Кассандра набрала воздуха в грудь.
— Но наперсток не оставили в покое. Доктор Мэтьюс сделал операцию.
Кристиан покачал головой.
— Нет, хуже.
Желудок Кассандры сжался.
— Что он сделал?
— Он заказал пару рентгеновских снимков, а затем опубликовал их в «Ланцете».
Кристиан достал с заднего сиденья фотокопию листа бумаги и протянул ей.
Кассандра взглянула на статью и пожала плечами.
— Не понимаю, что тут страшного?
— Дело не в рентгене, дело в выдержке. — Он указал на Фразу наверху страницы. — Доктор Мэтьюс приказал фотографу сделать выдержку в шестьдесят минут. Полагаю, он хотел удостовериться, что получит свой снимок.
Уличный холод покалывал щеку Кассандры.
— Но что это значит? Выдержка в шестьдесят минут? Рентген — это излучение. Никогда не замечала, как врач выскакивает из кабинета, когда делает рентген? Выдержка в шестьдесят минут означает, что за это время доктор Мэтьюс и фотограф поджарили ее яичники и все внутри их.
— Ее яичники? — Кассандра смотрела на Кристиана во все глаза. — А как же она зачала?
— Я к этому и клоню. Она не зачала, просто не могла. По крайней мере, не могла доносить здорового ребенка до срока, поскольку после тысяча восемьсот девяносто шестого года Роза Мунтраше была фактически бесплодна.
Клифф-коттедж, Корнуолл, 1975 год
Несмотря на то что тридцатидневный срок уплаты по контракту еще не прошел, молодая Джулия Беннет оказалась весьма любезной. Когда Нелл попросила досрочно пустить ее в коттедж, бывшая хозяйка протянула ключ, взмахнув запястьем, увешанным драгоценностями.
— Что вы, какое беспокойство, — сказала она, звеня браслетами, — чувствуйте себя как дома. Право, ключ такой тяжелый, что я с радостью избавлюсь от него!
Ключ и правда был тяжелый. Большой, латунный, с замысловатыми завитками на одном конце и тупыми зубцами на другом. Длиной почти с ладонь Нелл. Она положила его на деревянный стол на кухне. На кухне ее коттеджа. Ну, почти ее коттеджа. Осталось десять дней.
Нелл не будет в Тредженне во время уплаты. Ее самолет вылетит из Лондона через четыре дня. Когда она попыталась изменить броню, ей сказали, что такие поздние правки возможны лишь по заоблачной цене. Поэтому она решила уехать домой в Австралию, как и собиралась. Местные солиситоры, которые занимались покупкой Клифф-коттеджа, с радостью согласились хранить ключ до ее возвращения. Нелл уверила, что оно не за горами, нужно лишь уладить дела и тогда она вернется навсегда.
Нелл решила, что едет домой в Брисбен в последний раз. Что удерживает ее там? Несколько друзей, дочь, которой она не нужна, сестры, которых она вечно сбивает с толку. Она будет скучать по своей антикварной лавке, но, возможно, начнет с чистого листа здесь, в Корнуолле. А когда у нее будет больше времени, Нелл сможет докопаться до разгадки собственной тайны. Она узнает, почему Элиза украла ее и посадила на корабль, плывущий в Австралию. У всякой жизни должна быть цель, и это станет целью жизни Нелл. Как иначе она сможет себя познать?
Нелл медленно обошла кухню, мысленно составляя опись. Вернувшись, она первым делом устроит в коттедже тщательную уборку. Пыли и грязи долго позволяли безраздельно править, и они лежали уже на каждой поверхности. Необходим и ремонт: надо заменить часть плинтусов, дерево наверняка местами прогнило, кухню надо привести в рабочее состояние…
Конечно, в такой деревне, как Тредженна, найдется сколько угодно местных мужчин, готовых помочь. Но Нелл не хотелось привлекать незнакомцев к работе в ее коттедже. Сделанный из камня и дерева, он все же был для Нелл больше чем дом. И точно так же, как она заботилась об умирающей Лил, отказавшись передать ответственность в руки доброго незнакомца, Нелл решила заботиться о коттедже. Вспомнить навыки, которым Хейм научил ее много лет назад, когда маленькой девочкой с широко распахнутыми от любви к папочке глазами она каждую свободную минутку проводила в сарае под деревом манго.
Нелл остановилась у кресла-качалки. Скромные сокровища в углу привлекли, ее внимание. Она подошла ближе. Полупустая бутылка, пачка коричневых печений, комикс «Уиззер энд Чипе». Их явно не было здесь, когда Нелл осматривала дом перед покупкой, а значит, с тех пор кто-то побывал в ее коттедже. Нелл пролистала комикс: по-видимому кто-то юный.
Влажный ветерок мазнул Нелл по лицу, и она обратила внимание на заднюю часть кухни. В окне не хватало одного из четырех квадратных стекол. Сделав мысленную заметку принести пластик и скотч, чтобы прикрыть дыру до отъезда из Тредженны, Нелл взглянула сквозь нее. Высокая изгородь бежала вдоль дома, прямая и ровная, почти как стена. Вдруг Нелл показалось, что уголком глаза она заметила движение. Но когда пригляделась, то ничего не увидела. Наверное, птица или опоссум. В Корнуолле водятся опоссумы?
Нелл видела на карте, присланной солиситором, что ее владения простираются значительно дальше дома. Наверное, все, что лежит по ту сторону высокой густой изгороди, тоже принадлежит ей. Нелл решила взглянуть.
Тропинка, которая вела за угол, была узкой и темной из-за недостатка солнца. Нелл шла осторожно, раздвигая высокие сорняки. Между коттеджем и изгородью росли колючки, и Нелл пришлось пробираться через их спутанный клубок.
На полпути она снова почувствовала движение, совсем рядом. Нелл посмотрела на землю. Из-под стены торчали тощие ноги в ботинках. Или стена упала с неба, как в «Волшебнике страны Оз»,[43] и раздавила какого-то невезучего корнуоллского гнома, или она нашла малолетнего незваного гостя.
Нелл схватила тощую лодыжку. Ноги замерли.
— Вылезай, — скомандовала она. — Вон отсюда.
Мгновение неподвижности, и ноги начали протискиваться назад. Мальчику, которому они принадлежали, на вид было лет десять, хотя Нелл не слишком хорошо угадывала возраст детей. Парнишка был мелкий, с острыми коленками и волосами песочного цвета. Его костлявые голени были сплошь в синяках.
— Это ты хозяйничал в моем коттедже, проказник?
Мальчик поморгал темно-карими глазами и перевел взгляд с Нелл на землю под ее ногами.
— И как же тебя зовут? Отвечай.
— Кристиан, — сказал мальчик так тихо, что она едва расслышала.
— Кристиан, а дальше?
— Кристиан Блейк. Только я ничего плохого не делал. Мой папа работает в большом поместье, и иногда я просто захожу навестить огороженный… ваш огороженный сад.
Нелл взглянула на увитую колючками стену.
— Так за ней сад? Вот оно что. — Она снова посмотрела на мальчика. — А скажи-ка, Кристиан, твоя мама знает, где ты?
Плечи мальчика поникли.
— У меня нет мамы.
Нелл подняла брови.
— Она летом уехала в больницу, а потом…
Нелл вздохнула, ее гнев остыл.
— Понятно. Ладно. А сколько тебе лет, девять? Десять?
— Почти одиннадцать.
Законное негодование заставило его сунуть руки в карманы и выставить локти в стороны.
— Ах да, конечно, теперь я вижу. У меня есть внучка примерно твоих лет.
— Она тоже любит сады?
Нелл моргнула, глядя на него.
— Я точно не знаю.
Кристиан склонил голову набок и нахмурился, услышав такой ответ.
— То есть, наверное, любит.
Нелл обнаружила, что чуть ли не извиняется, и отругала себя за это. Если она не знает, что на уме у дочери Л если, это еще не повод чувствовать себя виноватой.
— Я редко ее вижу.
— Она живет далеко от вас?
— Нет, вообще-то нет.
— Тогда почему вы редко ее видите?
Нелл разглядывала мальчика, пытаясь решить, подкупает его дерзость или отталкивает.
— Просто так вышло.
Судя по лицу мальчика, объяснение показалось ему таким же неубедительным, как и ей. Но не все возможно объяснить, особенно странным маленьким незваным гостям.
Нелл напомнила себе, что этот негодник недавно осиротел. Никто не застрахован от неразумных суждений, когда жизнь теряет ясность, Нелл знала это не хуже других. Она вздохнула. Жизнь может быть ужасно жестока. Почему этот мальчик должен расти без матери? Почему бедная женщина рано отправилась в могилу, оставив ребенка искать путь в мире без нее? Нелл глядела на костлявые лодыжки мальчика, и что-то внутри сжималось. Ее голос был грубым, но добрым.
— Так что, говоришь, ты делал в моем саду?
— Я ничего плохого не делал, честно. Я просто люблю сидеть в нем.
— И как ты туда попадаешь? Подлезаешь под стену?
Он кивнул.
Нелл взглянула на дыру.
— Вряд ли я в нее пролезу. Где ворота?
— Их нет. По крайней мере, в этой стене.
Нелл нахмурилась.
— У моего сада нет входа?
Кристиан снова кивнул.
— Раньше был, изнутри видно, где его заложили.
