По утрам она первая приезжала сюда из-за укреплений и из лесу, где ее стерегли несколько свечных часов. Проходила походкой хохоча и любимая за залами залы и комнаты ждала встречала говорила и вереницы проходили перед ней рабочих и заказчиков как проходят строчки за строчками и стежками и вот. Даже тут никому нет дела, а ей все нужно и так до самой ночи тут в этом доме беленном, но под которым выглядывала хоботом давпастость и давность и не то, что видела она сама и другое и громоздились который год не те, что должны были и чепуха и неправда рецепты H2O и H2SO4 и HCl и водород во всех комбинациях и взорах.
Но теперь швея бросает перья глядя на час, на стрелку, на циферблат. Ее провожают взорами, она ступает по глазам по хопоту по хоботу пилюля и ляха катится быстро быстро. Комната каждая открывалась общедоступно и умеренно и ничто ее не трогало и ничто ее не беспокоило и так просто на девять минут раньше полу дня она покидала свой дом, чтобы ехать в лес завтракать с мужем и друзьями на один из завтраков настолько скупых, где было все и ничего не было и где потому то она и отдыхала от этой постоянной борьбы и безборья и который был ей приятен дышать воздух нес приятность даже крыжовникам дорожки размыты и льются вот опять.
Отдав необходимые приказания, швея спустилась по лестнице. В ее мыслях не было ничего, кроме ее дома и ее дел и заказов и требований. Она бы остановилась даже и осталась бы еще в конторе, чтобы что-то решить, но не сделала, не желая опаздывать и нуждаясь в ряде пробегов, чтобы кое-что установить до завтрака. И так это была машина готовая вот и рабочая и подвижность ее и энергия и настойчивость, с которой она вколачивала гвозди в доски и гнула гоголем были притязательны и невыразимы. Так потому и сыпались ступени из-под ее ног дробью признательности, когда спускалась она забросив на минуту, но не оставив счета дела горести и без тысячелетних стежков.
Ее коляска ее ждала и она вступила бы в нее, если другая не остановилась открытая и высокая около ее ворот и внимание ее тотчас обернулось и она остановилась.
Два глаза великолепных. Внедренных. Охваченных красным волосом. Шляпа заломленная. Вздымается. Ком снега преображенного в лед. Руки как руки тянутся к швее. Высоко подымается над коляской. Кидает в небо. Кричит и пляшет. Захохотала. Плывет в воздухе. Собирается. Скажите пожалуйста. Не коляска, а пруд. Не женщина, лебядь белая. Плывет. И выплывает. И добирается прилетая до швеи.
Смотрите хорошенько прохожие. Не забудьте. Воротится опять, так ничего не будет. Не будет коляски вздымающейся и женщины плывущей из нее как из пруда лебядь... Любуйтесь на руки грудь и лицо и тело, за которое надо заплатить немало, чтобы попользоваться. Форменная лебядь.
Ее голос хриплый и противный. Настоящая лебединая песнь. Густой. Низкий. Всегда мимо. Два глаза только сыплют кукурузу. Станет пойдет, опять станет и горем тянется. Никто не знает кто она что. Но вот стоит и стоит. Вот видят а часто и ничего не помнят. Сыплют орешки. Червонное недоразумение. Дива. Форменная лебядь.
У швеи была она просто одной из птиц ее птичника. Но на виду была она пуще всех и никто не спорил. Так вот наоборот чем она. Все о ней знали и ничего не хотели знать. Никакого любопытства. Какая есть, никаких разоблачений. Великолепная. Два глаза. Все что есть за пределами видимости не имеет никакого значения. Пускай набита трухой. Мешок. Кому какое дело. Вот так просто. Плывет. Улица стоит и смотрит. Смотрит. Проходишь потом никогда не увидишь, не знаю где бывает. Великолепно. Восхитительно.
Муж ее был другом мужа швеи. Она была подругой швеи самой. Поэтому сегодня, когда друзья решили завтракать вместе в лесу, они должны были встретиться. Но лебядь решила заехать к швее, чтобы вместе направиться туда. Они рады. Они обнимаются. Они довольны. Они колеблются. Пока толпа глазеет, они узнают сейчас, что им предпринять.
Лебядь удивлена. Лебядь поражена. Лебядь не знает как выразить своего недоумения. Вы одни. Но Ваш друг не с Вами. Между тем мой муж мне только что звонил, что он поедет в лес позже один и за мной не заедет так как. Я решила что если этот господин должен быть у моего мужа и утром занят, то друг Ваш свободен и должен быть у Вас. Что случилось? Вы в разладе, вы встретились позже. Я так обеспокоена. Я так встревожена, даже думать не хочу, что у Вас черная кошка. А я думала, что это выхухоль.
Так планомерное сколачивание досок, обратившихся в бумагу, было разрушено толчком плывущей лебяди. Швея снова принялась за постройку.
Вы предполагаете, о лебядь, что этот жалкий кривляка, этот скоморох, этот лицедей, которого ждет у себя Ваш муж, связан шелками с моим другом. Вы предусматриваете, что если этот лицедей, подвизающийся на подмостках наших невероятий, думает и хочет то. Почему, зачем, к чему Вы отнимаете у меня моего друга. Вы знаете, что то время пока я здесь занята эти два лоботряса, два бездельника, два отлынивателя вместе. О это такое неосновательное предположение о вкусах до вечера. Это такая ошибка, о дорогая лебядь. Мне кажется о о о, что это тем более неосновательно и и и, что мой друг мне только, что и едет он к вашей подруге, к Вашей пресловутой умнице, которую у Вас отнять, вы понимаете, я не имею никакого желания. И если Вы хотите в этом убедиться, то можете к ней поехать. Вы его там конечно застанете, так я не предполагаю, чтобы могли они уже уехать в лес, где как Вам известно, мы условились, о чем Вы прекрасно знаете и несомненно ничего похожего отлично осведомлены встретиться через полумесяц.
Теперь и лебядь уже не плыла. С шумом сыпались доски швеи ей на голову. Ранили. И она кричала.
Я не клевещу. Я только знаю. Да знаю. Знаю знаю да да да да. Ищу вашей благодарности. Спасибо. Скажите спасибо. Скажите и и и и и и. Я Вас должна была предупредить. Молодые люди стали теперь совсем ненадежны. Совсем да да да да. Э э э э. Я не хотела Вам причинить боль. Сами понимаете. Но поймите. Вы должны знать. Знание укрепляет душу. Мозг возвышает великолепно восхитительно. Примите меры. Карета скорой помощи. Пожарная команда. Надо подойти. Ударить сильно, чтобы стекло разбилось. Потом раздастся звонок. Кричите в рупор пока Вас не поймут. Улица и дом. Звонок перестает. Команда приезжает и тушит.
Поворот крутой.
А то вот, что ваш друг сейчас у как Вы ее называете, умницы это меня поражает не меньше, чем Вас. Дважды два четыре, а шестьдесят четыре получается из восьми умноженных на восемь. Между тем как вы ее называете умница и корень отрицательной героини. Во всяком. Конечно. Этому не придаю ничего.
Лицемерие.
Ах я тоже ничего не хочу сказать. Но это необходимое доказательство только от противного и при этом совершенно. Так небольшой факт, на который обращаю я Ваше внимание, чтобы убедить Вас о лебядь, что нельзя отнять у меня моего друга, моего птенчика, чи чи чи чи и ха. Я просто знаю уверяю Вас, уверяю Вас знаю и только. Но умница умница разумница проказница девка лобазница.
Недоверие.
Верю охотно. И считаю вопрос исчерпанным. Обменяемся. По всем правилам. Поэтому я предлагаю в открытую — чистосердечно. Я беру Вашу машину — мне не хотелось бы путешествовать в моей открытой и еду к как вы ее называете. Вы же добренькая распорядитесь моей, чтобы закончить Ваши дела. До свиданья в лесу. Надеюсь нам удастся и так далее. Было бы во всяком случае печально. Я думаю, что молодые люди.
Расстановка.
Вы обозвали его скоморохом и лицедеем. Конечно Ваше определение не безосновательно. Может быть он ведет игру. Но вы слишком славная. Поэтому я указываю вам, что нужно купить газету, посмотреть отдел зрелищ и заказать себе по телефону билет именно на это представление. Возьмите ложу с правой стороны. Быть слева от мужчины непривычно, но неприятно.
Они помолчали и пошли. Строй разговоров делал их неисчерпанными, а между тем их так хотелось исчерпать. Вот почему на улице они устроили прогулку и продолжали завязывать узел, вертясь около ворот швеи.
Лебядь сознавала, что сделала неловкость. Но она никогда бы не обратила на нее внимания и забыла бы скоро свое падение как водится если бы рядом с ней не упала швея. Она (искренне) хотела поднять, но не могла так как сама лежала, лежа же не могла надеяться на помощь швеи, самой бессильной, между тем как неприятность положения еще более усиливалась тем, что рядом лежал другой и наблюдал за падением, несмотря на то, что сосед упал сам и казалось должен был бы уравновесить стороны, а не подчеркнуть неловкость первого из упавших своей неосторожной, необъяснимой последовательностью.
Что могли делать наши дамы в этом случае. Швея получила от лебяди совет, который не решал всего. Одного факта достаточно было для лебяди, чтобы оправиться от обвинения — это застать друга швеи у своей подруги. Но разрушив обвинения это вызывало в ней подозрения, так как у ее подруги этот человек не должен был быть. Но случай со швеей был много сложнее. Как могда она убедиться в том, что лебядь была не права. Убедиться в том, что она не была права, ей казалось недостаточным и несовершенным. У нее не было никаких доказательств подозревать своего друга. Поэтому ее подозрения и были так сильны. При всем желании она не хотела отделаться от мыслей, которых у нее не было. И так получался узел, который стягивался и усложнялся с каждым новым словом и которому только молчание не давало возможности расти.
