— Да, ты уже говорил.
— Во всех фазах истории наблюдалось противостояние двух господствующих общественных классов, утверждал Маркс. В древнем рабовладельческом обществе противостояли друг другу свободные граждане и рабы, в средневековом феодальном обществе — феодалы и крепостные крестьяне, а впоследствии — аристократы и буржуа. Но в эпоху самого Маркса, которую он называет буржуазным, или капиталистическим, обществом, такое противостояние наблюдается прежде всего между капиталистами и рабочими, или пролетариями. Другими словами, речь идет о противостоянии тех, кто владеет, и тех, кто не владеет средствами производства. Если же «правящий класс» не желает отказываться от своей власти, какие-либо изменения возможны лишь с помощью революции.
— А что ты скажешь про коммунистическое общество?
— Маркса особенно интересовал переход от капиталистического общества к коммунистическому. Он также подробно анализирует капиталистический способ производства. Но прежде чем переходить к этой теме, надо коснуться взглядов Маркса на труд.
— Надо так надо!
— В юности, до того как Маркс стал коммунистом, его интересовала проблема человеческого труда. Рассмотрением сходных вопросов занимался и Гегель, который считал отношения между человеком и бытием двусторонними, или «диалектическими»: изменяя бытие, человек и сам подвергается изменению. Или, если выразить ту же мысль иначе: работая, человек входит в бытие и влияет на него, но в процессе труда бытие тоже проникает в человека и влияет на его сознание.
— Скажи мне, какая у тебя работа, и я скажу тебе, кто ты.
— Если кратко, в этом и состоит суть Марксовой идеи. То, как мы трудимся, влияет на наше сознание, а сознание в свою очередь влияет на наш труд. Ты можешь сказать, что это отражает взаимоотношения между «рукой» и «духом». Вот почему человеческое познание тесно связано с трудом.
— Наверное, не очень приятно быть безработным.
— Да, человек, не имеющий работы, чувствует себя опустошенным, что подметил еще Гегель. И для Гегеля, и для Маркса работа — нечто положительное, тесно связанное с понятием человека.
— Значит, быть рабочим уже само по себе нечто положительное?
— Изначально — да. Но именно по этому поводу Маркс подвергает капиталистический способ производства уничтожающей критике.
— Расскажи!
— При капиталистической системе рабочий трудится на другого, а потому работа становится чем-то вне его, перестает принадлежать ему самому. Рабочий отчуждается от своего труда — и таким образом отчуждается от самого себя, утрачивает свою человеческую сущность. Пользуясь выражением Гегеля, Маркс говорит, что рабочий подвергается отчуждению.
— У меня есть тетя, которая больше двадцати лет проработала на фабрике упаковщицей конфет, так что мне легко понять, что ты имеешь в виду. По ее словам, каждое утро она идет на работу с ненавистью.
— Но если она ненавидит свою работу, София, она должна отчасти ненавидеть и себя.
— Конфеты она, во всяком случае, ненавидит.
— В капиталистическом обществе работа организована таким образом, что рабочий, по сути дела, занят рабским трудом для другого общественного класса. Рабочий фактически отдает свою рабочую силу — а с ней и свою человеческую жизнь — буржуазии.
— Неужели положение вправду настолько ужасно?
— Мы с тобой говорим о Марксе, а значит, должны исходить из условий общественного развития, существовавших в середине XIX века. В этом случае ответить на твой вопрос можно только: «Да». Рабочий зачастую проводил двенадцатичасовой рабочий день в неотапливаемом цеху. Из-за мизерной оплаты труда работать вынуждены были даже дети и беременные женщины, так что социальные условия порой были просто невыносимы. Во многих местах часть заработка выдавалась дешевой водкой, а женщины под давлением обстоятельств продавали себя «хозяевам города». Короче говоря, именно в той области, которая призвана свидетельствовать об аристократизме человека, то есть в области труда, рабочий был низведен до положения скотины.
— Меня прямо зло берет.
— Вот и Маркса брало зло. В то же время дети буржуазии имели возможность принять полезную для здоровья ванну, а потом в просторных теплых комнатах поиграть на скрипке или посидеть за фортепиано, чтобы затем съесть обед из четырех блюд. Впрочем, скрипкой и фортепиано нередко угощали и по вечерам, после верховой прогулки.
— Фу, какая несправедливость!
— Маркс тоже так считал. В 1848 году он совместно с Энгельсом издал «Манифест Коммунистической партии». Первое предложение «Манифеста» гласит: «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма».
— Мне даже страшно стало.
— Буржуазии тоже стало страшно, потому что пролетарии начали поднимать против нее восстания. Хочешь послушать, чем кончается «Манифест»?
— Непременно.
— «Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя. Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
— Если жизнь действительно была такая страшная, как ты рассказываешь, я бы и сама подписалась под этим манифестом. Но сегодня ведь никто не живет в таких условиях?
— В Норвегии никто, а в других странах… кое-где люди до сих пор живут в нечеловеческих условиях, производя при этом товары, которые все больше и больше обогащают капиталистов. Маркс называл это эксплуатацией.
— Пожалуйста, объясни, что он имел в виду.
— Товар, который производит рабочий, обладает определенной продажной стоимостью.
— И что?
— Если вычесть из продажной стоимости заработок рабочего и другие производственные расходы, всегда остается некая сумма, которую Маркс называл прибавочной стоимостью, или прибылью. Иначе говоря, капиталист присваивает себе стоимость, на самом деле созданную рабочим. Это и называется «эксплуатацией».
— Понятно.
— Далее, капиталист может вложить часть прибыли в новый капитал — например, в модернизацию производства. Он делает это в расчете на то, что сумеет производить товар еще дешевле. Он также надеется, что в следующий раз прибыль возрастет.
— Логично.
— Логично это только на первый взгляд. В конце концов дело начинает идти вовсе не так, как рассчитывал капиталист.
— Почему?
— Маркс утверждал, что в капиталистическом способе производства заложены внутренние противоречия. Капитализм — это саморазрушительная экономическая система, потому что ей недостает рационального управления.
— Это даже хорошо для угнетаемых.
— Да, в капиталистической системе заложен ее скорый крах. В некотором смысле капитализм «прогрессивен», поскольку представляет собой стадию на пути к коммунизму.
— Ты можешь привести пример, который бы подтверждал саморазрушительность капитализма?
— Выше уже шла речь о капиталисте, который получил довольно большую прибыль и использовал часть ее на модернизацию предприятия. Кое-что ушло на уроки скрипки для детей и на супругу, поскольку у нее завелись дорогие прихоти.
— И дальше?
— Капиталист покупает новые станки, и ему требуется меньше работников. Новое оборудование он приобретает для того, чтобы повысить конкурентоспособность своего предприятия.
— Ясно.
— Но так рассуждает не один он, поэтому и другие производства делаются все более и более эффективными. Заводы укрупняются и переходят в руки все меньшего числа владельцев. И что происходит затем, София?
— Ой…
— Им требуется все меньше и меньше рабочей силы, появляется все больше и больше безработных, в результате чего усугубляются социальные проблемы. Такие кризисы предупреждают, что капитализм идет к своей погибели. Но для капитализма характерны и другие саморазрушительные черты. Когда все больше прибыли надо выделять на нужды производства, а прибыток не настолько велик, чтобы обеспечивать производство товаров по конкурентоспособным ценам…
— Да?
— Как ты думаешь, что делает в таком случае капиталист?
