— Извините, Вадим Николаевич, я давно все понял, у меня в двенадцать совещание. Очень важное. Давайте больше не возвращаться к этому вопросу. Вам надо радоваться, что все так, будем надеяться, завершилось. Кстати, с вас обещанные четыре миллиона за соответствующие работы.
— Уважаемый Родион Иванович, не говорите таких слов, ради Бога! Все только началось. Вы меня не понимаете. Платеж пошел. Деньги на днях будут на расчетном счете, и говорить о каких-то четырех миллионах не придется. Это мелочи.
— Успокойтесь. Рекомендую вам заняться чем-нибудь другим. А мелочь постарайтесь в ближайшие дни отдать. Михаил Абрамович, у нас в переговорной все готово?
— Да, там порядок.
— Вадим Николаевич, извините, что не могу продолжать наш увлекательный разговор. Самого наилучшего вам! Всегда рад вас видеть, особенно с обещанной мелочью.
— Уважаемый Родион Иванович, что…
— Ничего. Все отлично, — увидев в глазах Ключевского какой-то странный блеск и ошибочно приняв его за предвестника приступа, Родик мягко прервал очередной круг нытья.
Этот маневр не имел бы успеха, если бы не раздавшийся в нависшей тишине звук дверного звонка.
— Михаил Абрамович, откройте, пожалуйста, я пошел в переговорную. Вероятно, это тот, кого мы ждем. Проводите его ко мне. — Родик дружески похлопал Ключевского по плечу и удалился.
Не успел он занять свое привычное место за столом, как дверь открылась и Михаил Абрамович пропустил вперед молодого человека. В его внешности обращала на себя внимание пышная, хорошо ухоженная шевелюра, обрамляющая худощавое, резко очерченное лицо с глубоко посаженными глазами.
Одет посетитель был в классическом стиле. Родик отметил умелый подбор цветов рубашки и галстука, хотя галстук ему показался слишком ярким. Из кармашка пиджака небрежно торчал платок, а в петлице красовался какой-то пестрый значок. После рекомендаций Алексея Родик ожидал увидеть человека в тренировочном костюме и поэтому был приятно удивлен. Обменявшись рукопожатиями, расселись, молча разглядывая друг друга. Родику не понравилась такая пауза, и он хотел было ее прервать, как гость, блеснув перстнем, извлек элегантную визитницу из отполированного желтого металла и положил перед Родиком и Михаилом Абрамовичем карточки с замысловатыми вензелями.
Родик, непроизвольно обратив внимание на запонки и выглядывающие из-под манжет дорогие на вид часы, вручил свою визитку. Михаил Абрамович последовал его примеру.
Опять образовалась пауза, во время которой Родик изучил визитную карточку и поразился. Из надписи следовало, что перед ними сидит Петросян Вартан Ваганович, экстрасенс. Судя по реакции, Михаила Абрамовича это удивило не меньше.
Родик представить себе не мог, чтобы серьезный человек официально называл себя экстрасенсом, да еще и решал проблемы с банковскими кредитами.
«От одного сумасшедшего только что отделался — второй появился. Хорош Алексей. Нашел специалиста по банкам. Хотя чего от него ждать. Полуграмотный спортсмен, изучающий феню. После сеансов Кашпировского и Чумака лженаука обрела всенародное признание, особенно среди таких, как он», — подумал Родик и спросил:
— Что значит экстрасенс?
— То и значит. Я практикующий экстрасенс. У меня есть официальные бумаги.
— А при чем тут банки?
— Среди моих клиентов много крупных банкиров.
— Ясно. Я о таком не подумал. Вот здесь изложены основные параметры кредита, — подвигая к посетителю листок, сообщил Родик.
— Ну что ж, вполне реально. Можно несколько уточняющих вопросов? — и, не услышав возражений, продолжил: — Если я организую кредит под меньшие проценты, что делаем с разницей?
— Я привык прибегать в таких случаях к принципу «фифти-фифти» от разницы.
— Годится. Второй вопрос: цена залога, как я понял, должна корректироваться. Если я это сделаю плюс оформлю кредит на свою фирму — что я получу?
— Надо обсудить. В этом случае, если я вас правильно понял, в качестве неформального кредитодателя будете выступать вы. Мы получаем от вас деньги, потом в установленные сроки вам же выплачиваем кредитные проценты, а в конце работы — тело. Все операции вчерную.
— Совершенно верно.
— Есть риски. Во-первых, что будет— не обижайтесь, — если вы не станете платить банку? Я же это контролировать не смогу.
— Вас это не должно волновать.
— Не совсем так. А возврат мне залога? Вы кидаете банк, банк оставляет себе мой залог.
— Залог возвращается в обмен на выплату тела кредита. Я сделаю так, что залог будет в опечатанном виде храниться на вашем складе.
— Это ничего не изменит. Он перестанет быть моей собственностью, а оплата тела и возврат залога, очевидно, разделены во времени. Это существенный риск.
— Резонно. Однако у нас есть гарант — Алексей.
— У-у-у. Я уважаю Алексея, но мы в бизнесе такие гарантии не принимаем. Надо построить схему выплат так, чтобы мы смогли контролировать выполнение условий кредитного договора.
— Думаю, это не сложно. Будем предоставлять вам выписки. Следующая оплата процентов только после получения выписки о зачислении предыдущей оплаты. В самом худшем случае пропадет всего одна выплата кредитного процента.
— Это ясно, но вопрос по возврату тела и залога этим все равно не снимается.
— Тогда остается отклонить мое предложение, а увеличение стоимости залога осуществить через покупку на новую фирму, где вы будете хозяевами. Эго усложнит процедуру получения кредита, но вполне допустимо. Вам решать.
— Давайте отложим на время обсуждение этого пункта, а то не продвинемся вперед.
— Согласен. Это нас не держит.
— Есть тонкий вопрос с залогом. Во многом из-за этого мы ведем переговоры с вами, а не с нашими банкирами. Не буду лукавить: мы должны отдать половину от реальной стоимости залога сразу из тела кредита, остальное прокручивать в коммерции. С одной стороны, это увеличивает риск неотдачи. С другой — возможно возникновение… э-э-э… непонимания, поскольку его реальная цена неизвестна, а оценка априори будет фиктивно завышена. Вам ясно, о чем я говорю?
— Более чем. Вас могут заподозрить в занижении стоимости залога и, соответственно, долга.
— Совершенно верно. Как быть? Кто выступит арбитром?
— Я понял. Если это завязано на Алексее, то, при условии, что я получу за все услуги дополнительно пять процентов от суммы кредита, все проблемы беру на себя.
— Что значит «на себя»?
— Я ему объясню, что это фиктивное завышение стоимости залога, а если с его стороны будут претензии, переводите стрелки на меня. Мы с ним близкие.
— Я должен быть в этом уверен и иметь какой-нибудь документ еще до получения кредита.
— Решим. Цифры, которые я назвал, — это мой интерес. Откат банку составит восемь-десять процентов в зависимости от объема кредитования и других особенностей. Точнее поймем, когда увидим проект кредитного договора.
— Эта цифра нам понятна. Суммарно получается достаточно дорого, но, чтобы решить, потянем ли мы такую лямку, надо посчитать. В первую очередь определить величину кредита с учетом того, что я озвучил. Без ваших интересов мы уже прикидывали. Выходит, что возможная месячная прибыль — не более десяти процентов. Это не коммерция, все на грани фола, но нам бы хоть отыграться по нулям. Из этого условия я могу рассчитать примерный объем кредитования и, соответственно, стоимость залога. Попейте чайку, а я пока прикину. Миша, удели внимание гостю, я пойду посчитаю.
Родик вышел из комнаты переговоров и опять столкнулся к Ключевским.
— Вадим Николаевич, вы еще здесь? Клянусь, что не имею для вас даже минуты. У меня очень непростые переговоры. Мне необходимо сосредоточиться и произвести расчеты, а потом продолжить совещание.
— Уважаемый Родион Иванович, я все понимаю. Буду ждать, пока вы освободитесь. Прошу, выделите для меня несколько минут. Это сверхважно.
— Хорошо, но не сейчас. Не обижайтесь, мне надо сделать расчеты.
— Может быть, я помогу?
— Спасибо, я сам справлюсь. Михаил Абрамович делает чай. Попейте, успокойтесь.
— Я не хочу чая. У меня важнейшая миссия. Противогазы нужны для сохранения мира. Я готов голодать, но снабдить несчастных противогазами. Вы же знаете, что если этого не сделать, то пропадет и погибнет цивилизация. Я даже денег не хочу. Мне надо другое…
— Вадим Николаевич обещаю: когда закончу переговоры — еще раз выслушаю вас. Только не нервничайте, а то, не дай бог, у вас снова случится приступ.
— Вы меня обижаете. Я знаю свою болезнь, но это болезнь избранных…
— Не спорю. Цезарь страдал эпилепсией, говорят, она сопровождает гениальность — если вас это успокаивает. Однако я не хочу, чтобы она проявилась сейчас. У меня очень важные переговоры.
— Я понимаю. Миллион моих извинений. Я буду ждать вас, как преданный пес — хозяина. Решите пнуть меня ногой — пните, но не гоните. Хотите, я завою?
