Вытираясь полотенцем, он хотел завести разговор, но Иранец не поддержал его. Вообще поведение этого человека вызывало у Родика большое недоумение. Он был предупредительно вежлив и корректен. По-русски говорил довольно чисто, но употреблял давно отмершие обороты речи. Это не было связано с какой-либо бравадой, а происходило естественно. Создавалось впечатление, что незнакомец пришел из прошлого века. Иногда он переходил на современный язык, и тогда казалось, что он делает над собой усилие. Родик не мог найти этому объяснения, и любопытство толкало его на контакт. Однако при любой попытке сблизиться мужчина воздвигал глухую стену отчужденности. Он умудрялся участвовать во всем, оставаясь в тени, но так, что игнорировать его было невозможно. Родик поймал себя на том, что пытается обратить внимание Иранца на себя. Даже отвечая на вопросы, он иногда смотрел не на вопрошающего, а на этого загадочного человека, стараясь предугадать его реакцию. Что-то сильное исходило от него. Родик, ища объяснение, даже подумал, что впервые в жизни попал под влияние какой-то магической силы, способной сделать из него ведомого, и это еще больше интриговало его.
В очередной раз почувствовав дискомфорт от встречи и продолжая размышлять, Родик медленно двинулся в сторону комнаты, где провел ночь. Судя по звукам, раздающимся из нее, все уже проснулись.
— Ассалому алайкум, — поприветствовал всех Родик и отметил, что тошнотворный запах, от которого он сбежал на рассвете, стал еще более нетерпимым.
— Салом, Родион Иванович! — первым отозвался Абдулло Рахимович. — Как ваше драгоценное здоровье?
— Все нормально, — отвечая знаками на другие приветствия, сказал Родик. — Шишка на голове почти не болит.
— Будете долго жить. Вас Аллах хранит. Для больших дел, думаю. Сегодня у нас важное мероприятие. Будет руководство Республики. Юбилей. Я вам вчера говорил.
— Подарок надо… Да и с одеждой…
— Не беспокойтесь. У нас есть хороший подарок. Это вы. Такой гость, как вы, на каждом юбилее — подарок. Одежду сейчас приведут в порядок. Накиньте пока вот это, а остальное снимайте.
— Ваша восточная комплиментарность не знает границ. Однако подарок все же нужен. Неудобно как-то, — снимая рубашку и брюки, заметил Родик.
— Все есть. Будут награды… Все будет… на самом высоком уровне. Давайте завтракать. Потом приводите себя в порядок, и поедем. Туда добираться не близко, а к обеду надо быть. Хоп, дастархон готов…
Родик давно уже перестал ориентироваться в череде разветвляющихся дорог, по которым вот уже больше двух часов колесила разросшаяся за последние дни колонна автомобилей. «Волга» Абдулло Рахимовича двигалась под прикрытием двух военных УАЗов. Родик разместился на заднем сиденье. Рядом с ним, небрежно поигрывая автоматом, в этот раз устроился Салим. Все молчали. Родику надоело выяснять и спрашивать, и он решил отказаться от попыток на что-либо повлиять, остальным же то ли не о чем было говорить, то ли их занимали собственные размышления.
Родик прикрыл глаза и, положив затылок на спинку сиденья, попробовал заснуть. Однако это ему не удалось, хотя ночью он явно не выспался. Вероятно, выпитая за завтраком водка оказывала возбуждающее действие. Поняв, что сна не предвидится, он посмотрел в окно. Горный пейзаж сменился степным, и только синеющие со всех сторон горизонта зубцы гор свидетельствовали, что это не степь, а горная долина.
Вскоре движение замедлилось, и сквозь поднимающиеся от впереди идущих машин облака пыли Родик различил шлагбаум, нескольких суетящихся по-военному одетых людей и в отдалении — знакомые силуэты военной техники.
Колонна въехала в палаточный городок, попетляла и остановилась. К их «Волге» подбежал стройный мужчина в полевой форме и, приложив ладонь к фуражке, произнес:
— Здравия желаю! Начальник штаба капитан Фахрутдинов. Рады вас видеть! Прошу следовать за мной. Я покажу ваши места.
Абдулло Рахимович не спеша вышел из машины и, пожав капитану руку, представил Родика, не забыв про все его научные регалии. Капитан, сверкнув глазами и доброжелательно улыбнувшись, повторил военное приветствие.
Родик в ответ протянул руку и ощутил слишком крепкое рукопожатие. Подошли Нурмат и Анзур, молча обменялись рукопожатиями с капитаном. Родик огляделся в поисках Иранца, но того нигде не было видно. Удивляться этому факту долго он не смог, так как капитан сказал:
— Командир идет.
К ним приблизился невысокого роста худощавый мужчина в полувоенном камуфляже без знаков различия. На подвижном лице с восточными, но нехарактерными для таджика чертами, застыла неприятная улыбка, никак не сочетающаяся с настороженным взглядом. Вероятно, он часто общался с Абдулло Рахимовичем. Они обнялись, как старые знакомые. Родик из того, что сказал по-таджикски Абдулло Рахимович, уловил лишь отдельные слова: «ид»[76], «задруз»[77], «муборакбошад»[78], «соломатбошед», из чего сделал вывод, что это и есть юбиляр.
Перейдя на русский, Абдулло Рахимович представил Родика. Тот также поздравил именинника и в ответ получил визитную карточку. Это очень удивило его, поскольку ни один из встреченных им в последние дни людей визитных карточек не имел. Родик, успевший раздать все свои визитки, извинился за то, что не может ответить тем же, но его извинения никто не услышал. Все двинулись в направлении какого-то сооружения, при ближайшем рассмотрении оказавшегося трибуной. На ней размещались стол с микрофоном и несколько стульев. От трибуны в обе стороны расходились уставленные различными закусками и бутылками столы. Они образовывали огромное каре, и даже по беглым оценкам Родика за ними могли сесть несколько сотен человек. Пока же все места за столами пустовали. Суетящиеся около них мужчины, вероятно, завершали сервировку. Недалеко от трибуны люди в штатском расставляли какую-то аппаратуру. Родик сперва подумал, что это оркестр, но, увидев видеокамеры и микрофоны, понял: мероприятие планируют увековечить на кинопленку. Такие масштабы празднования юбилея обычного офицера поражали. Родик объяснил это для себя проблемами гражданской войны, когда расстановка сил не подчиняется общепринятым законам. Он хотел уточнить свои догадки у Абдулло Рахимовича, но в это время послышался вертолетный гул. Родик поднял голову и увидел два заходящих на посадку вертолета. Все направились к месту приземления. Из вертолетов, не дожидаясь, пока лопасти перестанут вращаться, вышли несколько десятков человек, многих из которых Родик видел в последние дни. Начались долгие приветствия. Считая для себя ненужным участвовать в такой церемонии, он отошел в сторону и, чтобы чем-то заняться, осмотрелся. Около одной из палаток он заметил Иранца, беседовавшего с двумя военными. По тому, как военные слушали его, было понятно, что беседа не носит случайного характера. Скорее, она походила на инструктаж. В этом Родик еще более уверился, когда военные, козырнув, быстрым шагом направились к отдельной палатке. Иранец, помедлив, пошел в сторону Родика, затем смешался с прибывшими и пропал из виду.
Повсеместно наступало оживление. Люди приезжали на легковых автомобилях, автобусах, грузовиках. Появились одетые в национальные платья девушки, заиграла музыка.
Абдулло Рахимович подошел к Родику и пригласил устраиваться рядом с ним за столом. Так Родик оказался возле трибуны, от которой его отделяло всего одно незанятое место.
Началось празднование, руководимое встретившим их капитаном. Сперва тот по-восточному витиевато хвалил юбиляра, а потом стали выступать гости. Капитан представлял каждого, подробно перечисляя все регалии, присутствующие аплодировали. Слова Абдулло Рахимовича подтвердились. Приехали, судя по всему, почти все руководители республики. Говорили много, отмечая различные заслуги именинника, вручали грамоты и подарки. Родик пытался было прислушиваться, особенно когда выступал Абдулло Рахимович, но вскоре устал от малосодержательности и постоянных переходов с таджикского на русский. На счастье, торжественная часть относительно быстро завершилась, и разгорелась разноголосая пьянка под национальную музыку и танцы девушек, оказавшихся артистками известного в республике ансамбля.
Свободное место рядом с Родиком занял крупный мужчина, которого Родик узнал только во время его выступления. Это был брат Абдулло Рахимовича — Юсуф. Последний раз Родик видел его несколько лет назад, в гостях у Абдулло Рахимовича. Еще тогда он удивился странной внешности этого человека, огромные татуированные кисти рук которого, казалось, жили своей, отдельной от тела, жизнью.
Родик еще до приезда в Душанбе очень много слышал от Абдужаллола о роли Юсуфа в произошедших в Таджикистане переменах, его огромном влиянии и амбициях. Однако это было ничто по сравнению с наблюдаемым здесь. Юсуф походил на восточного пахана, желающего, чтобы его считали баем. Сходство с уголовником придавали бритая голова, многочисленные татуировки и манеры.
