом, знаете, легче становится, когда знакомишься с новыми людьми.
Она вынула пробку и достала два бокала.
— Мы с Майком приехали из Мельбурна. Здесь, в Сиднее, я ни души не знаю. Вот поэтому очень хочу хоть с кем-нибудь познакомиться. Майк все время работает до позднего вечера, и мне здесь очень одиноко.
Алиса подставила свой бокал и сказала:
— Знаете, в последнее время Ник тоже много работает…
— Алиса…
— Алиса…
Ник поддерживал ее с одной стороны, Доминик — с другой. Ноги у нее были совсем ватные.
— Возвращается… — произнесла она.
— Боль возвращается? — спросил Доминик.
Нет, память. Память возвращается…
Было чувство, как будто в голове у нее прорвалась плотина и воспоминания хлынули потоком.
— Дайте ей воды, — сказал кто-то.
Алисе нужна была новая подруга. Когда Мадисон исполнился примерно год, Софи порвала с Джеком (это была полная неожиданность!) и завязала знакомство с гламурными девушками, не снимавшими шпилек; каждый вечер, в девять часов, они вызывали такси и отправлялись в самые элегантные бары города. Жизнь развела их с Алисой.
А Элизабет жила чем-то своим, грустила и никогда ее не слушала.
Поэтому Алиса быстро свела дружбу с Джиной. Это даже походило на влюбленность. И Ник с Майком тоже нашли общий язык! Они вместе выбирались за город, вместе устраивали импровизированные ужины, которые затягивались допоздна, так что дети засыпали на диванах. Это было просто чудесно.
Дочери-близнецы Джины — Элиза и Роза — были на несколько месяцев старше Оливии. Глаза у обеих были большие, карие, носы вздернутые, веснушчатые, волосы как у Джины — роскошные. Дети любили играть вместе.
Как-то раз обе семьи наняли плавучие дома на реке Хоксберри и пришвартовали их рядом. В лунном свете переворачивали вверх дном маленькие лодки на палубе, чтобы устроить барбекю. Оливия и близнецы раскрасили в разные цвета ногти на ногах Алисы и Джины. Утром Джина с Алисой отправились поплавать, лежали на спинах, любовались своими ногтями, а Ник, Майк и все дети играли в Марко Поло. Все соглашались, что лучшего отдыха ни у кого из них в жизни не было.
Конечно, сначала она сказала Джине, что ждет Оливию, и только потом об этом узнал Ник.
Ник на две недели уехал в Англию. И звонил оттуда всего два раза.
Два раза за две недели.
Он говорил, что жутко занят. Он очень сердился.
Но они выиграли тендер! Он получил бонус! И теперь у нас будет бассейн!
— Рядом… — обратилась она к Нику.
— Что?
«Тебя никогда рядом не было», — хотела она сказать.
В год проекта с фирмой «Гудмен» Ника почти никогда не бывало дома. А когда он все-таки появлялся, от него пахло офисом. Корпоративным по́том. Даже говоря с ней, мыслями он все равно был в офисе.
За три месяца у Оливии три раза было инфекционное воспаление уха.
На Тома то и дело нападали необъяснимые приступы гнева.
По вечерам Мадисон волновалась, что ей предстоит идти в школу, и каждое утро начиналось с рвоты. «Ник, так жить нельзя. Надо что-то делать. Я спать не могу — так волнуюсь».
«Это временно, — ответил Ник. — Не могу сейчас ни о чем говорить, мне завтра рано в аэропорт».
Джина сказала: «Я нашла детского психолога, который может помочь. Может, поговоришь с директором школы? А что говорит ее учительница? Я могу забирать к себе Тома с Оливией, пока ты будешь возиться с ней. Представляю, сколько у тебя волнений!»
Джина знала обо всем, что происходило в школе, участвовала во всех школьных делах. Алиса сделалась такой же. Ей это нравилось. У нее это получалось.
У Майка с Джиной тоже не все шло гладко. Джина передавала Алисе каждое безжалостное замечание, каждый бездумный жест. Майк признавался Нику, что в личной жизни ему не везет. Когда Алиса с Ником жаркой декабрьской ночью собрали гостей на Рождество, Майк напился, затащил это страшилище Джеки Холлоуэй в прачечную и там накинулся на нее с поцелуями. Джина спустилась вниз за шампанским и застала их.
Как-то Ник с Алисой лежали в темноте в кровати и разговаривали.
Майк — мой друг.
И по-твоему, ничего страшного, что он целовался с чужой женщиной в нашей прачечной?
Нет, но в любой истории есть две стороны. Давай лучше не будем вмешиваться в это дело.
Никакие не две стороны! Такое нельзя прощать. Как он мог целоваться с ней?
Ну, если бы Джина не оставила попыток сделать его не тем, что он есть…
Каких еще попыток? Что ты хочешь сказать? Что она все время говорит ему, что можно найти другую работу? Но это потому, что нынешней работой он недоволен!
Слушай, к чему нам разыгрывать здесь их ссоры, как будто ты — Джина, а я — Майк?
И они отвернулись друг от друга, стараясь не соприкасаться.
Это были не просто вишни. Это была половина блюда с фруктами. Красивого блюда с фруктами, которое она собирала все утро, чтобы отвезти матери. Она металась, собирая детей, а он, вместо того чтобы помочь, безмятежно читал газету и жевал фрукты, как будто Алиса была здесь прислугой.
После того как Майк ушел из дома, Джине вздумалось похудеть. Они с Алисой решили нанять личного тренера. Вместе начали ходить в спортзал. Занялись степом. Обе худели прямо на глазах, становясь все стройнее и стройнее. Алисе это было по душе. Она стала меньше на два размера. Раньше она и понятия не имела, что упражнения могут так радовать.
