— Сейчас лучшее время суток. Не пропусти! — крикнул он.
Последовало выразительное молчание, во время которого Кит вспомнила о своем решении. Вымученным голосом она сказала:
— Минутку, Таннер.
— Хорошо. Жду.
Минуту, час — он будет ждать, а потом продемонстрирует свою добродушную (и фальшивую, подумала она) улыбку, когда она его впустит. Ополоснув лицо холодной водой, она вытерлась тонким, как папиросная бумага, турецким полотенцем, подкрасила губы и раз-другой провела расческой по волосам. И вдруг заметалась по комнате в поисках подходящего халата. Через приоткрытую в комнату Порта дверь она заметила его большой белый махровый халат, который висел на стене. Она быстро постучала, входя внутрь, и, удостоверившись, что там никого нет, схватила его. Затягивая на талии кушак перед зеркалом, она с удовлетворением отметила, что никому не придет в голову обвинить ее в кокетстве за то, что она выбрала именно это облачение. Халат доходил ей до пят, и ей пришлось дважды закатать рукава, чтобы обнажить кисти рук.
Кит открыла дверь.
— Привет! — Улыбка не замедлила себя ждать.
— Здравствуй, Таннер, — безучастно сказала она. — Входи.
Потрепав ее мимоходом по волосам, он подошел к окну и раздвинул шторы.
— Проводишь спиритический сеанс? Ага, вот теперь я могу тебя рассмотреть.
Комнату залил резкий утренний свет, и на потолке заиграло солнце, отраженное надраенными плитками пола, как если бы они были водой.
— Как ты? — рассеянно спросила она, опять стоя перед зеркалом и поправляя взъерошенные им волосы.
— Замечательно. — Он воззрился на ее отражение в зеркале, придавая своим глазам блеск и даже, не преминула с отвращением заметить она, напрягая определенные мускулы лица, чтобы подчеркнуть ямочки на щеках.
«Он насквозь фальшив, — подумала она. — Какого черта он здесь делает с нами? И все из-за Порта. Это он подбил Таннера увязаться».
— Что это вчера вечером приключилось с Портом? — говорил Таннер. — Я не ложился, ждал его, а он так и не объявился.
Кит бросила на него быстрый взгляд.
— Не ложился? — с недоверием повторила она.
— Мы вроде как договорились встретиться в нашем кафе, ну, ты знаешь. Пропустить чего-нибудь на сон грядущий. Ни слуху ни духу. Я лег и читал допоздна. Было уже три, но он так и не пришел. — Это была полная ложь. На самом деле Таннер сказал: «Если надумаешь прогуляться, загляни в „Экмуль“; может, я там буду». Он вышел вскоре после Порта, подцепил французскую девку и пробыл с ней у нее в отеле до пяти часов. Он вернулся на рассвете, заглянул через низкую фрамугу в их комнаты и увидел пустую кровать в одной и спящую Кит — в другой.
— Вот как? — сказала она, отворачиваясь от зеркала. — В таком случае, он почти не спал, потому что уже ушел.
— Ты хочешь сказать, еще не пришел, — сказал Таннер, пристально глядя ей в лицо.
Она не ответила.
— Будь добр, нажми вон ту кнопку, — попросила она. — Так уж и быть, закажу этого их цикория и гипсовый круассан.
Решив, что прошло уже достаточно времени, Кит вошла в комнату Порта и взглянула на постель. Та была разобрана на ночь, но не смята. Сама не зная зачем, она полностью откинула простыню и, присев, взбила подушки, оставляя в них вмятины. После чего разложила сложенную пижаму и бросила ее комком у изножья кровати. В дверь постучали; она вернулась к себе в комнату и заказала завтрак. Когда слуга вышел, она закрыла дверь и села в стоящее у окна кресло, глядя прямо перед собой.
— Знаешь, — сказал Таннер задумчиво, — я много думал об этом в последнее время. Ты в высшей степени необычная личность. Тебя трудно понять.
Кит раздосадованно цокнула языком:
— Ох, Таннер! Не пытайся быть интересным.
И тут же, коря себя за проявленную нетерпимость, с улыбкой добавила:
— Тебе это не идет.
Обиженное выражение на его лице мгновенно преобразилось в ухмылку.
— Нет, правда. Что-то есть в тебе колдовское.
Кит сердито поджала губы; она бесилась не столько из-за того, что он молол, хотя и считала все это полным идиотизмом, сколько из-за того, что сама мысль о необходимости поддерживать с ним сейчас беседу казалась непереносимой.
— Возможно, — сказала она.
Принесли завтрак. Пока она пила свой кофе и поглощала круассан, Таннер сидел рядом. Ее глаза приняли задумчивое выражение, и у него возникло ощущение, что она начисто забыла о его присутствии. Дожевывая остатки пищи, она повернулась к нему и вежливо спросила:
— Ничего, что я ем?
Он засмеялся. Она выглядела испуганной.
— Поторопись! — сказал он. — Мы должны успеть выйти до того, как начнет по-настоящему припекать. Ты же все равно собиралась покупать всякую всячину.
— Ох! — простонала она. — Я не в настроении… Но он перебил ее:
— Давай, давай. Пока ты одеваешься, я подожду в комнате Порта. Я даже закрою дверь.
Она не нашлась, что ему возразить. Порт никогда ею не командовал; он всегда самоустранялся, надеясь таким образом выяснить, чего она хочет на самом деле. Тем самым он еще более затруднял ей выбор, поскольку она редко действовала исходя из собственных желаний, поступая, напротив, в соответствии со своей сложной системой уравновешивания тех знамений, которые следовало принять во внимание, теми, которыми можно было бы пренебречь.
Таннер уже переместился в соседнюю комнату и закрыл дверь. Мысль, что он увидит неубранную постель, принесла Кит облегчение. Одеваясь, она слышала, как Таннер насвистывает. «Зануда, зануда, зануда!» — еле слышно прошептала она. В это мгновение открылась другая дверь; на пороге, проводя левой рукой по волосам, стоял Порт.
— Могу я войти? — спросил он. Она смотрела на него во все глаза:
— Разумеется. Но что с тобой? Он остался там, где стоял.
— Господи, да что случилось? — нетерпеливо воскликнула она.
— Ничего, — хрипло сказал Порт. Он прошел на середину комнаты и показал на закрытую дверь. — Кто там?
— Таннер, —ответила она с неподдельным простодушием, словно это было чем-то в порядке вещей. — Он ждет, пока я оденусь.
— Что, черт возьми, здесь происходит? Кит вспыхнула и резко отвернулась.
— Ровным счетом ничего, — быстро сказал она. — Не сходи с ума. Что здесь может происходить, как ты думаешь?
Он и не подумал понизить тон.
— Понятия не имею. Я спрашиваю тебя.
Она толкнула его в грудь и подошла к двери, собираясь ее открыть, но он схватил ее за руку и развернул к себе.
— Прекрати, пожалуйста! — прошептала она в бешенстве.
— Хорошо, хорошо. Я сам открою, — сказал он, точно, позволив сделать это ей, он подверг бы себя слишком большой опасности.
Он вошел в свою комнату. Таннер, свесившись из окна, смотрел вниз. Он мигом обернулся и расплылся в улыбке.
— Так-так, — начал было он. Порт уставился на свою кровать.
— Это еще что такое? Тебе что, мало своей комнаты? — спросил он.
Но Таннер, судя по всему, не видел в своем положении ничего предосудительного или отказывался видеть.
— Ты с боевых действий? — воскликнул он. — Ну и видок! А мы тут с Кит собираемся пойти прогуляться. Ты, небось, не прочь вздремнуть?
Он подтащил Порта к зеркалу.
— Полюбуйся на себя! — потребовал он.
При виде своего перепачканного лица и воспаленных глаз Порт сник.
— Я хочу черного кофе, — проворчал он. — А потом спуститься вниз и побриться. — Потом он повысил голос: — А еще я хочу, чтобы вы поскорее убрались отсюда к чертовой матери на свою прогулку. — И он яростно вдавил в стену кнопку звонка.
Таннер по-отечески потрепал его по спине:
— До скорого, старик. Отсыпайся.
Порт проводил Таннера взглядом и, дождавшись, когда тот уйдет, сел на кровать. В гавань только что вошел большой пароход; его низкий гудок потонул в уличном шуме. Порт лег на спину, отдуваясь. Когда раздался стук в дверь, он его не услышал. Слуга просунул голову, произнес: «Мсье», подождал несколько секунд, тихо закрыл дверь и ушел.
Он проспал весь день. Кит вернулась к обеду; она осторожно вошла, кашлянула, проверяя, не проснется ли он, и пошла есть без него. Под вечер он проснулся, чувствуя себя в значительной степени посвежевшим. Он встал, неторопливо разделся, напустил в ванну горячей воды и обстоятельно вымылся; потом побрился и стал искать свой белый купальный халат. Он обнаружил его в комнате Кит, в отличие от нее самой. Ее стол ломился от сластей, которые она купила в дорогу. Большинство изделий было с английского черного рынка, и, если верить наклейкам, предназначались они для двора Его Величества Короля Георга VI. Он открыл упаковку с бисквитами и начал с жадностью поглощать их один за другим. За окном сгущались сумерки. Наступал час, когда светлые предметы кажутся неестественно яркими, а остальные — окутанными успокаивающей для глаз тьмой. Городское электричество еще не включили, и единственным источником света служили огни немногих стоявших в гавани кораблей, тогда как сама она, погруженная в полумрак, словно бы повисала в промежутке между домами и небом. А справа высились горы. Первая, выступающая из моря, показалась ему похожей на колени, согнутые под гигантской простыней. На какую-то долю секунды — его точно подбросило, настолько явственно всем телом он ощутил перемену, — он перенесся куда-то в другое место, на много лет назад. Потом он снова увидел горы. Он побрел вниз.
