О, ужас! Я никогда не смогу оправдаться перед начальством. Кто мне поверит, если я заявлю, что моя левая рука совершила убийство, поскольку чувствовала себя оставленной без внимания?
Я долго сомневался: наказывать ли левую руку?
Надо ли сгрызть на ней ногти до крови?
Мы смотрели друг на друга, я — во все глаза, она — всеми пальцами. Она была красивая, моя левая рука. Просто великолепная рука. Она может и щипать, и хватать, и резать. Пальцы действуют независимо друг от друга, твердый кончик ногтя позволяет скрести и расщеплять волокнистые материалы. Своими руками я могу очень быстро печатать полицейские отчеты, играть в сотни игр, мыться, перелистывать книги, водить машину. Я многим им обязан. Только когда вы теряете вещь, вы понимаете, насколько она была незаменима. Мои руки — чудо механики. Никакой робот не может сравниться с ними.
Мне нужны мои руки. Даже непокорная левая.
Я пришел к заключению, что все-таки лучше с ней подружиться. В конце концов, эта рука мне хорошо служила в прошлом и очень пригодится в будущем. Она хочет автономии — тем лучше. У меня всегда будет советчик… под рукой. Я решил подписать со своей левой рукой контракт о сотрудничестве.
Итак, правая рука представляла мои интересы, а левая — свои собственные. Основная статья контракта гарантировала левой руке немного карманных денег и еженедельный маникюр. В ответ она соглашалась участвовать в любой деятельности, которой занято все тело. Она будет раскачиваться в такт при беге, будет помогать правой руке играть на гитаре и так далее. Кроме того, левая рука будет пользоваться всеми преимуществами, связанными с принадлежностью к моему организму: терморегуляцией, кровоснабжением, системой оповещения о боли и помощью других органов, когда нужно прекратить страдания, ежедневной уборкой, одеждой по погоде, девятичасовым ежедневным отдыхом.
Так я получил мощного союзника, который всегда рядом и безгранично мне предан. Кстати, это левая рука подсказала мне бросить работу в полиции и открыть собственное детективное агентство: АЛРП, то есть Агентство "Левая Рука & Петироллен". Кое-кто утверждает, что в агентстве хозяйничает и все важные решения принимает моя левая рука, но это злые, завистливые языки. Наверное, потому, что три четверти времени они проводят взаперти, в вонючих ртах, в компании зубов, покрытых налетом. Так можно и клаустрофобию нажить. Они хотят быть такими же независимыми, как моя левая рука. И это понятно.
Вчера новости по телевизору были чудовищными.
Из-за этого я плохо спал.
Несколько раз просыпался в поту и в жару.
Наконец провалился в глубокий сон, и мне приснилось дерево, которое быстро росло, вытягивая ветви к небу.
Ствол становился толще, изгибался, потрескивал, когда появлялись листья; они раскрывались, а затем опадали, чтобы дать дорогу новым почкам.
Приглядевшись, на коре можно было заметить тысячи маленьких черных копошащихся точек. Это были не муравьи, а люди. Подойдя вплотную, вы видели младенцев, ползающих на четвереньках, они поднимались на ноги, становились подростками, взрослыми людьми, стариками. Время у них шло в ускоренном темпе.
Все больше черных точек гроздьями растекалось по коре гигантского дерева. Чем выше становилось дерево, тем многочисленнее делались точки. Люди образовывали длинные цепочки, ползущие по коре. Когда встречалась ветка, они останавливались. Когда достигали листьев, огибали их или взбирались на них. Иногда листок падал, и люди падали вместе с ним.
Ночью мне приснилось дерево, а утром пришла в голову идея.
Может быть, у истории есть циклы… юбки", "Если увеличится возраст уходящих на пенсию", "Если сократится рабочее время", "Если снизятся нормы загрязнения окружающей среды автомобилями".
Таким образом, это огромное древо раскинет ветви и листья возможного будущего, которое ожидает людей.
Появятся новые утопии.
Результаты работы подмастерьев предвидения будут представлены только в схемах. Они не претендуют на роль «предсказателей», но укажут логику развития событий.
С помощью древа возможного будущего мы сможем выбирать то, что я назвал ПНН: "Путь наименьшего насилия". Мы поймем, что решение, кажущееся непопулярным в настоящий момент, позволит избежать серьезных проблем в близком или далеком будущем.
Древо возможного поможет политикам преодолеть страх потерять своих избирателей, и они станут действовать с большим прагматизмом. Они смогут заявить: "Древо возможного показывает, что такие-то мои действия приведут к таким-то негативным последствиям в ближайшее время, но зато в будущем мы избежим такого-то и такого-то кризиса, а если я не предприму этих действий, то существует вероятность такой-то и такой-то катастрофы".
Граждане, на самом деле не столь безразличные ко всему происходящему, как это кажется на первый взгляд, поймут его; их реакцией будет не паника, а взвешенный учет интересов их детей, внуков и правнуков. Станет легче принимать жесткие меры, направленные на улучшение экологии.
Древо возможного позволит не только отыскать ПНН, но и заключить политическое соглашение с грядущими поколениями о сохранении для них Земли, пригодной для жизни.
Древо возможного поможет находить рациональные, а не эмоциональные решения.
Древо возможного будет необъятным в ширину и высоту. Если попытаться его нарисовать, получится огромная разветвленная схема.
И потому сегодня утром я думал и об использовании компьютерной программы, способной охватить и представить все его ветви.
Я подумал, что можно сделать ее подобной электронным шахматам, в которых просчитывается множество ходов и вариантов развития партии.
Достаточно будет ввести в программу какой-либо фактор, и компьютер рассчитает его воздействие на все другие. Мы узнаем, как возможность "Если сократить рабочее время" может, пусть даже и косвенно, воздействовать на возможность "Если разразится Третья мировая война" или на возможность "Если вернется мода на мини-юбки".
Сегодня утром я вообразил, что Древо возможного установлено на острове, в огромном здании, в центре которого — компьютер, а рядом — залы для собраний, дискуссий, отдыха. Светила науки с радостью будут приезжать туда, чтобы поделиться своими знаниями. Я подумал об удовольствии, которое получат исследователи, сокращая насилие и обеспечивая покой грядущим поколениям.
Впрочем, это только идея, не более, которую я оставляю витать в воздухе. Я думаю, что сегодня вечером я отлично засну и придумаю что-нибудь еще.
1 + 1 = 2
2 + 2 = 4
С этим согласны все.
Продолжим.
4 + 4 = 8
8 + 8 = 16
И
8 + 9 — …
Он потер виски.
— Ну, что? — спросил голос.
— А-а, теперь начинаешь сомневаться, не так ли? 8 + 9 =?
Гримаса исказила лицо Винсента. Сколько же может быть 8 + 9? У него было, конечно, интуитивное предчувствие решения. Клянусь рогами Великого Числа! Ему ведь говорили. Он должен вспомнить. 8 + 9 =…
Вдруг его мозг пронзила молния.
— 17!
Все стало ясно.
— Хорошо. Это правильно. 8 + 9 = 17.
Под высоким куполом церкви Цифры слово «семнадцать» громко отдалось несколько раз.
17.
Странная цифра. Плохо расчленяется. Не очень-то симпатичная. Но это сумма сложения 8 и 9.
Винсент нашел ответ. Значит, теперь он входит в состав мировой элиты. Человека с низким голосом, сидящего перед ним на многомерном троне, звали Эгалем Седью. Он руководил большим правительственным монастырем Цифры. Это был значительный человек. В иерархии монахов-солдат у него был высший титул — архиепископ-барон.
Он наклонился вперед и поднял палец.
— Придет День, и я скажу тебе одну ужасную вещь, — произнес словно дедушка, который обещает внуку конфету.
— Что еще мне предстоит узнать? — спросил Винсент.
— Я научу тебя складывать 9 + 9. Этого ты не умеешь, не так ли?
Юный Винсент был смущен.
— Но ведь никто не знает, сколько будет 9 + 9!
— Это знают немногие, но я знаю. И нас, знающих это, на всю планету человек сто. 9 + 9 дает число. Число необыкновенное, удивительное, потрясающее, черт побери.
Винсент бросился на колени. Он был взволнован.
— О, учитель, скорее откройте мне эту великую тайну!
Эгалем Седью оттолкнул его ногой.
— В свое время ты узнаешь ее, но не сейчас. Какое у тебя звание?
— Я священник-рыцарь.
— Сколько тебе лет?
— Половина времени жизни.
— И ты умеешь считать до 17. Это хорошо.
Священник-рыцарь опустил глаза. И признался, что совсем недавно узнал о существовании числа 17. Архиепископ-барон подался вперед с лукавой улыбкой на губах.
— Знаешь ли ты, до какого числа простирается моя мысль?
Винсент попытался ответить как можно лучше.
