— Можно поздравить вас, Андрей Петрович? Вы прекрасный детектив! — сказал я с искренним восхищением.
Он остановил меня, выдвинул ладонь вперед:
— Не торопитесь.
И как в воду смотрел. Дверь без стука распахнулась, и в нее ворвался Голубев. Вид у него был неважный. Небритый, с вытаращенными глазами и взъерошенными остатками волос на голове, он мог вполне сойти за сумасшедшего. Стараясь взять себя в руки, он заговорил срывающимся голосом:
— С Катей что-то случилось. Дверь закрыта, и она не отзывается. Боюсь, как бы...
— У кого вторые ключи? — соколом повернулся ко мне Андрей.
— У сестры-хозяйки, наверное, или уборщицы.
— Найдите и быстро к двери! — приказал Котлов.
Ключ удалось найти не сразу. У сестры-хозяйки его не было, уборщицы на первом этаже не оказалось. Когда я нашел ее на третьем, то никак не мог втолковать местной женщине, зачем мне ключ. Тогда я просто вырвал у нее найденный ею ключ от восьмого номера и побежал. Она за мной, да еще с криками и воплями. На лестнице мы налетели на целую компанию загипсованных лыжников, у кого нога в гипсе, у кого — рука. Покатился по ступенькам чей-то костыль. Но с ног мы, слава богу, никого не сбили. Я прибежал к двери в тот момент, когда Котлов ее открывал, он взломал замок неизвестно откуда взявшейся монтировкой. У двери уже собрался народ. Вошли мы втроем — Андрей, Глеб и я. В номере Еленской никого не было.
Котлов распахнул окно и выпрыгнул на снег. Мы за ним.
— Смотрите! — показал он на лыжный след, уходящий от дома в сосновый бор. Хоть снег уже немного и уплотнился, след был очень глубоким.
Мы выскочили раздетыми и без темных очков, а солнце такое, что и глаз не открыть. Решили не лезть обратно в окно, обойти дом. Тут как раз Амарян подошел с одним из своих спасателей. Увидев уходящий в лес след, не стал задавать вопросов. Пошли вокруг дома.
— Автобус куда доходит? — спрашивает у Юры Андрей.
— Расчистили до Келькена.
— Сколько времени ей нужно?
— При таком снеге? При нормальных условиях мы на лыжах за два часа спускаемся. А ей и за четыре не добраться.
— Андрей, — сказал я, — да неужели я ее не догоню?! В два счета!
— Догонишь — и что? — ответил он. — Понесешь обратно на руках?
— Сопровожу до людей, задержим, не дадим уехать. А там как скажешь, связь будем держать по рации.
— А на вертолете нельзя?
— Как он сядет? — отвечает Андрею Юра. — Я сам пойду с Сашей.
— И я, и я с вами! Я ее уговорю, она меня послушает, — страстно заговорил Голубев, — она не может меня не послушать. У нее никого нет, она одна. Только я... Она поймет, а я...
— Нет! — резко оборвал его Котлов. И зло добавил: — Вы остаетесь. Я запрещаю.
Он хотел еще что-то сказать, но тут вдалеке грохнула лавина. И сразу вслед за этим послышался отдаленный гул вертолета.
— Иди одевайся! — сказал мне Юра.
Когда я вышел с лыжами, вертолет уже сел, Котлов встречал прилетевших, и у подъезда среди толпы лыжников стоял Амарян с одним из своих спасателей. Юра говорил в мегафон:
— Прошу всех вернуться в гостиницу! Инструкторам проверить наличие своих людей. Об исполнении доложить старшему инструктору.
Лыжники, все в снегу и с лопатами, потянулись к входной двери. Амарян положил руку на плечо стоявшего возле него спасателя:
— Снимай рюкзак. Рация в нем? Аптечка?
И, получив положительный ответ, стал снимать с шеи ремень мегафона и надевать поверх своей красной пуховки рюкзак спасателя.
— Связь каждый час, — сказал он спасателю, — дальше по договоренности. Ты за старшего, Кирилл, посматривай...
Шли быстро и часто менялись. Лыжи утопали в снегу по колено и даже глубже, а палки погружались в снег по самую рукоятку и не доставали до земли. Так что палками мы и не пользовались, разве что для равновесия. Топтавший впереди, устав, делал шаг в сторону, уступая место другому, а сам вставал за ним. Юра, наверное, тоже удивлялся тому, как могла пройти здесь по целине хрупкая женщина. Ведь она торопилась, как и мы, спешила спуститься скорее до первой машины, пока не обнаружили ее бегства и не догнали.
Мы не разговаривали, только пыхтели. Так прошли дорогой через лес до реки, перешли мост и потопали по автомобильной дороге через сосновый бор, которым так знаменито наше ущелье. Уклон здесь небольшой и наката нет, не поедешь, как, бывало, можно было тут ехать по накатанной и утрамбованной дороге. Участки леса на дороге прерывались открытыми, безлесными. Перед такими мы останавливались, и Юра с тоской смотрел на выходящие к дороге кулуары. Именно по ним и сходят на дорогу лавины. Но он ждал их на второй-третий день при потеплении. Хотя кто их знает? Такие места мы проходили побыстрее, а достигнув леса, не сразу могли отдышаться.
Лыжный след уверенно вел нас вниз и вниз. Но вот, выйдя из леса, мы увидели следы сошедшей на дорогу лавины. Это была небольшая лавина, она только перехлестнула дорогу и остановилась, не доходя до противоположного склона. Снег в лавинном конусе спрессовался под давлением и не проваливался под лыжами.
Перейдя лавинный конус, Юра остановился. Я подошел и все понял: лыжного следа дальше не было...
— Не будем стоять здесь, вернемся к лесу, — сказал начспас, и мы направились к соснам.
— Но если лавина сошла, чего нам бояться? — не понял я Юру. — Не пойдет же она второй раз?
— Это Аксай, — вздохнул Юра. — В это горло, — кивнул он на боковое ущелье, — сходятся наверху пять кулуаров.
Он снял рукавицу и растопырил пальцы.
— Стало быть, возможна не только вторая, но и целых пять подряд. Очень коварное место. Думаю, лавина сошла из самого маленького кулуара, вот из этого, — согнул он все пальцы, оставив торчать мизинец. — Правда, почему-то раньше времени. Но надо все равно сделать пока хотя бы наружный осмотр.
— Ты думаешь, она может быть жива?
— Конечно, может. Будем искать. Бывали случаи, когда человек жил под снегом часами и даже сутками. Если очистить снег от лица, если им не забиты дыхательные пути, то под снегом, да под свежим, жить можно. Часто погибают от страха, от безнадеги... А у этой характер... Пойдем, что делать? Я пойду с той стороны, а ты с этой. Смотри, не торчит ли...
Мы обошли лавинный конус и вернулись к лесу. Юра поглядел на часы и стал снимать рюкзак. Он достал рацию, вновь посмотрел на часы, растянул антенну и сказал во встроенный микрофон:
— Актау-два, Актау-два, я — Актау-один. Как меня слышите? Прием.
Рация затрещала, захрипела, и мы услышали:
— Актау-один, Актау-один, слышу вас хорошо. Перехожу на прием.
— Кирилл, она попала в лавину. Аксайская лавина на дороге. Небольшая, небольшая лавина. Надо искать. Давай десять зондов и восемь человек. Три лопаты. Как понял? Прием.
— Понял, Юра, понял. Десять зондов, восемь человек, три лопаты. А как там, Юра? Как там? Не очень?..
— Думаю, ничего. Мороз, должно держать. Как понял? Прием.
— Понял, Юра, понял. Мне самому идти или оставаться? Прием.
— Ты останься, Кирилл, ты же за меня. Мало ли что!
— Понял, понял. Высылаю. Прием.
— К вам больше ничего не имею. Связь каждые полчаса.
— Вас понял, связь каждые полчаса. Прием.
— Связь кончаю. СК, СК! — Юра стал рывками заправлять антенну. Она целиком убралась в небольшую рацию, которую начспас повесил на шею. — Ты постой здесь, а я все-таки пойду еще посмотрю.
— К нам, кажется, гости, — остановил я Юру.
По нашему следу шел по лесной дороге человек. Это был Голубев. Без шапки, без рукавиц и без темных очков. Он неистово работал лыжами, размахивал руками с палками и приближался довольно быстро.
— Где она?! — выдохнул Глеб.
Мы молчали.
— Чего стоите? — задыхался он. — Надо скорее, она не могла далеко по такому снегу...
— Она попала в лавину, — бесстрастно и отчетливо проговорил Юра.
Удивление на лице Глеба сменилось тревогой.
— Как? Где?
— Да вон... — кивнул головой на лавинный конус Юра и отвернулся.
— Она... она жива?! — В расширенных глазах его стоял ужас.
Уже в этот момент, не говоря о последующих двух часах, я изменил свое отношение к Глебу.
— Пойми, Глеб, она попала в лавину, она под снегом, засыпана, — положил я ему руку на плечо. — Мы вызвали спасателей с зондами. Работать здесь опасно, тут может сойти вторая лавина и третья: несколько кулуаров сходятся наверху в один. Понял теперь? — участливо спросил я.
Он сбросил с плеча мою руку.
— Понял! Подлецы! Стоите себе, чего-то ждете, а она под снегом! Да вы!.. Да я вас!.. — Он со всей силой ударил меня лыжной палкой по плечу. — Пошли искать! Немедленно! За мной! — И Глеб устремился к лавинному выносу.
Мы переглянулись.
— Спокойно, — сказал Юра, — он не в себе. Чем искать? Лыжами много не накопаешь. Тут нужно зондирование.
Тем не менее мы пошли за Голубевым. Он метался по лавинному выносу, пытаясь найти какие-нибудь следы.
— Мы уже смотрели, Глеб, на поверхности ничего нет, — сказал я.
