— Ну, и где наш француз?
— Только что ушел, — звучит в трубке ошеломляющий ответ.
Права Мадам. Меня обхитрили. Обошли стороной.
Дело во мне — я не способна всерьез заинтересовать ни одного мужчину.
И зачем, за чем я вообще пошла на ту вечеринку?
Ради очередного поражения?
Тогда ради чего тешила себя дурацкими надеждами?
— Вы встречались? Без меня?! Вот гады… — Я чуть не плакала. — Мы же собирались встретиться вместе! Вот так всегда… — безнадежно высморкалась. — Подруга называется! Могла бы и предупредить, я бы тут же подскочила… Эх ты!
— Успокойся, Галка, — тихим и каким-то раздавленным, не своим голосом произнесла Анька. — Сегодня тебе повезло больше.
И подробно, в красках, как только она и умеет, рассказала мне о своем свидании с французом.
Слушая ее, я с каждой минутой все больше осознавала, как действительно повезло мне.
О, как же мне повезло! Стоп…
Кстати, а зачем вообще меня пригласили на ту вечеринку?
И зачем мне сегодня звонила Мадам?
А?
Глава 3 Мадам. Падам-падам…
Когда ОН позвонил, я принимала ванну.
К телефону подошел супруг. Он тут же постучал мне в дверь:
— Дусик, звонок из Парижа…
Я спешно накинула розовый махровый халатик на мокрое, с остатками мыльной пены, тело (прям как в импортных фильмах). С невинным видом, чмокнув в щеку супруга, взяла трубку и произнесла в нее бархатно:
— Алло-о-о?
— Бонжур, ма шерри!
— О, мон шер, — отреагировала я автоматически. — Какими судьбами?
Чтобы сдержать волнение, пришлось даже сесть в кресло и… сделать глубокий вдох.
— Я не вовремя?
Не вовремя? На долю секунды снова перехватило дыхание. Что, ну что еще можно сказать этому наглому, бесстыдному и своенравному французику, едва не разбившему мне сердце?
— Сколько лет, сколько зим!.. — не дождавшись ответа, произнес он нараспев.
Он еще издевается! Ровно столько зим и лет, чтобы я смогла его наконец забыть. Стряхнуть, как навязчивый сон, воспоминание о своей позорной неудаче. О жестоком просчете. О провале операции под именем «Жерар».
— Какими судьбами? — повторяю я, не придумав ничего лучшего.
— Звоню из аэропорта. Через четыре часа я буду в Москве, мечтаю тебя увидеть и заключить в объятия. Что думаешь по этому поводу?
Он мечтает, подумать только! Что это? Отсутствие предрассудков? Поверхностное восприятие бытия? Сколько лет прошло после нашего позорного прощания в том самом аэропорту? Четыре, пять?.. Целая жизнь!
— И… и надолго в наши края? — тяну время.
— В Москве буду ровно два дня, затем лечу в Питер, оттуда вернусь еще на пару-тройку дней и — в Алматы… Дальше поглядим, как пойдут дела. Так ты готова меня принять?
Вот и пробил мой час.
— Конечно-конечно, мы с мужем будем рады видеть тебя у себя. Правда, дорогой? — ласково обращаюсь к нетерпеливо недоумевающему супругу.
— О! — слышится на том конце. — О… о’кей! И… когда?
Надо полагать, когда обзавелась мужем?
Теперь пусть он помучается.
— Милый, надеюсь, ты вечером не занят? Мы ведь никуда сегодня не приглашены?
Посмотри, сделай одолжение, свое расписание… презентаций, съемок, интервью нет? Замечательно.
Интересно, кому я морочу голову? Уж точно не супругу. Лучше меня никто не может знать его расписание, т. к. именно я его и составляю. Более того, ни одна мышь не прошмыгнет напрямую к Мэтру без согласования со мной. Так уж повелось.
Человеку искусства иметь под боком личного помощника — секретаря, менеджера и продюсера в одном флаконе — большая удача.
Я с самого первого дня нашего совместного сосуществования взяла бразды правления в свои руки, чем заметно облегчила жизнь супругу. Теперь все переговоры, встречи, контракты и прочая мелкая, ненужная суета стали обходить его стороной.
Он полностью доверился мне, а я… я просто упивалась выпавшей мне возможностью устройства его творческой судьбы. Те, кто прежде смотрел в мою сторону недобро, позднее оказались буквально деморализованы необходимостью обращаться к Мэтру не напрямую, а только через меня. И потому были вынуждены если не полюбить, то по крайней мере признать мои значимость и незаменимость.
— Итак, Жерар, мы ждем тебя к вечернему чаю. Вино — с тебя, пироги — с нас.
Теперь надо быстро и со всей присущей мне изобретательностью отвлечь супруга. Чтобы лишних вопросов не задавал.
— Дусик! У нас сегодня такой интересный гость нарисовался! Я собиралась тебе его представить, когда мы сами будем в Париже, а он… он просто и не мечтал быть представленным тебе. Жерар — парижанин. Кажется, киновед. Учился, кстати, какое-то время во ВГИКе и наверняка посещал твои занятия. Ну-ну, не хмурься, знаю, ты сейчас скажешь, что вот, мол, опять перед фактом ставлю… Но, Дусик, он же как снег на голову! Сама не ожидала его звонка, надо было быстро решать! Ему повезло просто, что совпало, что мы… что ты свободен. А он и вообще-то всего на один день — проездом из Парижа…
И — с ходу, не дав опомниться, ринулась обволакивать-обволакивать…
— Тихо-тихо, ты же мокрая вся, не вытерлась, что ли? С ума сошла, простудишься, подожди, меня уже намочила… прямо с ума сошла… ну что ты творишь? Эй, это француз тебя так возбудил? Ой, ой… Ну, чумичка, ну… ой…
Еще десять минут — и бдительность усыплена: чувства растеклись, дыхание волнистое, весь окутан негой и гордостью за себя. Короче, уже не до вопросов.
Как это просто на самом деле, однако… все равно каждый раз радуюсь.
Теперь нужно уединиться. Вновь нырнуть в подостывшую ванну, включить горячую воду, добавить свежей пены… нет, лучше хвойного экстракта, для умиротворения… и — переварить… осмыслить… обдумать…
Не люблю я это пустое занятие — погружаться в глубины памяти. Даже анализировать не собираюсь, чем вызван нежданный его звонок. Личными неурядицами? Запоздалым осознанием ошибки? Да что там, может, ему попросту переночевать негде… Знаем мы этих экономных французов! И загружать себя его проблемами не собираюсь.
Сколько раз я представляла нашу с ним встречу на каком-нибудь международном кинофестивале, но… все никак как-то не состыковалось… Не сводилось в одном месте. Ни на Берлинале, ни на Каннском, ни в Сан-Себастьяне… Даже ни на одной Франкфуртской книжной выставке! Столько лет искала его взглядом… так хотелось, чтоб увидел меня под ручку с величавым Мэтром, знаменитым и многоуважаемым деятелем культуры… чтобы стушевался, смутился… чтобы понял, КОГО потерял безвозвратно.
Не складывалось. До сегодняшнего утра.
Сам объявился — нежданный, негаданный… И теперь мне надо использовать этот случай на все сто!
То, что я снова замужем, не слишком, похоже, его смутило, хотя, как мне показалось, было для него слегка неожиданным. Он ведь не мог исключать такую возможность? Если сам мною пренебрег, не факт, что другой не воспользуется. На всякий товар найдется свой купец.
Но он даже представить себе не может, за КЕМ я замужем на этот раз. Точнее, КОГО я выбрала себе в мужья. Конечно, он обалдеет.
И поделом!
Итак, чай. Или — «файф о’клок». Пардон, это у англичан. А у французов ничего подобного нет. У французов существует так называемое «суаре», или званый ужин. С обязательной сменой блюд, часть из которых приносят сами приглашенные. Таковы их порядки.
А вот полдника, ритуального чаепития в промежутке между обедом и ужином, у них нет. Зато есть у нас! И потому имеет смысл выпендриться. Дабы наш «полдник» получился похлеще их суаре!
В первую очередь надо продумать меню. Чтоб понял, от какой хозяйки отказался, каких завтраков-обедов-ужинов, а тем более полдников лишился, идиот несчастный.
Главное — приготовить обещанные пироги. Эх, времени маловато. Тесто хорошим получается, если его с вечера замесить — чтоб поднялось к утру. Такое по пышности-нежности ни с каким другим не сравнится. Это вам не магазинное, не быстрозамороженное в брикетах или пластинах. Домашнее тесто, если его правильно замудрить и поставить на строго определенное время в теплое место, взойдя, будет напоминать живой организм. Который дышит, шевелится, перекатывается… Даже вздыхает.
Вот тогда можно начинать колдовать. Главное — войти с ним в тесную взаимосвязь. Лишь в этом случае правильные пироги получаются. Спасибо маме с бабушкой — научили! Все женщины в нашей семье готовили отменно — быстро, ловко, с фантазией. Это, по сути, и сыграло… ну, если и не самую решающую роль в покорении моего личного Эвереста, то уж точно — не последнюю.
Давненько не затевалась я с пирогами. Обленилась. А ведь когда Дусика охмуряла, каждый день что-то новенькое изобретала.
К завтраку — нежнейшие кашки с курагой-черносливом, румяные сырнички с изюмом. Или запеканки там всяческие. С подливками прямо «из печи».
