За каких-то полгода жизнь в Маро стала совершенно иной, но никто толком не мог понять ни каким образом, ни по какой причине это произошло. Было ли это связано с влиянием Карима? Или с влиянием Инес? Этого жители Маро и сами не знали, но где-то в самой глубине тихой маленькой общины затаилось нечто ужасное, только и ждущее своего часа, нечто такое, что вскоре могло перерасти в настоящую войну.
Суббота, 28 августа, 11:10 утра
— Война, — сказала Инес. — Вы только представьте себе! Тайная война между матерью и сыном. Но никто из нас не сказал об этом ни слова. Иначе пришлось бы признать, что мы больше не доверяем друг другу. С другой стороны, внешне Карим совершенно не изменился, он просто стал осторожнее вести себя. Теперь у него была молодая жена, которая его обожала, но и этого ему было мало. На людях он громко восхвалял никаб, однако все его мечты были только о западных шлюхах, и я знала: всего лишь вопрос времени, когда тот страшный грех снова его настигнет.
Инес умолкла и снова посмотрела на Соню. Соня слушала ее, не прерывая и не говоря ни слова, но теперь она отчаянно замотала головой и воскликнула:
— Нет! Я этому не верю! Ты ошибаешься. Мой Карим никогда бы…
Инес положила руку ей на плечо.
— Я понимаю, такому, должно быть, очень трудно поверить, — сказала она. — И понимаю, как жестоко, должно быть, все это звучит. Мне когда-то тоже было трудно поверить в то, что совершил мой сын. Я и сейчас пыталась закрыть глаза, не видеть правды. Но это началось снова — сперва с порнофильмов в Интернете. Я нашла эти сайты в его компьютере. Затем был секс по Интернету. И однажды я поймала его за этим занятием — он развлекался с одной девицей из деревни. Ее звали Мари-Анж Люка, и она утверждала, что ей уже шестнадцать. На самом деле ей только-только исполнилось пятнадцать, но Кариму было все равно. Мне он, разумеется, тут же заявил, что она шлюха. А иначе, уверял он меня, почему это она согласилась заниматься сексом с совершенно незнакомым парнем? Мое вмешательство оказалось своевременным, и Карим прервал свои контакты с Мари-Анж. Мне уж казалось, что он усвоил урок, но ничего подобного: он просто нашел более привлекательный объект. Твою сестру Алису. Сперва он ее соблазнил, а потом довел до попытки самоубийства…
После этих слов Соня не просто побледнела — ее лицо стало пепельно-серым.
— Я тебе не верю, — еле слышно прошептала она.
Инес только плечами пожала.
— Ну что ж, очень жаль, — сказала она. — Надо было мне раньше с тобой поговорить. Но я надеялась, что смогу удержать его, смогу как-то его контролировать. Я думала, что если останусь с ним рядом, то всегда смогу вмешаться. Я и пыталась — сперва с Алисой, затем с Вианн; ее прибытие в Маро — да еще и с хорошенькой дочерью — тут же привлекло внимание моего сына. А потом события посыпались одно за другим. Кто-то поджег школу. Обо мне пошли нехорошие слухи. Священника, который пытался мне помочь, дружки Карима хорошенько «предупредили», заставив отказаться от подобных попыток. Я опять переехала к Кариму, но старый Маджуби постарался сделать все, чтобы я чувствовала себя в этом доме крайне неуютно. А потом я поняла, что Карим начинает обращать внимание на мою маленькую Дуа…
— Нет! — сказала Соня и отшатнулась.
Инес встала.
— На днях Дуа потеряла один из своих красных шлепанцев. Это были хорошенькие вышитые шлепанцы, которые мы привезли с собой из Танжера. Мы с ней повсюду его искали, но так и не нашли. И в итоге, дождавшись, когда Карима не будет дома, я порылась у него в гардеробе и кое-что там обнаружила…
Она не договорила. Встала, вышла на кухню и вскоре вернулась с металлической коробкой. Затем открыла ее и высыпала содержимое на маленький столик. Там были браслеты, сережки, бусы, шарфы… и один ярко-красный детский шлепанец, красиво расшитый мелким стеклярусом…
А Инес, перебирая эту странную коллекцию своими изящными пальцами, поясняла:
— Этот браслет он взял «на память» у Шады Идрис. А вот одна из сережек Алисы. Кольцо принадлежало когда-то его невесте-француженке. А это… — И она коснулась красного шлепанца. — В общем, мой сын, так сказать, немного забегает вперед, заранее собирая трофеи.
И тут что-то привлекло мое внимание в куче этих «трофеев». Маленький плетеный браслетик, желтый, с синей раковиной-амулетом, такие обычно делают дети, возможно, кто-то подарил его сестренке…
— Это ведь браслет твоей дочери, верно? — сказала Инес, заметив, как изменилось мое лицо.
Я взяла в руки браслетик. Да, я его узнала. Анук не снимала этот браслет с тех пор, как мы приехали в Ланскне, но в последние несколько дней я его на ней что-то не замечала и только теперь вдруг вспомнила об этом…
— Возможно, она его просто где-то обронила или забыла, — сказала Инес. — Но ее-то Карим уже приметил. И для него было просто вопросом времени…
После того как Инес нашла коробку с «трофеями», она и переехала в плавучий дом вместе с Дуа. Это было, конечно, временное решение проблемы, но ничего лучше ей в тот момент в голову не пришло. А Карим тем временем, продолжая играть роль любящего и почтительного сына, ухитрился с помощью слухов, коварства и различных уловок настроить всех в Маро против Инес — кроме Захры: она одна знала правду и всегда старалась защитить подругу.
— В таких случаях мой сын редко действует сам, позволяя другим все сделать вместо него, — пояснила Инес, мучительно улыбаясь изуродованным лицом. — Людям кажется, что таков был их собственный выбор, но на самом деле он просто сумел подчинить их своей воле. Эти надписи на стене моего дома. Этот пожар. И даже история с плавучим домом… — Инес опять посмотрела на Соню, лицо которой стало мертвенно-бледным от осознания вины. — Ведь это же он тебя подталкивал, — сказала она, — он хотел, чтобы ты все это совершила. Он как бы привел тебя в движение, прекрасно зная, что я не смогу обнародовать его преступлений, не обнародовав при этом и собственного прошлого. Он был уверен, что сможет и впредь продолжать играть роль невинного агнца, возложив всю вину на тебя…
Соня лишь в ужасе помотала головой. Потом сказала:
— Пожалуйста, поверь: вреда я никому причинять не хотела. Я хотела только, чтобы ты уехала.
— Конечно, ты этого хотела, еще бы! Я понимаю, — кивнула Инес. — Но даже если бы я уехала, Карим все равно никогда не чувствовал бы себя в полной безопасности. Слишком много я о нем знаю. И он решил избавиться от меня, но для этого сперва нужно было найти подходящего козла отпущения. Поначалу мне казалось, что на эту роль он, возможно, выберет тебя. Но он, зная, как сильно ты его любишь, все же понимал: ты — не убийца; так что в итоге у него возник новый план, гораздо лучше первого. А месье кюре на редкость удачно подставился и угодил ему прямо в руки.
Рейно. Господи, я же о нем совсем позабыла!
— Где он? — спросила я. — Он жив? С ним все в порядке?
Захра смущенно на меня посмотрела.
— Извините, Вианн, но я тоже к этому причастна. Сперва я, как и все остальные, была уверена, что поджог устроил именно Рейно. И потом, когда Карим поймал его на берегу, в руках у него действительно была канистра с бензином…
— Где он, Захра?
— В подвале под спортзалом. Теперь я очень жалею, что сразу вам не рассказала! Мне, конечно, следовало рассказать, но Карим был так расстроен, и я поду-мала…
— Конечно, он был расстроен, — сказала Инес сурово, но ее суховатый бесцветный голос явно дрожал. — Вмешательство месье кюре нарушило все его планы. Мой сын, испробовав все остальное, решил теперь вплотную мной заняться, полагая, что если я попросту исчезну, то и в данном случае виновным сочтут Рейно. А если и Рейно не смогут отыскать… — Она пожала плечами. — Танн, как известно, река опасная, особенно после дождей. Порой на поиски тела уходит несколько недель, и тогда уже весьма затруднительно установить истинную причину смерти.
После этих ее слов воцарилась полная тишина; все словно пытались осознать: действительно ли Инес назвала своего сына убийцей? Карим — убийца? Конечно же, нет! И все же смысл ее слов был абсолютно ясен, да и перечисленные факты говорили сами за себя.
— Моему сыну просто не хватило времени, — продолжала Инес. — Он поторопился, опасаясь, что ради Дуа я могу пойти на все. Смогу даже публично против него выступить. Поселившись в плавучем доме, мы оказались весьма уязвимы. Возможно, он все представил бы так, словно мы погибли по вине поджигателя. А может, попросту утопил бы судно, а наши тела бросил в Танн. Но когда он пришел, чтобы осуществить свой замысел, там очень некстати оказался месье кюре.
И тут вдруг заговорила Соня.
— Я знаю, — сказала она. — И там месье кюре увидел меня. И я… во всем ему призналась.
