— Охотно отвечу, если у нас окажутся нужные вам сведения. — Он подошел к металлическому шкафу и достал пухлую папку с бумагами. — Мы стараемся хранить подобную информацию. Вот, "Кербус" плавает под либерийским флагом, владельцу так удобнее. Двадцать три тысячи тонн водоизмещения. Хозяин судна — грек по имени Костеан Андропопулис.
— У него наверняка не один, а несколько кораблей. У греков это вроде хобби — коллекционировать суда.
— Вы правы, — подтвердил Нгуги. — Всего их у него восемь. Один как будто вскоре должен проследовать мимо нас на юг, однако это надо уточнить.
Нгуги снова позвонил своему таинственному коллеге, снабжавшему его разнообразной информацией. Поговорив с ним, он объявил мне:
— Все верно. Судно "Палмуотер" будет здесь через четыре дня, двадцать первого числа.
— Оно зайдет в порт?
— Нет, проследует мимо в южном направлении. Впрочем, не исключено, что оно бросит якорь на внешнем рейде для пополнения запасов.
— Ну что же, большое спасибо! — Я поднялся. — Вы очень любезны.
— Позвольте осведомиться, если, конечно, не секрет, зачем вам все это понадобилось?
— Скажем так: я подумываю и сам заняться бизнесом, приобрести судно, улыбнулся я с порога.
Мы встретились в гостинице "Манор" за ужином, целиком состоявшим из восхитительных рыбных блюд. Поев, мы совершили прогулку на одной из наших машин, и инспектор поставил кассету с записью разговоров в кабинете управляющего "Санглории". Даже наши с сержантом ничего не значащие фразы оказались на пленке; деловые переговоры управляющего с подчиненными звучали громко и отчетливо.
Еще через два дня мы получили удивительное известие, оно было адресовано управляющему "Санглории", но перехвачено нами и расшифровано: ""Санглория", Момбаса. "Палмуотер" будет в квадрате 401 320 в 19 часов 30 минут. Как обычно, груз примет шкипер Джек".
Прочтя этот телекс, я немедленно связался с мистером Нгуги, и тот сообщил мне, что указанный квадрат 401 320 находится вблизи Малинди.
— Ну ребята, хватит бездельничать, — сказал я своей группе. — Нам предстоит работенка. Судно сделает остановку около Малинди. Нетрудно догадаться, что на встречу с ним выйдет лодка. Мы должны ее перехватить и проверить находящийся в ней груз.
— Нет сомнений: в "Санглории" творятся темные дела, — сказал инспектор Мбуви.
— Я и сам в этом уверен, однако у нас нет пока конкретных улик, вздохнул я. — Как вам понравился управляющий, сержант?
— Похож ли на гангстера?
— Вообще, какое произвел впечатление?
— Да вроде бы ничего, вот только почему-то постоянно улыбается, и это мне кажется подозрительным — либо он действительно славный малый, либо у него стальные нервы.
— Все телеграммы поступают в его кабинет, он не может не знать того, что здесь творится. Теперь слушайте мои задания: инспектор Мбуви наблюдает за гостиницей "Санглория", берет на заметку всех, кто приходит к управляющему, и так далее. А вы сержант, установите на машине Шмидта миниатюрный радиомаяк и следуйте за немцем повсюду, как тень. Однако не попадайтесь ему на глаза, иначе он может переполошиться и отменить встречу с "Палмуотером".
— Слава богу! — обрадовался сержант. — Хоть какое-то дело, наконец! Я не знал, куда себя деть, собрался уже приударить за местными смуглянками.
— Не вздумайте, сержант, не за тем мы сюда приехали! У меня теперь хватает забот, но время от времени я буду включать рацию в машине. В любом случае встретимся вечером, послушаем пленку из "Санглории".
— Судно будет в условленном месте в ночное время, — напомнил инспектор. — Мало радости погибать в океанской пучине.
— Чем вам такая смерть не нравится? Погибнете с честью, выполняя свой долг. Семья получит от правительства письменное соболезнование, — сказал я бесстрастно, наблюдая за реакцией обоих моих коллег.
— Ну а каков план морской операции, сэр? — спросил сержант.
— Само собой, нам понадобится катер, — ответил я. — Я сейчас поеду к начальнику полицейского отделения в порту, он должен предоставить нам его и своих людей. Необходимо захватить преступников живьем, тогда удастся размотать весь клубок.
— Будем надеяться, что на этот раз они не улизнут — мы их дважды упускали, это становится прямо-таки неприличным.
— Не переживайте, сержант, — сказал я. — Мой план заключается в том, чтобы заманить их в ловушку. Ну, мне пора, вечером все обсудим.
Без лишних слов мы покинули комнату. Я сел в машину и покатил в порт. Шеф полицейского участка отдал в мое распоряжение катер с капитаном и командой. Договорились, что полицейские опознавательные знаки на борту закрасят и флаги уберут.
— Пусть назовут посудину "Джульетта", — улыбнулся я.
— Вы меня не дослушали до конца, коллега. Я согласен помочь, только нужна санкция начальства. Я знаю, что вам требуется, и готов пойти навстречу, однако должен застраховаться от всяких неожиданностей.
— Что же, это разумно. Созвонитесь с комиссаром прибрежной полиции.
Не откладывая, он сразу набрал номер, поговорил со своим шефом, повесил трубку и улыбнулся.
— Кип, что бы вы ни затевали, я хочу быть рядом. Скажу спасибо, если позволите мне участвовать в операции.
— Пожалуйста, но до завтра вам надо успеть переделать множество дел. Полицейский катер должен превратиться в прогулочную лодку — мы ведь отправляемся на рыбалку.
— Ну и ну, дружище! Неужто вы и впрямь собрались порыбачить за казенный счет?
— Какое на катере вооружение?
— Пулемет системы "брен".
— Накройте его брезентом и сетями для маскировки. Нужен также дополнительный ящик с пулеметными лентами и стрелок, умеющий обращаться с этим чудищем.
— Понимаю, — кивнул полицейский офицер. — Морская прогулка обещает быть и впрямь веселой.
— Правильно понимаете, но пусть это останется между нами. Придайте нам еще трех человек с автоматами, снабдите их запасными дисками. Я не знаю, сколько стволов понадобится, но уж лучше пересолить, чем недосолить.
— Все будет сделано, хотя, признаюсь, у меня поубавилось энтузиазма.
— Еще не поздно остаться на берегу.
— Нет, Кип, ни за что!
— Нужны также удочки и штатская одежда для всех. Вот как будто и все.
— Я запомнил.
— Сбор — завтра в шестнадцать часов. Я проинструктирую ваших людей.
— А сколько брать горючего на катер?
— Полный бак и запасные канистры.
— Понятно.
— И не забудьте — никому ни слова! Наши планы не должны стать достоянием гласности.
— Никто ничего не узнает. — Начальник даже обиделся, восприняв мое предупреждение как намек на то, что он может проболтаться. Ну ничего, в таком деле требуется особая осмотрительность.
— Извините, но я должен принять меры предосторожности.
— Да ладно, надеюсь, вы не хотели меня обидеть.
— Увидимся завтра в четыре. До скорого!
Из порта я отправился в центральный полицейский участок, расположенный рядом с кинотеатром "Нааз", и оттуда связался по радиотелефону с комиссаром в столичном управлении.
— Выкладывайте, Кип, что там у вас? Поскорей, вы застали меня в дверях.
— Курочка скоро снесет яичко.
— Когда?
— Завтра в девятнадцать тридцать, неподалеку от Малинди.
— Интересно. И что же вы предпримете?
— Постараюсь подхватить яичко, чтобы не упало в воду.
— Ясно, — сказал комиссар. — Полагаюсь на вашу решительность и настойчивость. Желаю успеха!
— Настойчивость — бесценное качество, когда необходимо сокрушить чью-то ослиную упрямость.
— Понятно. Нашли себе помощников?
— Моряки согласились быть рядом и остужать нас по мере надобности; чего доброго, кто-нибудь схватит инфаркт с непривычки…
— Ерунда, Кип! — усмехнулся комиссар. — Кабинетные герои зажирели на казенных хлебах. Пусть-ка попотеют теперь. Я во всем вас поддержу, не сомневайтесь.
— Спасибо, сэр.
— Кип?
— Да, сэр.
— Желаю удачи.
— Спасибо, босс.
— Так-то лучше! — Комиссар хохотнул и повесил трубку.
Я поблагодарил момбасских коллег и вернулся к себе в гостиницу.
В семь часов вечера мы встретились с инспектором Мбуви и поехали к пустырю на Ньерере-роуд. Убедившись, что вокруг ни души, я поставил привезенную кассету. Разговоры о гостиничном хозяйстве нам были ни к чему, зато звонок по радиотелефону на корабль весьма нас заинтересовал. Управляющий "Санглории" сообщал капитану, что все идет по плану и опознавательные огни будут те же, что и прежде. Шмидт также дважды звонил в Найроби, в тамошнюю "Санглорию", подтверждая, что партия товара будет отправлена морем в Амстердам, как и предусмотрено планом.
— Едем в гостиницу, — сказал я. — Я устал, и вообще, что за радость шептаться в потемках!
