К вечеру стало душно и Катя, надев купальник в «зебру», и светлую плетеную шляпу, босиком расхаживала между грядок с новой лейкой, и сосредоточенно поливала овощи, иногда шлепая на себе редких комаров.
Кирилл подошел, как всегда, незаметно и с минуту, стоя у низкого заборчика, отделявшего сад, любовался на изящную Катину фигурку. Он вспомнил слова великого Микеланджело, который, почти пять веков назад, говорил, что нет в мире ничего совершеннее мужского тела. Сейчас, глядя из под раскидистой вишни, молодой художник вряд ли бы согласился со словами знаменитого скульптора.
Катя, заметив Кирилла, улыбнулась радостно и помахала рукой с края сада. Кирилл помахал в ответ. Вылив остатки воды, Катя грациозно подошла к Кириллу и, немного смущаясь своего городского наряда, встав на носочки, чмокнула его в щеку. Затем, надев на него шляпу, и, хохотнув при этом, зашлепала по ступенькам крыльца, весело бросив на ходу: — «Я сейчас!»
Кирилл неловко стащил шляпу и с улыбкой подумал: — «Мама будет рада познакомиться с ней, когда речь заходит о Кате, она сразу, как- то оживляется. Я приглашу ее в гости».
— Бабушка, мы на речку сходим…
— Руки — то, не болят…?
— Немножко… — поморщилась с улыбкой Катя.
— Не забудь Кирилла на чай пригласить!
— Я помню.
Катя появилась на крыльце в светлых брюках и светлом же длинном жакете с множеством белых пуговок. Кирилл с любопытством окинул ее взглядом. Стуча каблучками Катя быстро сбежала с крыльца и величественно подойдя к Кириллу театрально подала руку и подняв подбородок, старательно продекламировала, пряча улыбку:
— Итак, сударь извольте представиться!..
Секунду помешкав, Кирилл в такт подыграл –
— Санников, Кирилл Петрович! — приложив руку к груди и слегка наклонив голову, театрально отозвался он.
— А Вы, барышня?
Катя прыснула от смеха.
— Екатерина Дмитриевна Гончарова! А вы, сударь? –
тщательно выговаривая слова, Катя гордо устремила перед собой взгляд.
— Судя по Вашему наряду, барышня, Вы сегодня не намерены лезть в воду?
Катя зажмурилась и закрыла рот руками, давясь от смеха. Потом важно сомкнула губы.
— Вы очень наблюдательны Кирилл Петрович, однако, осмелюсь вам напомнить, что вы обещали показать мне местные достопримечательности!
Кирилл поднял брови, прикусив палец, затем, снова, положив руку к груди и опять наклонив вперед голову, услужливым тоном добавил:
— Как прикажите барышня…
Первой не выдержала Катя, и закрыв ладонью лицо, пронзительно захохотала, за ней Кирилл, вытирая пальцами глаза.
Немного поостыв от смеха, они, обнявшись, и поочередно глядя друг на друга, слегка вздрагивая, не торопясь, стали спускаться к реке.
— Ты очень довольная, сегодня… — помолчав, сказал Кирилл.
— Сегодня, как- то свободно, хорошо…, я целый день
бродила, копалась в саду у бабушки, просто смотрела по сторонам, старалась ни о чем не думать. Просто разглядывала все кругом. Цветы. Облака. Остановлюсь и смотрю. Никто никуда не торопит. Поделаю, поделаю, что-нибудь, увижу и смотрю, смотрю. Ветерок свежий, хорошо так…
Катя шла, заплетая ногами траву, прищурясь смотрела на небо, улыбаясь лишь уголками губ.
Кирилл задумчиво слушал, медленно шагал, иногда поворачивая к Кате голову, наблюдая за выражением ее лица.
Он с удивлением наблюдал, как она раскрывается перед ним все новыми и новыми гранями. Или, как бутон, распуская поочередно свои лепестки, становится все краше и краше, и трудно угадать это дальнейшее преображение. И гадать не хотелось. Ему хотелось только любоваться.
— Мы с бабушкой испечем завтра пирог, и я приглашаю тебя на чаепитие! — Почти торжественно произнесла Катя. Кирилл, вдруг усмехнулся вслух.
— Ты, почему смеешься? — подняла брови Катя.
— Ты меня опередила…
— А…а! Нет, нет, я первая, сначала к бабушке!
Потом улыбка спала с ее лица и Катя как- то потупилась.
— Что такое? — Кирилл пальцем поднял ее подбородок.
— Знаешь, Кирюш, мне как- то не ловко… Твоя мама… она…
— Она будет очень рада тебя видеть! — уверенно произнес Кирилл.
— Ты думаешь? — остановилась девушка.
— Я уверен, Катя! И она тоже умеет печь пироги!
Катя улыбнулась.
— А я хотела бы посмотреть на твои картины.
— Хорошо. Только их не так много осталось.
Они спустились к самой воде и пошли берегом. С этой стороны берег был чистый, а с противоположенной ивы дугами нависали над самой рекой, как бы, разглядывая в воде свое отражение. Зеркальная гладь омутов была темной, зеленоватой с редкими золотистыми пятнами с трудом пробивающегося вечернего солнца. Под самым берегом иногда появлялись островки из круглых листьев кувшинок.
— Красиво здесь! — негромко сказала Катя, держа Кирилла за руку и не торопясь, шагая вдоль берега. Поднявшись немного в гору, Катя замедлила шаг и остановилась.
— Слышишь, что это?..
Издалека слабо доносился шум и журчание воды.
— Это — каменник. Сейчас увидишь…
Через небольшое расстояние закончился кустарник, и открылась маленькая поляна. Катя снова увидела речку, пробирающуюся через россыпь камней. Камни лежали по всему дну реки. Внизу — мелкие, застилая сплошь все дно. Крупные камни лежали грядами и в разброс, как бы вырастая из воды. Местами поднимались снизу огромные валуны красного цвета.
Вода обтекала камни, извиваясь прозрачными струями, бурля в узких проходах, и, перебиралась через мелкие камушки поблескивала на солнце, образуя трепещущие хрустальные горбики. Звеня многоголосием, река настойчиво прокладывала себе путь.
Перебегая взглядом по камням, Катя вслушивалась в шелест воды.
— Как здесь здорово! Давай посидим немного…
Она присела на край берега, упрев подбородок в ладонь, и стала молча любоваться на переливающуюся и журчащую воду. Кирилл сел рядом. Катя прислонилась к его плечу и заглянула в его глаза.
— Скучная, я сегодня, да? Кажется, я устала немножко за последние дни…. Столько всего… Я так переживала …, переживала все…
Кирилл уткнулся лицом в ее волосы, обхватил ладонью плечо и слегка прижал к себе.
— Ну что — ты, Кать…. Все хорошо. Ты расслабься. Чувствуешь, воздух какой? Ты отдохни, не думай ни о чем. Слышишь, вода журчит? Вода успокаивает…
Катя прикрыла веки. Уголки губ поползли вверх.
— Ты только рядом будь. Всегда рядом.
— Я буду с тобой. Всегда. — Почти шепотом произнес Кирилл.
Вечернее солнышко мягко пригревало. Шумела равномерно вода, изредка вздрагивая легкими всплесками. Изредка, неразборчиво и глухо, подавала свой голос деревня. Воздух застыл, и, казалось, все замерло. Лишь резвящаяся вода приятно щекотала слух.
Где-то за спиной вспорхнула из травы птица. Катя чуть вздрогнула ресницами, открыла глаза. Безмятежная улыбка тронула ее лицо.
— Ой, Кирюш, я задремала, да?
— Это хорошо.
— Хорошо! — потянулась Катя и обвила его за шею.
— Пойдем?
— Пойдем — вскочил Кирилл, протягивая ей обе руки.
— Хочешь, я тебе Никитин овраг покажу?
— Там тоже красиво, да?
— Внизу оврага течет ручей, выложенный камнями, а на вершине стоит большой дуб, ему около ста лет…
— Прямо как в сказке… — улыбнулась Катя, — а далеко?
— Нет, сейчас низину перейдем, поднимемся на горку — и все!
Перейдя низину, они поднимались на пологую гору. По пути Катя рвала цветы, отбегая в сторону. Сорвав очередной цветок, она его сначала нюхала, затем складывала в букет.
— Красиво, да? — вертя букет перед собой, спрашивала Катя, забегая перед Кириллом.
На пригорке виднелась гряда деревьев, спереди обрамленных кустарником. Едва заметная тропинка терялась меж кусков. Кирилл взял Катю за руку, и они вошли внутрь небольшого лесного островка. Через некоторое расстояние лесок неожиданно окончился чистым травянистым мысом, за которым оказался огромный овраг, с торчащими валунами по берегам. Откосы местами поросли ракитником и редкими сосенками.
— Вот это место.
Катя от неожиданности ахнула, — открывалась захватывающая панорама! Подойдя ближе к краю, Катя услышала шум ручейка. Русло ручья извивалось среди множества камней. Все дно было устлано мелкими камнями. Ручеек убегал куда-то в кустарник, за которым скрывалась все та же речка.
На противоположенном берегу плотно стоял еловый лес с частоколом торчащих вершин. Будто воинство витязей в остроконечных шлемах, стоя плечом к плечу охраняли это место.
Кирилл сосредоточенно молчал.
— Да! — протянула Катя, вид тут потрясающий просто! — А почему так называется — Никитин овраг?
— Так молодого барина звали…. Он здесь неподалеку с семьей своей жил, в усадьбе. После революции купцов раскулачивать стали, даже мужиков, кто позажиточней был, ну ты знаешь….
