-Сокровище. Я сокровище. Анна Леонтьевна говорит правду! И только правду!
Не удержалась. Полученный заряд энергии требовал выхода. Остановилась на пустыре между двумя улицами. Подняла голову к небу, посмотрела на желтый лимон луны, зажмурилась почему то (от стеснения перед самой собой) и как закричала в голос! Потом почти запела. Прибавляя и прибавляя мощности по ходу фразы.
-Анна Леонтьевна говорит только правдуууууууууууууууууу! Одну толькоооооооооо правдууууууууууууууууууууууууууу! Да! Да! Да! Правдууууууу!
Чей то противный кашель и едкий комментарий обожгли Машу, точно хворостиной вдоль спины внезапно вытянули.
-Ну и что?
В наступившей тишине вредный мужской бас со скрипом повторил.
-Ну и что? Орать то зачем?
Маша охнула. Припустила бегом. Невидимый в темноте мужчина, шедший следом, а теперь отставший, продолжал ворчать.
-Какая Анна Леонтьевна? Какую правду? Вопит, как оглашенная. Про Леонтьевну какую-то. Ох, девки. Беда с ими.
* * *
Пришла беда - отворяй ворота.
* * *
Весна долго подкрадывалась к городу. А потом внезапно прыгнула, подмяла под себя. Заурчала потоками тающего снега. Грязноватая вода полилась из леса, с холма, вниз к оврагам. Люди перескакивали через огромные лужи, спотыкались, ругались. Потели в зимней одежде, но не торопились расставаться с шубами-дубленками, хорошо зная, как обманчива погода в это время. Весна смеялась над человеческими страхами. Летела над улицами. Дразнила первым робким теплом голые ветви, пробуждая пульсацию соков в сокровенной глубине каждого дерева. Радуясь наглым грачиным песням, прикасаясь к детским щечкам, танцуя в небе, налившемся синевой, весна подмигивала прохожим солнечными всплесками, отраженными в витринах магазинов и в стеклах проезжающих машин. Город сопротивлялся, с вялой инерцией насквозь промерзшего за зиму существа. Весна швыряла мокрые хлопья с наклонных крыш. Весна с веселым треском пробежалась по каждому озеру, каждой реке - вспарывая лед, точно крышку банки консервным ножом - одним лишь приказом.
-Растай!
Послушная вода сбрасывала паранджу толстой корки, скрывшую ее мощь, ее темперамент. Начинала бурлить, оживать, торопиться вслед за госпожой - повелевающей.
-Беги!
И с таким же нетерпеливым устремлением в венах у многих людей заиграла кровь.
В Заранск пришла весна.
* * *
Иван-царевич не прислал ни одного письма. Видимо новая жизнь, полная свежих впечатлений, захватила его целиком. Маша запретила себе расстраиваться из-за пустяков. Не стала расспрашивать у одноклассников. Нашлись ли в их рядах счастливцы, получившие весточку из далекой земли обетованной?
В Светкиной судьбе случился новый удивительный поворот. Всего-то пол года она тренировалась. Всей душой и телом отдаваясь процессу, но, тем не менее - шесть месяцев! Разве это срок в спорте? Светку заприметил тренер из столицы. В отличие от школьного физрука на неотразимого Джеймса Бонда он был совсем не похож. Слегка пузатый дядька пятидесяти лет.
-Обещал вывести в мастера.
Пробормотала растерянная странным течением судьбы баскетболистка.
-Велел собираться. Вчера с мамой разговаривал. Она согласилась.
В классе с людьми были истерики. Народ падал из-за парт. Марк, например. С дурацким криком.
-О, великая сила Любви!!! Ты творишь чудеса!!!
Светка небрежным броском, не целясь, пульнула ластик в лоб Белокурой Бестии. Попала. Обругала.
-Шут гороховый!
-Рука мастера! Рука чемпиона! Сто очков сразу!
Продолжал вопить Григорьев, отказываясь подняться с пола. Класс хлопал и хохотал. Светка взяла тяжелый портфель. Замахнулась.
-Вставай, чучело. Убью же.
Марк ловко, точно пружиной подброшенный взвился над партами.
-Караул! Помогите! Мстят за правду! Хулиганы жизни лишают!
Вид у него был такой потешный, что принялась смеяться даже Светка. Наконец, сквозь хохот выдавила из себя.
-Живи, Бестия. Разрешаю.
-Как я благодарен! Как я благодарен!
Сзади возник невозмутимый Вовочка, проходя мимо, небрежно подхватил худого Марка, поволок за шкирку в коридор.
-Некогда нам. Некогда.
На большой перемене эта пара всегда пила молоко. Народ перестал зубоскалить за давностью лет. Парни мечтали о военных училищах и берегли здоровье. А еще они поневоле старались учиться как можно лучше. Из тех же стратегических соображений. Светка плюхнулась обратно на свое место. Толкнула Машу в бок крепким кулачком.
-Вот цирк! Насмеялась до боли в пузе. Зачем шуту гороховому армия? Ума не приложу. Не туда намыливается наш блондин. Ему бы как Никулину в клоуны. Грандиозный успех обеспечен.
Полежаева не согласилась.
-Нет. Что ты! Марк просто шалит. Паяц или мим из него не получится. Он слишком хорош собой, чтобы идти по стопам Никулина. В актеры, на роль героев-любовников? Здесь кроме таланта нужны связи, везение, дикое желание звездиться. Марк другой. Совсем.
-А Вовочка?
-О! Этот парень для меня загадка. Не знаю, сколько он стоит и чего добьется. Сила в нем есть. Факт. Как он ее приложит, а главное - куда? Тайна.
Полежаева развела руками, изображая беспомощность своей наивной попытки взвесить Вовочку и украсить ценником.
Подруга перебила, не дослушав. Чужая значимость на рынке жизни сейчас не была для нее стратегически важной. Других вопросов хватало.
-Фу на них, обоих.
-Ладно.
-Чего смурная такая?
Маша пожала плечами. Светка в такт, надрывно вздохнула. Задумалась о своем. Достала из сумки зеркальце, а смотреться в него не стала. Пихнула обратно.
-Слышь, Полежаева.
-?
-Ты что об этом думаешь? Обо мне и баскетболе?
Маша вынимала из портфеля тетрадь, пенал, линейку. Неторопливо и аккуратно, раскладывая все на парте, ответила после короткой паузы.
-Ты настоящий талант. Допустим, останешься здесь? Что дальше? ПТУ. Не обижайся, Светик. Учишься еле на тройки. Мама у тебя продавщица. Думай сама. Спорт, конечно, дело опасное. Травмы всякие. Я понимаю. Зато и шанс. Членам сборной квартиры дают. Драндулеты разные, четырехколесные тоже. Разве плохо? А, вообще, думай сама. Ты любишь баскетбол?
-Что?
-Тебе это доставляет удовольствие? Носиться по площадке? Мячиком стукать?
Светка упала на парту, потеребила свой жидкий хвостик, повернулась к Маше в профиль. Карий блестящий глаз сверкнул из-под челки.
-Честно?
-Конечно.
-Раньше нет. Я все затеяла... Ну, просто, чтобы... Бонд заметил, чтобы оценил. Только из-за него!
-Понимаю.
-А потом. Оказалось это клево! Взвесить мяч на руке, сосредоточиться, метнуть! Такая красивая дуга, и он по ней четко в кольцо. Издалека. А еще я злая уродилась. В маму.
-???
-Чего глаза таращишь? Добрая у меня мама, когда дома. Со мной, ну с тобой, с бабусей. А на самом деле... Женщина серьезная. В глаз дать врагу какому - запросто. Рыло начистить? Легко. Ее обижать - это если жить уж очень надоело. На днях только пришла растрепанная, веселая. Что, спрашиваю, такое случилось?
-И?
-Девочку при мне в троллейбусе какие-то подонки, говорит, тискали. Она, мол, хнычет, всем по барабану. Ну, мамахен моя протиснулась к этим говнюкам.
Маша глупо хихикнула. Представить добродушную тетю Олю в гневе не получалось.
-Взяла двух, стукнула лбами. Третий по уху получил. Переступила мамахен через, значится, лежащие тела...
Маша покачала головой.
-Да. Не слишком она старалась шагать аккуратно. По кому-то и протопталась своими копытами. Факт. Ничего. Мне не жаль, ни капельки.
-А дальше?
-Девочку вывела из троллейбуса. Сели в следующий, она ее еще до самого дома проводила. Вручила родителям. Народная дружинница, блин.
-Не верю.
-Зря. Говорю тебе, в маму я пошла. Толкнуться там, оттереть кого - не проблема. Мне такой азарт за мяч бороться. От меня прямо разбегаются, в страхе. Я себя волком между овечек воображаю. Ужас просто. Моя это игра. По душе.
Маша улыбнулась.
-Ты все знаешь сама.
-Ага.
-А спрашиваешь зачем?
-По привычке. Ты же у нас умная.
-Я?
Начала, было, Маша с возмущением и, вдруг вспомнила слова Анны Леонтьевны. Передумала спорить, согласилась с важным видом.
-Вообще, то ты права, Светка. Я просто чудо.
Подруга хихикнула. Подумала, что Полежаева шутит. Разубеждать ее было некогда. В кабинет ворвалась класснуха. За ней перекусившие Марк с Вовочкой плотоядно слизывающие с губ остатки молочных усиков.
-Контрольная!
-Ну вот, опять.
-Может не надо.
Заканючили "бэшки" Скорее по привычке, чем из необходимости. О контрольной их предупреждали еще неделю назад. Маша подмигнула будущей звезде спорта.
-Не дрейфь. Осилим как-нибудь.
-Обещаешь?
-Да.
Надежда Петровна, разумеется, была неумолима. Вихрем промчалась между рядами, раздавая карточки. Маша любила английский. Попросила весело.
