Саймон пожал плечами.
— Да ничего. Доски удерживают стенки. И потом тут глина — глина редко обваливается. Она сама себя держит. Вот если песок, то тут нужно быть осторожным. Копать песок легче, но держится он плохо. С песком работать опасно.
— Ой, хватит обо всей этой скукотище! — воскликнула Лавиния. — Мы хотим, чтобы ты показал нам ангелов.
— Оставь его, Лавиния, — сказала я. — Ты же видишь — он работает. — Хоть я и люблю Лавинию (она ведь моя лучшая подруга), ее редко интересует то же, что и меня. Ей, например, никогда не хочется смотреть в телескоп, который папочка устанавливает в саду, или копаться в «Британике» в библиотеке. Я хотела еще порасспрашивать Саймона о могилах и копании, но Лавиния мне не дала.
— Может, попозже, когда закончим с этим, — сказал Саймон.
— У нас есть только полчаса, — объяснила я. — Дженни так сказала.
— Кто такая Дженни?
— Наша горничная.
— А где она сейчас?
— Там, в Виллидже. Она оставила нас у ворот.
— Она встретила одного человека, — сказала Айви Мей.
Саймон посмотрел на нее.
— А это кто?
— Айви Мей. Моя младшая сестренка, — сказала Лавиния. — Но она что-то перепутала. Ведь ты не видела никакого человека, Мод?
Я покачала головой, хотя и не была уверена.
— Он катил тачку, и она пошла за ним на кладбище, — гнула свое Айви Мей.
— У него еще волосы рыжие? — спросил Саймон.
Айви Мей кивнула.
— А, этот. Он ее оттрахает.
— Что? Кто-то побьет Дженни? — воскликнула я. — Тогда мы должны бежать и спасать ее!
— Не, не побьет! Он… — Саймон посмотрел на меня и Лавинию и замолчал. — Да ерунда. Не берите в голову.
Отец Саймона рассмеялся из могилы.
— Что, парень, запутался там совсем?! Забыл, с кем разговариваешь? Ты думай, прежде чем сказать, когда беседуешь с такими девочками!
— Да ладно, наш па.
— Пожалуй, нам пора, — сказала я, беспокоясь о Дженни. — Полчаса уже наверняка прошло. Как быстрее всего пройти к главным воротам?
Саймон показал на статую лошади чуть поодаль.
— Идите на ту лошадь, а от нее вниз.
— Только не туда! — воскликнула Лавиния. — Это же прямо через раскольников!
— Ну и что? — сказал Саймон. — Они вас не укусят. Они мертвы.
На участке раскольников лежат те, кто не принадлежал к англиканской церкви, в основном католики, а также баптисты, методисты и всякие такие. Я слышала, что там хоронят и самоубийц, хотя Лавинии не стала об этом говорить. Сама я проходила там только два раза. Этот участок не очень отличается от остального кладбища, но мне там было как-то не по себе, словно я попала в чужую страну.
— Идем, Лавиния, — сказала я. Мне не хотелось, чтобы Саймон думал, будто мы осуждаем раскольников. — Это не имеет значения. И потом, разве твоя мама не была католичкой, прежде чем выйти за твоего папу!
Недавно под подушкой в доме Лавинии я нашла четки, а потом их приходящая горничная Элизабет рассказала мне об этом.
Лавиния вспыхнула.
— Нет! А если бы и так, то что с того?
— Да ничего. Я об этом и говорю.
— Ну, хорошо, — вставил Саймон. — Если хотите, можно вернуться мимо спящего ангела. Видели его? Он на главной дорожке и не у раскольников.
Мы отрицательно покачали головами.
— Я вам покажу — это недалеко. Наш па, я счас, — крикнул он в могилу.
Отец Саймона покатился со смеху.
— Давайте быстро. — Саймон побежал по тропинке, а мы поспешили за ним. Теперь даже Айви Мей побежала.
Того ангела, что он нам показал, мы еще не видели. Все остальные ангелы на кладбище идут, или летят, или указывают куда-то, или по крайней мере стоят опустив голову. А этот лежал на боку, сложив крылья, и спал. Я не знала, что ангелам нужен сон, как и людям.
Лавиния, конечно, при виде его пришла в восторг. Я больше предпочитала говорить о могилах и копании, но когда повернулась к Саймону, чтобы спросить у него что-то о лотке, то его уже не было. Он убежал к своей могиле, даже не попрощавшись.
Наконец мне удалось оттащить Лавинию от ангела, но, когда мы вернулись к главным воротам, Дженни там не оказалось. Я так и не поняла, что имел в виду Саймон, говоря о ней и том человеке, а потому немного беспокоилась. Лавинию это мало волновало.
— Давай зайдем к каменщикам и посмотрим на ангелов, — предложила она. — Всего на минуточку.
Я еще никогда не была у каменщиков. На площадке у них было полно всяких камней — большие глыбы и плиты, голые надгробия, постаменты, а еще несколько обелисков в углу, которые опирались один на другой. Там было много пыли, а земля — вся сплошной песок. Отовсюду доносилось «тюк-тюк-тюк» — работали каменщики.
Лавиния вошла во двор.
— Можно нам посмотреть книгу ангелов? — спросила она человека за конторкой.
Я решила, что она очень смелая.
Но он, казалось, ничуть не удивился. Вытащил с полки у себя за спиной большую пыльную книгу и положил ее на конторку.
— Нашего ангела мы отсюда и выбрали, — объяснила Лавиния. — Я люблю ее разглядывать. Тут сотни ангелов. Они такие милые.
Она начала листать страницы. Там были всякие ангелы — стоящие, коленопреклоненные, поднявшие голову к небесам, смотрящие вниз, с закрытыми глазами, держащие венки, трубы, придерживающие на себе туники. Там были ангелы-младенцы, ангелы-близнецы, херувимы, головки маленьких ангелов с крылышками.
— Хорошенькие, — сказала я.
Не знаю точно почему, но мне не очень нравятся кладбищенские ангелы. Они какие-то гладкие и правильные, а глаза у них такие пустые — даже если я встаю прямо перед ними, они, кажется, никогда на меня не смотрят. Какая польза от посланника, если он тебя даже не замечает?
Папочка ненавидит ангелов, потому что, по его словам, это сентиментальщина. Мамочка называет их пресными. Я нашла это слово в словаре — оно означает «неинтересные, пустые». Думаю, она права. Именно такие у них глаза. Мамочка говорит, что ангелы привлекают внимания больше, чем заслуживают его. Когда на надгробии ангел, то все смотрят на него, а не на другие памятники вокруг, но на самом деле — что на него смотреть? Ничего в нем такого нет.
— Почему ты так любишь ангелов? — спросила я Лавинию.
Она рассмеялась.
— Разве их можно не любить? Они посланники Бога, и они несут любовь. Когда я смотрю на их лица, мне становится так спокойно и надежно.
Я думаю, это и есть пример того, что папочка называет сентиментальным мышлением.
— А где именно находится Бог? — спросила я, думая об ангелах, которые перелетают между Ним и нами.
Лавиния была потрясена моим вопросом и перестала листать страницы.
— Там, наверху, где же еще? — Она показала на небеса. — Ты что — ничего не слушаешь в воскресной школе?
— Но там звезды и планеты, — сказала я. — Я знаю — я их видела в папочкин телескоп.
— Осторожнее, Мод Коулман, — сказала Лавиния, — не богохульствуй.
— Но…
— Прекрати! — Лавиния закрыла уши руками. — Я не могу это слушать!
Айви Мей захихикала.
Я сдалась.
— Ну, хорошо. Идем к Дженни.
На этот раз Дженни ждала нас у главных ворот, вся красная и запыхавшаяся, словно ей опять пришлось подниматься в гору, но живая и здоровая, чему я очень обрадовалась.
— Где вы были, девочки? — воскликнула она. — Я тут вся изволновалась!
Мы начали спускаться вниз, когда я спросила у нее, узнала ли она про материю для мамочки.
— Книга! — взвизгнула она и побежала назад на кладбище. Мне очень не хочется думать о том, где она могла ее оставить.
Бегать по поручениям хозяйки мне было ох как не по душе, доложу я вам. И прекрасно знает ведь, как я занята. Встаешь ни свет ни заря и до девяти вечера на ногах. И всего один выходной в году, не считая Рождества и следующего за ним дня. А ей взбрендило, чтоб я отнесла книги и захватила на обратном пути материю — хотя вполне могла бы сделать это сама. У меня на чтение времени нет, даже если бы захотела, да я и не хочу.
И все же день был теплый, солнечный, и, должна признать, выйти на улицу было очень даже неплохо, хоть я и не люблю взбираться вверх по холму в Виллидж. Мы добрались до кладбища, и там я собиралась оставить девочек и пробежаться по магазинам. Но тут я увидела его собственной персоной. Он, шагая чуть подпрыгивающей походочкой, катил по двору тачку. Он повернул голову и улыбнулся мне, и я подумала:
«Ну-ка, погоди минуточку…»
И тогда я сказала девочкам, что у них есть полчаса — не больше, пусть делают что хотят. Они собирались разыскать мальчишку, с которым играют, и я предупредила их, чтобы были с ним поосторожнее, они тут такие грубияны. И чтобы за маленькой присматривали — за Айви Мей. У нее вроде такая привычка — вечно тащиться сзади, хотя, уверена, ей просто так нравится. Я заставила их всех взяться за руки. И они понеслись в одну сторону, а я — в другую.
