Мертвое тело подняли оба молодых хорвата. Иво и Зденко хотели тоже помочь, но те покачали головами и подали им знак стать в хвосте маленькой процессии. Проходя мимо того места, где теперь над пропастью не было перил, старик обследовал столбы, на которых они лежали. Они, конечно, стояли крепко, но плотницкие насечки — в них и были заглублены жердины оказались изрядно подопревшими, так же, вероятно, это выглядело на концах самих жердин, где сырость, а возможно, и вибрация, вызванная напором воды, вытеснили из паза большой гвоздь. Однако осмотрев следующую опору, он убедился, что там ничего похожего не было. Там перила выдержали бы, не дрогнув, самого тяжелого мужчину.
Они двигались, неся мертвое тело, старик шел сразу же за Иво и Зденко, в направлении, противоположном тому, откуда пришел Дональд; младший из парней еще до этого успел отнести проволоку обратно на мельницу. Парням, которые с величайшей осторожностью несли мертвеца, приходилось часто отдыхать. Так шли они от мельницы к мельнице (все эти мельницы бездействовали), от мостков к мосткам. Грохот воды, казалось, поослаб, стал походить на легкий шум, что стоит в ушах у спустившегося с высокой горы человека. Еще один, более длинный мост. Потом каменистый берег. Слева к предмостному укреплению опускалась проезжая луговая дорога. Перед ними был склон, окаймлявший каменное ложе реки. Младший из крестьян сразу же ушел в деревню, чтобы, как выяснилось позднее, привести врача общины и кого-нибудь из ратуши или жандармерии.
Они опустились на колени, расстегнули одежду Дональда, прослушали сердце.
Сомнений больше не было.
Зденко, сотворив молитву, смотрел на пенящиеся водопады, на солнце. Потом взглянул в глаза Иво. Очень возможно, что глаза у Зденко блестели. В еще влажном взгляде Иво появилось что-то вроде изумления и испуга, почти откровенного ужаса. Зденко отвел глаза. С этой минуты он понял, что необходимо владеть собой и скрывать то удивительное новое мужество, что переполняло его именно перед лицом этого покойника, ибо оно было оскорбительно для любого свидетеля этого часа, призывавшего к печали.
* * *
Почти одновременно с врачом, жандармом и бургомистром там, где от проезжей дороги идет тропинка к воде и мосту, появились гуляющие: доктор Харбах и Хвостик.
Встреча этих трех групп, которые тотчас же собрались вокруг мертвого тела на берегу, как вокруг естественного в настоящий момент центра внимания (при этом все перемешались, Зденко и Хвостик раньше других поздоровались друг с другом, и Харбах в полной тишине, как сторонний наблюдатель, сразу узнал Зденко), — эта встреча породила много беспорядочной суеты, которая мало-помалу улеглась, когда официальные представители власти отдали необходимые деловые распоряжения. После того как врач общины, с которым его мюнхенский коллега уже успел познакомиться, констатировал у Дональда наступление смерти от паралича сердца, а не от утопления (последнее было совершенно очевидно), бургомистр пригласил в ратушу свидетелей несчастного случая, чтобы составить протокол. Оба врача вполголоса обсуждали возможность, ввиду полной ясности ситуации, обойтись без вскрытия и необходимость при теперешней жаре немедленных мер по сохранению тела. Хвостик уже обмолвился, что тело покойного следует переправить, и, вероятно, даже в Англию.
Тем временем явились еще два человека из жандармерии с носилками.
Зденко отошел на несколько шагов к воде. Шум водопадов был теперь глубоким и спокойным, отсюда это был уже не рев, не вой и не шипение, а единый, словно органный звук. Мощное движение воды было постоянным, гром, обращенный в себя, приход и уход одновременно, а для человеческого уха монолит, рядом со звучным покоем которого все становилось мелким.
* * *
Хвостик, миновав село, по мосту перешел через водный поток. Дорогу к почте ему указали. Тут ему вдруг почудилось, что он понял то, что было ему непонятно еще на «Кобре» в Адриатическом море: яркий возврат того неимоверно волнующего времени, тридцать два года назад, его тогдашних усилий, забот и страхов (из-за англичан и двух баб, что жили у него!). Что-то от той взволнованности должно было вернуться. Хорошо! Пусть! Так он думал тогда, но что, собственно, пусть? Теперь это случилось, ядро выскочило из ореха, крепкое ядрышко! Он вошел на почту — дверь еще не успела за ним закрыться — и, чрезвычайно удрученный, опустил голову. За окошком сидел Мюнстерер. Он сразу узнал Хвостика.
— Что привело вас в Слунь, господин Хвостик? — спросил он, пожимая ему руку.
— Печальнейший случай, — отвечал Хвостик.
Но это не соответствовало истине. Только на почту его привел печальнейший случай.
— Чем могу служить, господин Хвостик? — осведомился Мюнстерер. — Я сейчас совсем один, все мои служащие ушли обедать, — добавил он, как бы поясняя и оправдывая царящую здесь тишину.
— Телеграмма, — сказал Хвостик.
Он долго смотрел на Мюнстерера, в его переставшее быть запутанным, спокойное лицо, и тут перед ним распутался узел этого последнего времени.
Каналетто — итальянский живописец XVIII века, писал преимущественно архитектурные ансамбли и памятники Венеции. — Здесь и далее примечания переводчиков.
Приметы Австрии (англ.).
Из этических соображений (англ.).
Бе-е, бе-е, черная овца, дай нам шерстки (англ.).
Для памяти (лат.).
Дух местности (лат.).
Поддержка, вспомоществование (лат.).
Общий итог (лат.).
Мелкое печенье, смесь (франц.).
Метрдотель, администратор в гостинице (франц.).
Подручный (помощник) игрока в гольф, носит футляр с клюшками для игры (англ.).
Страшно сказать (лат.).
Пожалуйста, потише (англ.).
Большой, красивый, обширный (англ.).
Занятие, профессия (франц.).
Дело чести (франц.).
Званый вечер (франц.).
Вступление, начало (лат.).
Безучастность, бесстрастие (франц.).
Ширма (франц.).
В преисподнюю! (лат.).
Ну как? (англ.).
Все в порядке (англ.).
Старое австро-венгерское название; теперь город Шопрон (Венгрия).
Общее название стран, прилегающих к восточной части Средиземного моря.
Тридцать. Игра окончена (англ.).
Здесь: к тому же кругу; branche (франц.) — отрасль (торговли, промышленности).
Поль Сезар Эллё (1859–1927) — французский художник, гравер, пейзажист, портретист.
Перевод Б. Пастернака.
Тому, кто имел соитие с обнаженной… (лат.).
Гражданский чин в Австрии.
В частности (лат.).
Старинная мера площади, равная примерно 0,55 га.
Пьер де Бурдей де Брантом (1538–1614) — французский писатель, мемуарист.
