За поселком на пустыре росла одинокая яблоня. В ночной темноте только верхушка кроны выделялась на фоне ночного неба.
Слышалось хриплое дыхание, звяканье лопат и шорох сыплющейся земли.
Где-то далеко, на другом конце поселка, заиграла гармошка. Все звуки под яблоней сразу же прекратились. Несколько секунд томительного выжидания, и снова работа началась.
— Чего вы детектив-то устраиваете? Не видно же ни черта. Включите фонарик, — послышался раздраженный шепот Генки.
— Я тебе сейчас дам фонарик. Копай! — тихо рявкнул Михаил.
И Генка, как ни странно, ничего не ответил. Зато голос Петровича спросил:
— Тебе не кажется, что у Мишки очень даже четкая позиция? А, Генка?..
* * *
Яркое весеннее солнце заливало кабинет председателя райисполкома. Но сидящих за столом заседаний это не радовало.
Очень растерянно выглядел веселый и добрый человек — майор милиции, заместитель начальника райотдела МВД. Нервно подергивал головой худенький управляющий «Агропромом». Такой справедливый и мужественный в своем кабинете, здесь он чувствовал себя крайне неуютно. И первый, и второй заместители председателя райисполкома старались не поднимать глаз на своего шефа и задумчиво рисовали на бумажках разные закорючки...
Несколько неожиданным было присутствие в этом кабинете директорши ювелирного магазина «Сапфир». Вызов в отдаленный район из центра был для нее оскорбителен, и она не пыталась этого скрывать.
Сильно отличался от всех собравшихся дочерна загорелый человек с живыми, блестящими глазами. Это был начальник райфинотдела. Он только сегодня вернулся из отпуска и все еще не мог настроиться на деловой лад..
Сам председатель райисполкома, чуткий и мягкий человек, рачительный хозяин, сумевший добиться замечательных показателей, сохранял на лице выражение достоинства и готовности отвечать за все, что произошло в его районе.
И был районный прокурор. В полной форме советника юстиции соответствующего ранга. Несмотря на свое серьезное служебное положение, районный прокурор был не лишен юмора и начал свою речь почти классическим заявлением:
— Я пригласил вас, товарищи, с тем чтобы сообщить вам пренеприятное известие...
— К нам едет ревизор! — рассмеялся загорелый начальник райфо.
— Отнюдь, — строго сказал прокурор. — Гораздо хуже. Восемь дней назад ко мне поступила жалоба...
* * *
На голове Михаила была теперь модная шерстяная горнолыжная шапочка, а из-под ворота грязного ватника выглядывал краешек пестрого кокетливого шарфика. Он стоял вместе с Генкой и Петровичем во дворе «Агропрома». Крановщик засыпал удобрения в их машины.
— Сегодня у Ксении в клубе вечер французской песни. Придете? — спросил Петрович.
— Об чем речь, — сказал Михаил.
— Нет вопросов, — поддержал Генка.
Крановщик засыпал последний ковш в кузов и заорал:
— Эй, миллионеры! Все! Поехали!..
— Петрович! Мишаня! Умоляю!.. — быстро проговорил Генка. — Махнем через район! Всего лишних три с половиной кэмэ. Мне вот так надо! — И Генка полоснул ребром ладони по горлу.
— Во, нашего прихватило! — заржал Петрович. — Аж трясется!
Три груженых самосвала «ЗИЛ-130» вкатились на центральную районную площадь и остановились напротив стоянки служебных машин.
Генка выскочил из кабины, быстро скинул сапоги, размотал портянки и оказался в тщательно начищенных модных туфлях.
— Я сейчас! — крикнул он Петровичу и Михаилу и побежал через площадь прямо к дверям райисполкома.
— Привет, Гена! — закричали ему водители легковых машин. — Чего-то ты зачастил к нам?!
— Привет, привет, мужики! — ответил им Генка.
Генка пробежал по широкому коридору, распахнул дверь приемной самого председателя.
Увидев Генку, хорошенькая секретарша засветилась радостью.
— Натуля, зайчик... Я на секунду. — Генка положил перед ней плитку шоколада и венгерский кубик Рубика.
— Ой, Геночка... Спасибо!
На ее столе, у пишущей машинки, лежала красивая южная ракушка.
— Еще вчера не было, — ревниво заметил Генка. — Откуда такая?
— Презент. Заврайфо сегодня из Пицунды вернулся.
— Уже?
— Да. А что?
— Нет-нет, ничего. Когда освободишься?
— Ой, Геник... Понятия не имею. Сегодня такой трудный день! Из области приехали, наши все там... — Наташа показала на дверь кабинета председателя.
— Что стряслось?
Наташа оглянулась, плотно прикрыла дверь приемной:
— Девочки говорили, что какой-то дядька нашел клад в три миллиона рублей. Хотел его сдать, а у него нигде не приняли. Теперь ни клада, ни дядьки... С утра сидят, выясняют — кто виноват и что делать.
— Тяжелая история, — посочувствовал Генка. С площади послышались сигналы самосвалов.
— Жду тебя у клуба! — заторопился Генка. — Договорились?
— Обязательно постараюсь. — И Наташа поцеловала Генку в щеку.
* * *
Поздно вечером, когда в зале сельского клуба шел концерт, к зданию с разных сторон почти одновременно подъехали несколько милицейских «УАЗов» и один желто-синий «Москвич» с мигающим фонарем на крыше. Операция по захвату началась.
Из машин выскочили милиционеры, один даже с собакой, и сразу перекрыли все входы в клуб. Этим с упоением руководил младший лейтенант Белянчиков.
Из «Москвича» вышли майор милиции, начальник райфо и сухонькая пожилая женщина с большим портфелем. Майор дал им знак оставаться у машины, а сам в сопровождении двух милиционеров пошел к центральным дверям клуба. Здесь висело объявление: «Сегодня, 3 апреля, вечер французской песни. Исполняет коллектив художественной самодеятельности поселка Прохоровский Ляминского района. Начало в 20 часов. После — танцы!»
Белянчиков рванулся было за майором, но тот оставил его на улице. Белянчиков обиделся и на всякий случай расстегнул кобуру пистолета.
На сцене стоял небольшой хор девушек от шестнадцати до шестидесяти лет. Все они были в длинных белых платьях и красных фригийских колпаках.
Впереди, прямо на авансцене, стояла Ксения Мухаммедовна с баяном в руках. На ней тоже были красный фригийский колпак и длинное белое платье, но в отличие от рядовых хористок у нее оно было расшито золотыми аппликациями с мотивами казахского орнамента.
«Чао, бамбино, сори...» — гремело со сцены.
Первые пять мест в седьмом ряду занимали Петрович с Юлькой на коленях, Наташа с Генкой и Михаил с Верой.
Майор с двумя милиционерами незаметно появился у запасного выхода, расположенного чуть ли не у самой сцены, и стал внимательно вглядываться в лица зрителей. Увидев Петровича с Юлькой, пригнулся и на цыпочках прошел к седьмому ряду. Наклонился к Петровичу и сказал ему шепотом:
— Пройдемте.
Петрович усмехнулся, Юльку передал Генке и встал со своего места.
— И вы тоже, — прошептал майор Генке.
Генка успокоил встревоженную Наташу и передал Юльку Михаилу.
— Вас тоже попрошу, — тихо сказал Михаилу майор. Тот отдал Юльку Вере.
Зал заволновался. Ксения Мухаммедовна прервала французскую песню и громко сказала на чистом русском языке:
— Наконец-то! Спохватились!..
Хор растерялся, умолк.
— Петрович! — крикнула Ксения Мухаммедовна. — Если вернешься раньше меня, — котлеты на подоконнике в кухне. — Она посмотрела в зал и весело сказала: — Все в полном ажуре! Продолжаем вечер французской песни! — повернулась к хору и скомандовала: — Раз, два, три! «Чао, бамбино, сори...»
И вслед уходящим — Петровичу, Генке, Михаилу и сопровождающему милицейскому конвою — хор грянул шлягер Мирей Матье.
Генку, Петровича и Михаила вывели на улицу. По мановению руки Белянчикова они были сразу же окружены милицией. Служебная собака доверчиво потерлась о ногу Михаила и радостно завиляла хвостом.
— Вот это наши герои, — благодушно сказал майор. — А это наш начальник районного финансового отдела. И старший кассир исполкома... Извините, как ваше имя-отчество?
— Им это не обязательно. — Женщина с портфелем зло поджала губы.
Начальник райфо шепнул майору:
— Как к ним обращаться?
— Нормально.
— Я в смысле «товарищи» или «граждане»?..
— Пока «товарищи», а там посмотрим.
Начальник райфо откашлялся и торжественно произнес:
— Товарищи! Районный исполнительный комитет поручил мне...
— Документы, — прервал его Генка.
— Что?!
— Предъявите документы, — жестко повторил Генка.
— Ну, ты бюрократ!.. — изумился майор. — Такой молодой, а уже... Покажите, покажите ему удостоверение. А я ему потом покажу акт, который он сам подписал.
Начальник райфо вынул красную книжечку, протянул ее Генке. Генка внимательно сличил фотографию с оригиналом и передал удостоверение Михаилу. Михаил сделал то же самое и отдал книжечку Петровичу. Тот похлопал себя по карманам:
— Очки забыл дома...
— У тебя сколько? — спросил майор.
— Плюс три.
