— Пойми, мать! Его искупать, обстирать, вовремя накормить, а там в школу отправить надо. Псе на твои плечи ляжет. Потянешь ли, справишься ли? А вдруг друзей заведет корявых, станет неслухом или хамить начнет. Не приведись, в хулиганы вырастет!
— С чего несешь несусветное? За что хамить? А в приюте тоже, где гарантии? Там друзей много будет всяких. Воспитатели за каждым не углядят, а тут весь на глазах, не дадим с пути сковырнуться.
— Как ты, Яша? — спросил отец.
— Что решите, то и будет...
Послушай, сынок! А если нас с мамкой не станет, все ж мы не молодые, сумеешь ли ты Степку довести до ума? Поимеешь ли к нему душу? Не взвоешь ли, не пожалеешь ли, что оставили его в семье? Ты ему и за брата, и за отца уже теперь будешь. Подумай крепко. Ребенка в дом берем...
— Мне он не помеха. Пусть живет. Конечно, на работе, а и в поселке нас не поймут. Сазонов придурками назовет, другие и того хлеще. Но это мелочи. Сложнее будет мне хозяйку в дом найти. Не всякая согласится растить чужого, а матери уже нужна помощница.
— Теперь тебе и впрямь спешить нельзя! — согласился Илья Иванович. И добавил глухо:
— Нынче ни тебя, а ты выбирать будешь! Поселок у нас большой, бабья полно, а вот в жены взять некого,— сказал человек.
— А к чему теперь жена? Ребенок уже есть. Бабу на ночь застолбить — без проблем. Может оно и впрямь к лучшему? — улыбался Яшка.
— Ну так что? Оставляем или отвозим?
— Мы уже решили. Пусть с нами живет,— ответила Ирина Николаевна.
Степка, возившийся с машинкой, чутко вслушивался в разговор взрослых.
— Тогда узаконить мальчонку надо, сделать документы. Как решим, усыновлять иль взять на воспитание?
— Пусть Терехиным будет! Не надо нам помощи от государства! Станут тут всякие комиссии свой нос в нашу семью совать. Обойдемся без них,— отмахнулась женщина и спросила:
— Правда, Степушка?
Мальчонка подошел к ней, глянул в глаза благодарно. Обнял женщину, сказал тихо:
— Теперь я насовсем ваш, это не сказка на ночь?
— Степка, разве тебя здесь обманывали? — удивился Яшка.
— Долго думали,— вздохнул мальчишка.
— Не обижайся малыш. Когда-нибудь ты все поймешь! — погладил мальчонку по голове Илья Иванович.
В этот вечер Степка заездил Яшку. Он заставил его скакать конем по дому, играть в прятки. Яшка расслабился и будто вернулся в детство. Куда делись все неприятности дня? От них следа не осталось. Он подбрасывал Степку до потолка, кружил вокруг себя. Пацан смеялся, визжал, радовался. Уснул он в эту ночь с Яшкой, но и во сне продолжил хохотать.
Утром, когда Терехины пришли к Сазонову, тот встал навстречу, протянул руку Илье Ивановичу:
— Ну, поздравляю!
— С чем?
— Отвезли мальчишку!
— Нет, Федор Павлович! У нас он!
— Как? Почему? Что случилось опять?
— Решили усыновить Степку!
— Яков, а ты как? Согласен?
— Конечно. Сам его нашел. Решил, что такое случайно не бывает. Сами знаете, сколько ребятни устроили в семьи, в интернаты. А этого себе хотим оставить, усыновить. Пока он у нас временно жил, привыкли на постоянно. Теперь разлучаться никто но хочет. Вот только документы мальчонке оформить надо.
— Сыну, а не мальчонке! — поправил Илья Иванович Яшку.
— Ну, ты не придирайся. Привыкнуть нужно и твоему. Но, честно говоря, вы меня удивили,— признался полковник:
— Выходит, не перевелись и в нашем поселке добрые люди! Растите человека! А ты, Илья, готовь из него смену себе, чтоб таким же криминалистом стал! Пусть и Степан вырастет таким как ты, умным, трудолюбивым и добрым.
— Что ж, задание понял. Выращу из лягушонка легашонка, кому-то и мое дело надо продолжить. С сыном не получилось, не хватило способностей или терпения, может из Степки состоится коллега!
— Давай, старайся! А за решение взять в семью ребенка, спасибо вам и от меня! Смело поступаете, благородно. Все ж семья ни с каким приютом не сравнится. Это и ежу понятно. Дай вам Бог удачи и здоровья. Если в чем-то нужна моя помощь, только скажите, сделаю все, что в моих силах!
— Да нам в чем поможете! Сами стараемся. Вон Яшка с пристройкой для машины мучается. Все сам делает. Из меня теперь плохой помощник, спина вконец сдает. Ну, а Степка пока мал.
— Иваныч, это не проблема. В воскресенье все свободные сотрудники придут с самого утра. К вечеру управятся, ты только командуй...
Ни Яшка, ни криминалист не придали значения этому обещанию. Каково же было их удивление, когда ранним утром в воскресенье к ним пришли почти все сотрудники райотдела милиции. Они старались так, что к вечеру и впрямь закончили пристройку, убрали весь мусор и завели машину внутрь, предварительно вычистив ее до блеска.
— Яшка, как ты насмелился взять чужого мальца? Все ж мать у него алкашка, отец, тоже видать забулдыга. А наследственность не сбрасывай со счету.
— Знаешь, в нашем поселке многие пьют. А вот их дети даже на пиво не глядят. Насмотрелись до тошноты на родителей. Стыдятся их, сколько скандалов и драк из-за этого случается. Детвора, натерпевшись с детства всяких горестей, не хочет повторять своих предков. Иные уезжают, так и не переломив стариков, другие берут верх над ситуацией в доме. Все же у некоторых получается. И сами даже не нюхают спиртное...
— Таких немного. Другие если не пьют, на иглу садятся. Да эта порочность так иль иначе шилом вылезает. Ее не переломишь, а сколько нервов и здоровья ухлопаешь? Ладно бы на своего, тут совсем чужой. Выведи в люди, поставь на ноги, а он под старость развернется и уйдет. Скажет, мол, кто ты есть, чужой дядька! И что с него возьмешь?
— Я не из выгоды! До сих пор не могу забыть, каким увидел его впервые. Даже жуть берет. Ведь на краю могилы стоял мальчонка. А проезжавшие не брали. Тепла не хватило на него. Не сыскали свою выгоду или мороки испугались. Но ведь каждый водитель за рулем рискует и не знает, что с ним может случиться. Ведь наверху, над всеми один Спаситель есть. Если ты не поможешь, Он тоже отвернется в лихую минуту или накажет бездушного. Такое тоже случалось. Или не помнишь, как бабка Волкова, возвращаясь из города, устала и проголосовала Мишке Пряхину, чтоб подвез в поселок. Пять километров ей нужно было пройти. Но он не остановился. А когда повернул к мосту, машину понесло, и перевернулся в реку. Три кульбита сделал. Машина всмятку, сам с переломами в гипсе три месяца отвалялся. Сам не верил, что жив остался. А ведь всего метров триста от бабки отъехал. И дорога была сухой. Однако получил за свое. Теперь ни машины, ни здоровья. Сам до магазина дойти не может. А какой здоровяк был! Нынче та старушка против него атлет. Вот и я боюсь наказания сверху.
— Да брось ты, как баба суеверничать. Если судить по-твоему, мы всех брошенных детей к себе домой должны тащить?
— Судьбу устроить нужно, помочь!
— Кончай косить под сознательного! Хорошо, что у тебя отец с матерью, а если как у меня, никого в живых не осталось. С шестнадцати лет один, сам себя вырастил. И куда мальца привел бы? Порой у самого куска хлеба нет. А и кто приглядел бы за ребенком?
— Вадим! Не прикидывайся отморозком. Я вовсе не уговариваю брать к себе! Но нельзя же оставлять без помощи малышню! Бросать ее на смерть, разве это по-человечески? Иль самому никто не помогал?
— Никто и никогда! — выдохнул человек.
— Вадик! Да как у тебя язык повернулся сморозить эдакое? — подошел Анатолий Петрович, слышавший весь разговор:
— А разве ни я вырвал тебя из шпановской кодлы, когда тебя за воровство в отдел за уши приволокли! Наш Сазонов тебя отправил учиться в школу милиции. Теперь офицер, в уголовном розыске работаешь, получаешь чуть меньше меня. Так какой у тебя стаж? Но как бы там ни было, на жизнь хватает. Если не будешь по вечерам навещать кафе, то и жрать станешь нормально. Нечего нам лапшу на уши вешать. Тебе твоя соседка предлагала помочь картоху выкопать по осени. За это обещала на всю зиму картошкой и капустой обеспечить. Чего ж отказался помочь? Иль позором для себя посчитал, ленивая задница? Я вон не гнушаюсь!
Попросили соседи свинью заколоть, так и разделал ее. Они мне свежины дали! Что в том зазорного? — хвалился капитан. И, оглядев Вадима с ног до головы, добавил:
— Третий год с Валькой Торшиной живешь. Весь поселок о том знает. Сколько абортов она от тебя сделала, два или больше? Почему ребенка не хочешь заиметь, зачем губите? Иль на ночь хороша, а днем недостойна? Эх, ты, выкидыш собачий! — сплюнул Анискин зло.
— Ни я один там кувыркался. Откуда знаю, от кого залетела? С нее паспорт не потребуешь. В этой кодле хахалей больше, чем огурцов в бочке. Да и какое тебе дело до моей личной жизни? Нечего тебе в чужие замочные скважины заглядывать! — возмутился Вадим.
— Сопляк мокрожопый, а не мужик! Ты не только другим, родному хрену не веришь! Зачем паскудишь ту, с какою спишь? Она почище тебя, говнюка! И уж коль честно, ты ее не стоишь!
