Ознакомительная версия.
В долю секунды обдумав всё это, Валера разнервничался, вспотел. И понял: его тоже накрыло. Он хочет на этот аттракцион, хочет, хочет. Хочет быть кем-то мощным. Сильным, но лёгким, подвижным, но неуязвимым. Может, рыцарем времён первого Крестового похода? Там, кажется, ребята были без особых затей, не как бронированные танки, а шустрые, прикольные. Латы и шлем только по делу, без фанатизма, поверх лат мотается белый супервест с каким-нибудь мальтийским крестом – романтика! И хорошо бы, чтобы верхом – так надёжнее. Но с конём-то тоже как-то надо управляться, а Валера никогда, разве что в детстве на парковом пони, ни на одном и не сидел. Значит, только сам, пешим строем. Да ну – тоже мне, толкинист-ролевик. Американским морским пехотинцем надо заделаться – да, точно! Против мышцатого тайского убийцы. Это сила, это мозг, это скорость и суперреакция.
Да. Валера это сделает. Нужно только продумать всё до мелочей. И записаться на сегодняшний вечер, сразу на после смены, к глупому Счастью в очередь. Может, конечно, у него уже всё на сегодня расписано. Но ничего. На завтра. На послезавтра. На когда скажет. Выбрать только, чтобы не во время работы. И кем он будет, выбрать. Выбрать...
Валера выбирал. В упоительном перебирании милых сердцу бодрых персонажей проходили минуты и часы. Всплыли в памяти давние детские времена, когда он читал книжки о всяких карибских корсарах, космических рейнджерах и мушкетёрах короля, когда рисовал схемы внутреннего устройства звёздного истребителя и клеил из мельчайших деталек картонные модели баллист и катапульт, в подробностях знал, чем отличается трирема от септиремы и квинквиремы, а по каким тактико-техническим характеристикам «Фокке-Вульф Fw 190-А9» превосходит «Мессершмитт Bf 109Е-3». Со временем это совершенно ушло из актива памяти, стёрлось или отодвинулось на крайние задворки. То ли стыдно стало даже в никому не ведомых мечтательных мыслях позиционировать себя тем, кем лет в тринадцать бывал он с лёгкостью – пламенным сокрушителем гоблинов или спокойным суровым покорителем межпланетных пространств. Почему всё это ушло от Валеры? Никогда он об этом не размышлял, а сейчас вдруг подумал. Может, потому, что он знал – надо жить жизнь, а эти знания и детские военизированные радости ничего для серьёзной нормальной жизни дать не могут. И он как-то жил, как-то работал, как-то развлекался. И всё у него было нормально; без своих книжек, альбомов, склеенных моделей и затрёпанных постеров, давно отданных мелкому двоюродному братишке, он жил вполне прилично, не хуже других. Так а сейчас-то чего? Почему всё-таки накатило? Ведь Валере казалось, что он счастливо избавлен от игровой заразы Арины Балованцевой. Чего его так плющит?
У тех дядей, которые до сих пор рубят монстров у экрана своего электронного друга, подобных проблем нет. Так подумал Валера о своих сегодняшних переживаниях. Они хотят и играют. Может, реально представляют себя в жутких коридорах «Doom», а может, просто клавишно-мышковым образом стреляют, особо не парясь и не фантазируя лишнего. Проверить это, забравшись к ним в мозг, конечно, невозможно. А хотелось бы, чёрт возьми!
Как-то так сложилось, что жизнь Валеры спокойно шла мимо компьютера, а потому он если в своём небогатом детстве и поигрывал на тогда ещё дорогих и потому изрядно понтовых чужих машинах, то нечасто. А потому не пристрастился, геймером не стал, собственный агрегат не приобрёл. Женщин себе выбирал тоже без компьютерных заморочек, на игровые автоматы – даже в фойе кинотеатра перед началом сеанса убогим вампирам головешки поотшибать – и то денег жалел. Не прикалывало. А теперь... Гоплит против персидского гвардейца. Хи-хи. Зачем ему в детстве это всё было надо? Почему впоследствии не пригодилось? Для чего мучает сейчас? Мечта могла стать реальностью прямо здесь, почти прямо вот немедленно – и потому что-то загорелось в Валериной голове, закрутились какие-то мучительно-приятные шарики-ролики. А что, это и есть мечта? Помолотиться с кем-то – причём с этим кем-то совершенно ненастоящим, изготовленным, если посмотреть широко, по щучьему веленью Арины Леонидовны. Да – вот это всё и будет МЕЧТА? Или всё-таки мечта у людей другая?
Мысли не давали покоя. Первый раз в Валериной жизни они шли у него в голове параллельно друг другу. Обычно всегда последовательно, а тут вдруг думались параллельно: злая насмешливая мысль о деятельности Арининого заведения и подмене мечты бредовым нейро-компьютерным суррогатом. А ещё мысль о том, кого же, кого же себе выбрать, кем лучше стать – наиприятнейшая такая мысль с перебором возможностей, боевых качеств, видов вооружения тех бойцов, на ком он хотел бы остановить свой выбор... И уже вполне его голова готова была к настоящему перегреву и взрыву. Но мысли продолжались...
Переведённый на новый объект, Валера стоял на улице у служебных ворот – и грезил. Шёл снег, с ним тут же расправлялись многочисленные уборщики, шёл – расправлялись, шёл – расправлялись. Снег исчезал с асфальта, шустрые лопаты перекидывали его на клумбы, бойкие метёлки сметали остатки с дорожек. Многолюдная борьба со снегом не отвлекла Валеру от сладостных мыслей. Яростно метут-кидают – да и на здоровье.
Он ставил ногу на бордюр – и видел её в крепком шнурованном ботинке «морского котика», чувствовал, как наливается она мощью и уже вполне готова для сокрушительного удара. Всё. Валера отработает смену – и запишется. Подойдёт к Счастью и...
Но пока к самому Валере подошёл Гена Репник. И сообщил, что он отправляется на задание. В смысле покидает территорию клуба, садится в машину и участвует в операции.
Ловить, кого-то будут ловить. Вернее, должны поймать. Обязательно.
Руководил операцией Витя Рындин. Валера узнал об этом, уже садясь в машину. Узнал, случайно обернулся на двери служебного выхода – и увидел, как на дело Витю провожает сама Арина Леонидовна Балованцева. Натуральным образом провожает, иначе не скажешь. Держа своего ребёнка Серёжу на руках, она стояла в дверях, тревожно смотрела на Витю и что-то тихо говорила. По лицу казалось, что даже просительно как-то. Валера, мысли которого весь этот день счастливо текли мимо Арины Леонидовны, хотел об этом подумать. Но не успел – потому что начал получать инструкции.
Машина каталась по городу целый день. Валера, Репник и Витя, оставив водителя, выскакивали у разных кабаков, рюмочных и богемных подвальных клубов «не для всех», врывались туда – и смотрели, искали.
Искали человека. Больше. Искали поэта. Поэт – лицо, видать, очень значимое. Но вот запил и пропал. Перед началом операции и в процессе Валере давали посмотреть его большую фотографию. Не запомнить этого гражданина было бы трудно. На фото поэт выглядел как пьяный ангел, проповедующий каннибалам. То есть так, когда есть что терять, но рыпнуться невозможно.
Звали героя Антон Мыльченко. С неменьшим успехом он отзывался и на ряд своих творческих псевдонимов, список которых Валере также был выдан. Не раз, не два и не пять Валера врывался в питейные заведения и громко оглашал этот список. Однако результат был один: на имена никто не отзывался, а прочие персонажи давали стандартный ответ: не видели, не слышали, сегодня не приходил, а ну вали отсюда нах...
Чтобы расширить зону поиска, машину оставляли в равноудалённой точке и рассредоточивались. Один человек обследовал одно заведение.
Поэта обнаружил Витя. Гене Репнику и Валере досталось лишь с почётом доволочь Антона до машины. Агентурная сеть, услугами которой пользовался Витя, донесла, что горестный поэт покоряет просторы швейной фабрики. И если в ближайшие десять минут его не снимут со штабелированной арматуры, на вершине которой Антон читает поэму о подневольном труде, придётся вызывать милицию.
С вершины поэт слез сам. К сожалению, Валера не услышал, что сказал ему Витя. Но безумец слез. К тому же, как отметил Валера, отволакивающий ценного кадра к машине, он и пьян-то особо не был. Больше выделывался.
А выделываться этот парень умел знатно.
И Гена Репник, и сам Рындин Витя, перед суровым величием которого трепетала общественность, относились к тщедушному фигляру с большим почтением. Даже водитель приветствовал его как старого уважаемого знакомого.
Антон Мыльченко, он же Антон Великолепенский, он же почему-то Гуманоид (неужели на это тоже откликается?), он же... Эх, во время транспортировки выронил Валера листок с псевдонимами, только три первых запомнил! Так вот этот Великолепенский вертелся и капризничал. А спокойные солидные мужики терпели. Молодой ведь, паразит, младше Валеры. А такой ему почёт. Чудеса. Непонятки. Хотя почему? Арина Леонидовна изволит привечать малахольного, потому что он барыню стишками потешает. Вот велели отловить и доставить, а то скукота у неё, понимаешь, скукотища... Развела вокруг себя кунсткамеру...
Приехали к клубу. Под белы рученьки дрыгающегося, как Петрушка-иностранец, Антона проводили в кабинет Арины Леонидовны. Витя Рындин остался там, Валера вместе с Репником был теперь свободен.
Ознакомительная версия.
