Вскоре самолет пролетел над Мол окаем, и уже показалась красноватая вершина Халеакалы: она горела на юго-востоке, будто камень в «перстне настроения» Трумэна Капоте.[31]
«Мауи, – шепнула Ли-Шери Хулиетте. – Мауи». Принцесса выпрямилась, и ее рыжая макушка показалась над спинкой кресла. Бернард, он же Дятел, оценил ее взглядом знатока.
Подозревая, что власти могут проверить, кто и когда покупал в магазинах краситель для волос, Бернард самостоятельно приготовил краску из кореньев. Пахла она весьма специфически, но женщинам аромат очень даже нравился. У самого Бернарда он вызывал ассоциации с парящими в вышине орлами, волчьим воем, кокаином, фугасными зарядами и крепконогими конями, а также с пещерой, скрытой за завесой водопада. На окружающих запах производил несколько иное впечатление: Бернарда часто спрашивали, не моет ли он голову рутбиром.[32] Бернард ограничивался окраской волос на голове и потому занимался любовью исключительно в темноте. Как-то раз он пролил краску прямо себе в башмаки и с тех пор красился только обутым.
ДВЕНАДЦАТЬ САМЫХ ЗНАМЕНИТЫХ В МИРЕ РЫЖИХ
1. Люсиль Болл,[33] комедийная актриса
2. Генерал Джордж Кастер,[34] «белая ворона» от кавалерии
3. Лиззи Борден,[35] убийца
4. Томас Джефферсон, революционер
5. Ред Скелтон,[36] комик
6. Джордж Бернард Шоу, драматург
7. Иуда Искариот, осведомитель
8. Марк Твен, юморист
9. Вуди Аллен, юморист
10. Маргарет Сангер,[37] феминистка
11. Скарлетт О'Хара, стерва
12. Бернард Мики Рэнгл, террорист
Глядя на этот список, аналитические умы могут сделать вывод, что рыжеволосые люди, как правило, либо опасны, либо забавны, но необходимость закрашивать рыжину возникла лишь у одного из всей дюжины. Даже Иуда не скрывал своего естественного цвета волос. Иуда Ис-Каротин, Иуда Морковная Башка.
Что ощущал Бернард, пряча веселые перышки дятла под траурным нарядом ворона? Заметив восхищенные взгляды, которые он бросал на обе макушки – и Халеакалы, и Ли-Шери, – невнимательный наблюдатель счел бы Бернарда ценителем рубинов, застрявших в угольной выработке, однако при более тщательном изучении становилось ясно, что Дятел испытывал почти чувственное удовольствие, скрывая алое пламя своих кудрей от безжалостного ока закона под тончайшим слоем пигмента. И, разумеется, у Бернарда в штанах, как и у других мужчин, всегда была при себе та самая горячая красная головка – что характерно, и забавная, и опасная одновременно.
Среди пассажиров рейса № 23 на борту самолета авиакомпании «Алоха эйрлайнз» Бернард был не единственным поклонником Ли-Шери. Молодой человек с длинной курчавой бородой, в пестрой рубахе навыпуск, повернулся к принцессе с переднего кресла и завязал с ней разговор. Он сообщил, что летит на симпозиум по вопросам спасения Земли, где будет вести семинар по технике медитации. Молодой человек попытался привлечь внимание Ли-Шери к своей программе и предложил ей персональное обучение медитации, притом совершенно бесплатно. Принцесса всерьез заинтересовалась этой идеей.
Бернард наклонился вперед так, что его веснушчатый подбородок оказался над креслом Ли-Шери.
– Ням! – сказал он.
Принцесса вздрогнула от неожиданности, но не оглянулась. Молодой человек с переднего кресла принялся демонстрировать ей ожерелье из морских ракушек. Перебирая ракушки между пальцами, он негромко рассказывал о полной релаксации, гармонии духа и о том, что самый мудрый принцип – плыть по течению.
– Ням, – повторил Бернард почти в самое ухо ее королевскому высочеству.
На этот раз принцесса обернулась. На ее лице было написано явное негодование.
– Простите?
Бернард осклабился с придурковатой любезностью тыквенной головы в День Всех Святых.
– Это моя мантра.
Ли-Шери воззрилась на него с такой злостью, на какую способны лишь рыжие. Бернард был одет во все черное, у него были отвратительные зубы и солнцезащитные очки а-ля Утенок Дональд – ну, совершенно детские очки. Принцесса снова повернулась к инструктору по медитации, который тут же прекратил буравить взглядом Бернарда и сочувственно улыбнулся Ли-Шери.
– Есть только две мантры, – пояснил Бернард, – «ням» и «блин». Моя, к примеру, «ням».
В этом утверждении отчасти прослеживалась логика, но принцесса не пожелала ответить. Она стиснула руку Хулиетты и спросила молодого гуру с переднего кресла, каким образом медитация способна облегчить страдания этого мира.
– Ням, – сказал Бернард. – Ня-ямм-ммм.
Ли-Шери не обращала на него внимания. Другие пассажиры уже начали подозрительно коситься в его сторону.
– Вам что-нибудь нужно, сэр? – обратилась к нему стюардесса.
Бернард пожал плечами и посмотрел в иллюминатор. Он увидел розовеющие контуры огромного вулкана. Халеакала – «Дом солнца». Если солнце считало своим домом Халеакалу, то каков же тогда адрес луны? Франция, Мэйн-стрит?
Остров Мауи возник в океане благодаря извержению Халеакалы и еще одного вулкана поменьше. Зрелище наверняка было грандиозное. Размер кратера в поперечнике достигал семи с половиной миль, конус поднимался на высоту более десяти тысячи футов, но мистического величия Халеакалы не могли передать даже самые внушительные цифры. Таинственный «Дом солнца» внушал такой суеверный страх, что постепенно это место стали сравнивать с другой планетой или открытым космосом. И в самом деле, до странности большое число туристов, которые специально ночевали на склонах вулкана, чтобы полюбоваться знаменитым восходом солнца на Халеакале – пробуждением светила в собственной колыбели, – клялись, что видели в небе причудливо освещенные объекты. Дремлющему вулкану с его осыпающимися кромлехами, лунным рельефом, красными и черными песками стали приписывать сверхъестественные свойства. Многие считали его центром вселенной, точкой пересечения галактик, гигантским мыльным пузырем, перевалочной базой для космических кораблей всех типов материи и видимости. Свидетелей полетов НЛО вокруг Халеакалы развелось столько, что вулкан превратился в мекку для поклонников летающих тарелок и потенциальных «граждан галактики». Энтузиасты, жаждущие наладить контакт с внеземными цивилизациями, и в одиночку, и целыми общинами располагались в долинах у подножия вулкана.
Когда весть о намечающейся конференции по вопросам спасения Земли долетела до Мауи, многочисленные группы уфологов собрались вместе и принялись настаивать на участии в симпозиуме. Тарелочников порадовал, но отнюдь не успокоил тот факт, что Тимоти Лири[38]получил приглашение познакомить общественность со своими теориями о создании космических колоний на орбитальных станциях. «Будущее Земли неразрывно связано с будущим Вселенной», – доказывали они. Некоторые дошли до заявлений о том, что будущее нашего шарика находится в руках высших существ с далеких планет. «Симпозиум станет профанацией, если на него не допустят уфологов и контактеров», – гнули они свое. «Программа конференции уже расписана и уплотнена до предела», – протестовали организаторы. Тарелочники не унимались. Они глотали свои колеса, пускали зеленый дым и сбрасывали с тринадцатого этажа Башни Дарта Вейдера[39] разные коммюнике и манифесты.
Наконец компромисс был найден. Поклонникам летающих тарелок разрешили собраться в рамках симпозиума за сутки до его официального открытия, то есть в тот день, когда Ли-Шери прибыла в Лахайну. К тому времени как принцесса и ее дуэнья зарегистрировались в отеле «Пионер», сборище уфологов было в самом разгаре. «Чудно», – удивилась Ли-Шери, увидев просторные одеяния и большие глаза делегатов. В фойе отеля ей не встретилось никого, хотя бы отдаленно похожего на Ральфа Надера.
Черт, дело же происходило в воскресенье. Воскресенье – оно и на Гавайях воскресенье. Ни реки нектара, ни целый гардероб из перьев о-о – ничто не могло изменить цвет воскресенья, этот мертвенный оттенок… пахты, зубной пасты и камамбера. Ли-Шери была слишком умна, чтобы доверять воскресеньям. Она распаковала вещи, а потом вышла на ланай, уселась в кресло и, погрузившись в роскошную ванну тропических сумерек, занялась изучением воскресного номера местного «Эдвертайзера».
Ланаем на Гавайях называлась веранда, но точно так же именовался один из самых маленьких островов Гавайского архипелага. Остров Ланай располагался недалеко от Мауи, его было видно прямо из Лахайны. В то время Ланай почти полностью принадлежал компании «Доул корпорэйшн», которая засадила его ананасами и неохотно пускала на остров туристов. Однако Ланай не всегда был «корпоративным» островом. Одно время он считался территорией вне закона, убежищем для беглецов. Если преступившему закон гавайцу удавалось добраться до Ланая, он мог благодарить судьбу за спасение. Таков был негласный уговор. Полиция намеренно ослабила контроль у береговой линии Ланая. Более того, если беглый арестант или скрывающийся от властей преступник выживал на острове в течение семи лет (запасы пресной воды и пищи там были крайне скудными), обвинения с него снимались, и он возвращался в общество свободным человеком.
