— Спасибо, Дженни, — прошептал он.
Она наклонилась и поцеловала бледный влажный лоб.
— Прощай, Чарли.
Он откинулся на подушки и закрыл глаза. Вскоре на покрывале возле него лежало шесть пустых ампул. Дженни сидела, держа руку на пульсе, который становился все слабее и слабее, пока не остановился совсем. Она секунду смотрела на него, а потом закрыла ему глаза и накрыла с головой простыней, после чего спрятала пустые ампулы в карман халата и устало пошла к телефону.
Дворецкий встретил ее в коридоре. В его руках был конверт.
— Мистер Стэндхерст велел передать это вам, мисс Дентон. Он дал мне его сегодня, когда вы еще не приступили к дежурству.
— Спасибо, Джадсон.
У себя в комнате она вскрыла конверт. В нем было пять тысячедолларовых купюр и маленькая записка:
«Дорогая Дженни!
Теперь ты, наверное, понимаешь, почему я хотел, чтобы ты ухаживала за мной. Чего я никогда не мог понять, так это фальшивого милосердия, которое продлевает муки приближающейся смерти.
В конверте твое выходное пособие. Можешь использовать его, как захочешь: отложить на черный день, если будешь и дальше тратить свою жизнь на неблагодарную заботу о других, или, если я в тебе не ошибся, можешь оплатить обучение в школе Аиды, которую я за неимением лучшего имени назову колледжем Стэндхерста, а потом — вести роскошную жизнь.
С благодарностью и любовью, твой Ч. Стэндхерст».
Она подошла к шкафу и достала чемодан. Через час она уже поднималась по ступенькам церкви, где поставила свечу и помолилась.
Поздно вечером пастор был приятно удивлен, обнаружив в ящике для пожертвований среди серебряных и медных монет банкноту в тысячу долларов.
* * *
Серебристый роллс-ройс был припаркован у старого особняка. Расплатившись с шофером такси, Дженни поднялась по ступенькам и, поставив чемодан, позвонила.
Дверь открыла служанка.
— Проходите, пожалуйста, мисс.
Аида сидела на диване. Перед ней стоял поднос с чаем и печеньем.
— Отнеси чемодан к остальным, Мэри.
Дженни обернулась и увидела, что служанка поставила ее чемодан возле двери рядом с еще несколькими. Она снова взглянула на Аиду. Возле нее на диване лежала газета с крупным заголовком: «СТЭНДХЕРСТ УМЕР!»
Аида встала и, ласково взяв Дженни за руку, сказала:
— Садись, милочка. Я ждала тебя. У нас хватит времени, чтобы выпить чаю перед поездом.
— Перед поездом?
— Конечно, дорогая. Мы едем в Чикаго. Это единственное место, где девушка может начать карьеру.
Морис Боннер вошел в голливудский ресторан с толстой папкой под мышкой. Метрдотель поклонился.
— Добрый день, мистер Боннер. Мистер Пирс уже ждет вас.
Он прошел в кабинет в задней части зала, и, увидев его, Дэн отложил газету.
— Привет, Морис.
Боннер сел напротив него.
— Привет, — он взглянул на газету, посвященную кино. — Видел, какую рекламу получила наша девочка?
Дэн кивнул.
— Это еще не все, — сказал Боннер. — Эл Петрочелли сказал мне, что в жизни не видел ничего подобного. Солдаты не давали сойти ей со сцены и чуть не сорвали с нее одежду, когда она шла к машине.
— Это лишний раз подтверждает мою правоту, — изрек Дэн. — Я думаю, что она превзошла даже Марлоу. — Он пристально посмотрел на Боннера. — Все еще ходишь к ней раз в неделю?
Боннер ухмыльнулся. В Голливуде секретов не существует.
— Нет. После премьеры «Грешницы» в Нью-Йорке Корд разорвал ее старый контракт и подписал новый.
— Не понимаю.
— Все просто, — сказал Боннер. — В то утро, когда она получила контракт, она одолжила у меня ручку, расписалась, а потом посмотрела на меня и сказала. «Теперь я ни с кем не обязана трахаться. Даже с тобой». Забрала свой экземпляр контракта и ушла.
Пирс рассмеялся.
— Я ей не верю. Шлюха есть шлюха. Она просто чего-то добивается.
— Точно. Джонаса Корда. Похоже, она собирается за него замуж.
— Так этому сукину сыну и надо, — огрызнулся Дэн. — Он все еще не знает о том, что она была шлюхой?
— Нет.
— Вот видишь. Какой бы ты ни был хитрый, всегда найдется кто-нибудь похитрее. А как он поживает?
— Не делает ничего, кроме денег, — ответил Боннер. — И все равно недоволен. Видите ли, он хотел стать летчиком, а медкомиссия его забраковала.
— Я слышал, Дэвиду скоро на медкомиссию.
— Со дня на день. Вот идиот! Мог получить отсрочку: женат, маленький ребенок. Но он даже просить не желает.
— Да, дураков кругом сколько угодно. А ведь это я помог им начать карьеру. Теперь у них есть все, а я по-прежнему бьюсь, чтобы заработать.
Этот разговор Боннер поддерживать не собирался. Он взял папку со сценарием с соседнего стула.
— Я прочел твой сценарий.
— Грандиозно, правда? — с энтузиазмом откликнулся Дэн.
— Неплохо, — сдержанно кивнул Боннер. — Впрочем, над ним еще нужно поработать.
— Над любым сценарием нужно работать, — улыбнулся Дэн. — Мне кажется, для такого фильма нужен сильный продюсер вроде тебя.
— Давай не будем болтать попусту, Дэн. Мы оба знаем, что этот сценарий хорош только в том случае, если в нем согласится играть одна девица. И мы оба знаем, кто именно.
— Дентон, — подхватил Пирс. — Я тоже так думаю. Потому и дал тебе прочитать его. Контракт у нее с твоей студией.
— Но все решает Джонас, а не я, а он отклонил уже несколько неплохих сценариев.
— Чего он хочет? — спросил Пирс. — Спрятать ее в чулан? Со звездами так не поступают. Рано или поздно она вырвется.
Боннер пожал плечами.
— Ты же знаешь Джонаса. Ему вопросов не задают.
— Может, ему понравится сценарий.
— Даже если понравится, когда он узнает, что агент — ты, сделка сорвется.
— А что, если девица надавит на него и скажет, что она хочет сыграть в этом фильме?
— Не знаю. И нет такого сценария, ради которого я пошел бы на неприятности. Как бы ни был хорош этот сценарий, всегда найдется другой.
Пирс мрачно сжал зубы.
— По-моему, я знаю, как ее убедить. Я заполучил…
— Не надо ничего мне говорить, — прервал его Боннер. — Если у тебя получится — пусть это будет приятным сюрпризом.
Мгновение Пирс пристально смотрел на него, потом откинулся на спинку стула и взял в руки меню.
— О’кей, Морис. Что закажешь?
* * *
Когда Дженни вернулась домой со студии, почта лежала на столе в гостиной.
— Обедать будем в половине девятого, — сказала она. — Я хочу принять ванну и немного отдохнуть.
— Си, сеньорита, — ответила мексиканка и вышла.
Дженни взглянула на письма. В большом конверте, видимо, лежал очередной сценарий, его она отложила. Вскрыла первое из писем, — оно оказалось на бланке «Колледжа сестер милосердия Святой Марии». Ее взгляд скользнул в конец страницы. Там стояла подпись сестры Марии Кристофер.
«Дорогая Дженни!
В этом письме я хочу выразить наше восхищение фильмом, просмотр которого ты так любезно для нас организовала. Святая мать и сестры, включая меня, были потрясены той силой веры и любви к Иисусу Христу, которую ты внесла в свою интерпретацию этой сложной роли. Нам жаль, что создатели фильма включили в него некоторые сцены, без которых история Магдалины нисколько не проиграла бы. Но в целом мы очень рады, что в эти непростые времена у всех нас появилась возможность увидеть прекрасное воплощение истории об искуплении, которое обретается в любви к Господу и Спасителю нашему.
Заканчиваю письмо, так как должна идти на операцию. С начала войны все сестры работают по две смены, так как персонала не хватает. Но, милостью Божьей, мы готовы удвоить наши усилия, дабы распространять Его милосердие.
Святая мать шлет тебе свое благословение и молится о том, чтобы ты обрела успех и счастье в своей новой карьере.
Искренне твоя сестра во Христе М. Кристофер».
Дженни мысленно увидела аскетическое лицо сестры Кристофер и ощутила ностальгию по годам, проведенным в колледже. Это было так давно, и теперь она стала совсем другой. В ней не осталось ничего от той испуганной девочки, которая впервые предстала перед настоятельницей.
Дженни закурила. Все они, наверное, много работают сейчас, раз уж сестра Кристофер упомянула об этом в письме. Вдруг Дженни захлестнуло чувство собственной бесполезности. Она посмотрела на свои сильные гибкие руки. Как мало она ими делает! А ведь они многое умели. Дженни решила, что должна чем-то помочь сестрам.
Она взяла трубку и набрала номер.
— Роза? Это Дженни.
— Как дела? Дэвид рассказывал, как ты чуть не вывела из строя всю армию США своим выступлением!
Дженни рассмеялась.
— Бедные ребята просто слишком долго не видели женщин.
— Не скромничай. Все газеты пишут, что ты была великолепна!
