— Так! Боится, значит, не беден, — сделал заключение спрыгнувший с лошади Ахмед.
Он бесцеремонно развязал пояс эмира, из которого тут же посыпались золотые монеты. Рустам словно набрал воды в рот — он лишь глупо хлопал ресницами, посматривая то на Ходжу, то на разбойника. И даже когда тот стащил с него халат, эмир не издал ни звука. Лишь увидев, как Насреддин добровольно сбрасывает свою одежду, он протестующе замычал.
— Да как ты смеешь, — прорезался, наконец, голос свергнутого законодателя, — …нас трогать!?
В следующий момент он получил удар по голове и повалился на землю. Но потеря сознания была кратковременной. Очнувшись и приподнявшись на локтях, бывший монарх грозно произнес:
— Как смеешь ты прикасаться к эмиру Бухарскому!?
Разбойники на мгновение затихли, переваривая услышанное, а Насреддин тут же сообразил, что наступило его время:
— Правоверные, я — лекарь — и везу этого больного купца к знаменитому доктору Абу-Али-ибн-Сине, который лечит головные недуги!
— А-а-а, — протянул главарь разбойников и засмеялся. — Хорошо, что он выбрал для себя титул эмира, а не какого-нибудь индийского махараджи!..
Далее, не мешкая, разбойники перетрясли все имущество путешественников и, не тронув их самих, ускакали прочь.
Рустам, раскачиваясь, продолжал сидеть на земле с видом помешанного от горя человека. Ходжа уже было засомневался — не сошел ли тот с ума на самом деле?
— Повелитель!.. А повелитель! — присев перед эмиром на корточки и тряся его за плечо, повторял Насреддин. — Ты не горюй, у нас есть еще деньги, и мы не пропадем.
Магическое слово «деньги» заставило властителя очнуться:
— А печать?! — растерянно спросил он.
— Что печать?
— Они же забрали наше кольцо… шайтаны! — последнее слово было произнесено с такой злобой, что в добром здравии властителя и законодателя его визирь уже не сомневался.
— Ничего, — ответил Ходжа, — будет день — будет и пища… Главное, что сами мы живы и здоровы.
— Да, что ты там болтал насчет больного? И про того доктора… как его?!
— Абу-Али-ибн-Сина.
— Мне знакомо его имя… где он практикует?
— Повелитель!.. Этот знаменитый лекарь, которого европейцы называли Авиценной, давно ушел в мир иной.
— Давно?
— Около двух веков тому назад.
— Тогда откуда же ты его знаешь?.. Ах да… мы забыли, что ты у нас ученый визирь… ведь ты предупреждал нас об опасности в дороге, — эмир сокрушенно покачал головой. — Всемилостивейший Аллах верно указал тебе на звезды, а мы, к нашему большому сожалению, тебя не послушали… Что же нам делать дальше?
— Ну… хотя бы встать и надеть старые халаты.
— Пожалуй… — кряхтя и держась за Насреддина, эмир с трудом поднялся.
Юноша подал ему рваный, но чистый халат и помог одеться. Потом оделся сам и оценивающим взглядом обвел разбросанные вещи и продукты.
— Так, — протянул он, — кое-что из этого мы еще можем съесть…
Они молча отобедали, после чего у эмира, наконец-то, наладилось настроение. Он даже пошутил, рассматривая на себе старую одежду.
Насреддин тем временем достал припрятанные двести таньга:
— Ну что, повелитель, тронемся дальше, в путь?
Тот помедлил с ответом…
— Если бы сейчас была ночь…
Насреддин непонимающе уставился на собеседника.
— Мы говорим о звездах…
— Светлейший желает узнать, что скажут они на этот раз?
— Именно об этом мы и думали, о многомудрый юноша! Ведь может случиться так, что мы и не доедем до Коканда?!
«О, Аллах! — мысленно воскликнул Насреддин. — Благодарю тебя за то, что ты услышал меня и послал мне этот случай!»
— Так что же ты молчишь, наш первый визирь?
Тут Ходжа заметил протянутую ему грязную руку эмира — знак высочайшего соблаговоления. Некоторое время Насреддин раздумывал: прикладываться к ней или нет. В это время хвост его любимого ишака стал угрожающе подниматься, и из расположенного под ним отхожего отверстия вышла изрядная порция специфично пахнущего газа, который дуновением ветра был послан на эмира. Рустам попытался зажать нос, но в этот момент Ходжа восторженно схватил его руку и раболепно поцеловал… свою, случайно оказавшуюся сверху. Это вышло как-то быстро — само собой. Насреддин искренне удивился, увидев мокрую от собственных слюней правую кисть… Трезво рассудив, что эмир мог и не заметить подвоха, он не стал излагать по этому поводу своих сожалений.
Тем временем ишак, подбадриваемый подругой, от души оправился, создав тем самым вокруг тошнотворную атмосферу. Эмир вприпрыжку отбежал в сторону, а Ходжа, ласково ругая животное, произнес:
— Да как вы смеете в такой ответственный момент вести себя так недостойно!
— Так, так… — поддакивал издалека властитель и законодатель, — мы давно хотели посоветовать тебе, о славный юноша, поставить этого ишака на место!
— О, светлейший повелитель! Это мудрое животное, и оно все понимает, но вот беда: когда мой ишак волнуется, то в его проклятом (заметим, что последнее слово было произнесено весьма любовно) кишечнике возникает движение, которое и способствует его опорожнению.
— Говоришь, он переживал за нас, когда эти разбойники нам угрожали?
— О, да, повелитель!
Эмир, удивленно моргая, приблизился к лопоухому и удостоил животное своим пресветлым вниманием.
— И-и… — хотел продолжить юноша, но осекся, увидев облако пыли, поднятое всадниками, ехавшими со стороны Самарканда.
— Мы слушаем тебя, — с интересом рассматривая животное, проговорил эмир.
Появившееся было беспокойство быстро прошло: «Ведь нас нельзя еще раз ограбить?!» — решил Насреддин и уже уверенно, вслух добавил:
— И… еще, повелитель, он волновался потому, что наконец-то будет возить первого министра светлейшего эмира Бухарского!
— Да, это так, наш первый визирь, только с того момента, как ты займешь подобающее место во дворце, тебе придется изменить способ передвижения!
«Когда-то это будет?..» — хотел произнести Насреддин, но его взгляд вновь остановился на приближающихся всадниках.
Ходжа так ничего и не ответил, ибо и его собеседник заметил этих людей. Эмир как-то съежился и сник, сразу потеряв свое величие.
— Не бойся, повелитель! Если это разбойники — они не нанесут нам вреда, ведь у нас нечего взять. Деньги они не найдут. Вернемся назад в Бухару и положимся в своем везении на Аллаха!
— Куда, почтенные, путь держите? — осадив кот, властным голосом вопросил тот из всадников, что был впереди всех. Эмир надвинул чалму по самые брови и лишь дрожал, даже не пытаясь что-то сказать.
— В Самарканд, достойнейший! — бойко ответил Ходжа, поправляя складки халата. — Здесь мы отдохнули, поели, что послал Аллах… К вечеру думаем добраться до города.
— Если так будете ехать, то и через три дня туда не попадете! — всадники рассмеялись. — До города-то всего два часа езды.
— Это на ваших скакунах… А нам на осликах хорошо бы успеть до закрытия городских ворот!
— Пожалуй, ты прав, — улыбаясь, ответил предводитель отряда. — А скажи мне, не встречался ли вам по дороге одинокий путник, направляющийся в Коканд?
— Нет, правоверные, — ответил за обоих Насреддин, а чалма Рустама еще глубже надвинулась на глаза.
У эмира не было никаких сомнений в том, что эти люди ищут его. Мысленно он даже похвалил Ходжу за его находчивость. Несмотря на страх, буйствовавший в его плоти, повелитель правоверных все-таки уловил знакомые нотки в голосе всадника. Любопытство взяло верх над животным чувством и, чуть приподняв чалму, он осмелился-таки взглянуть на говорившего человека. Их глаза встретились и… о, Аллах! Тот, кто сидел только что на коне, ловко спрыгнул с него и пал ниц:
— О повелитель! — задыхаясь от радости, вскричал он.
Этого было достаточно, чтобы и остальных десять всадников как ветром сдуло с лошадей.
— Омар-ибн-Тюфейль?! — не веря своим глазам, воскликнул эмир и подбежал к распластавшемуся в пыли начальнику отряда. — Но как это может быть, что ты жив и на свободе?! Да встань же! Рассказывай!
Омар, по всей видимости, очень любил повелителя правоверных, так как сообразил, что от него хочет эмир, только после третьей просьбы-приказания встать. Его сбивчивый рассказ превзошел самые смелые ожидания обоих путешественников.
Уже не нужно было Ходже Насреддину уговаривать властителя и законодателя вернуться в Бухару… Заговорщикам удалось продержаться у власти совсем немного. Последовал новый дворцовый переворот, и бывшие узники вновь захватили престол.
Обыскав всю благословенную столицу, наследник эмира, вызволенный из подземной тюрьмы, тут же послал конные отряды в пяти направлениях…
