– Фильм был американский?
– Кажется, да…
– А случаем не Кевина Костнера в «Видимости гнева»?
– Боже мой, ну конечно! Как вы догадались?
– А мне сестра принесла кассету и сказала: «Посмотри, Борик, он похож на тебя как две капли воды!» Что ж, лестное сравнение.
– Знаете, мне молодой Костнер совсем не нравился, а тут он какой-то другой… – начала Майя и тут же залилась краской.
– Майечка, знаете, я… как теперь говорят, запал на вас, причем сразу…
– А вы Визбора любите? – вдруг спросила она.
– Боже мой, при чем тут Визбор? Вы просто хотите сменить тему? Вам неприятны мои слова, да?
– Нет, почему, приятны…
– Вы чудачка!
– Да нет, просто я… Мне почему-то вчера, когда мы с Валей садились к вам в машину, показалось, что вы должны в дороге петь Визбора…
– О, романтика шестидесятых? Я вызываю у вас такие ассоциации? Нет, должен вас разочаровать. Не люблю Визбора. Но дело не в этом… Майя, я… Черт, мне трудно с вами. Жаль, я не могу выпить… Майя, я должен сразу признаться, я таких, как вы, просто никогда еще не встречал…
– А что во мне особенного? – пожала плечами Майя.
– Для меня все… Я влюбился в вас, вот какая штука. А вы что, не влюблялись никогда с первого взгляда?
– Влюбилась один раз и тоже на Новый год… Только ничем хорошим это не кончилось…
– Майя, милая моя, а чем, по-вашему, в наше время должны кончаться любовные истории? Браком? Но брак – это же… Он убивает любовь, поверьте моему опыту.
– Это я и сама знаю, тоже по опыту.
– Простите меня, я расстроил вас.
– Да нет, нисколько, я очень вам признательна за Василису…
И тут же Василиса возникла возле их столика, раскрасневшаяся, обсыпанная конфетти, увешанная лентами серпантина, с блескучей маской какой-то сказочной птицы на лбу.
– Ой, там так здорово! А что вы едите?
– Ты голодная? – встревожилась Майя.
– Нет, там столько всего вкусного, я просто забежала тебя проведать… – Она потерлась лбом о плечо Майи, отчего маска сползла ей на лицо.
– Ой, какие ужасти! – всплеснул руками Борис Андрианович. – Так говорила моя деревенская бабушка.
– Вася! Ты где? – позвал ее высоконький мальчик в поварском колпаке и с хлопушкой в руках. Она победно дернула плечиком и пошла на зов.
– Боже мой, она уже готовая женщинка, со всеми приемами кокетства. Мне всегда хотелось иметь дочь…
– Странно, мужчины обычно мечтают о сыне…
– Ну так эта мечта исполнилась четверть века назад. Знаете, я по натуре защитник, мне нравятся женщины слабые, беззащитные…
– По-вашему, я беззащитная?
– А разве не так?
– Ну, я уже научилась… Для своей тетушки я стала единственной защитой и опорой… Борис Андрианович, я что, произвожу такое жалкое впечатление? – вдруг спросила она, глядя на него в упор.
– Да господь с вами! – испугался он. – Кто вас так обидел, Майя?
– Да нет, я просто подумала…
– Выкиньте эту дурь из головы! Вы прелестная женщина, нежная, милая, желанная… А я осел!
Она облегченно засмеялась. Кажется, я и вправду ему нравлюсь…
После детского праздника Василиса просто валилась с ног и заснула в машине.
Подъехав к дому Майи, Борис Андрианович оглянулся на мирно спящую Василису.
– Жалко ее будить. Может, я отнесу ее наверх?
– Да нет, все равно будить придется.
– А я не сплю! – сонным голосом заявила Василиса.
– Тогда до завтра. Утром у нас дельфинарий, – напомнил он, – а вечером «Щелкунчик».
– Спасибо вам большое, Борис Андрианович.
– Майя, зовите меня просто Борисом, а еще лучше Борей…
– Я постараюсь, Боря!
– Ты довольна? – спросила Майя, устанавливая на кухне гладильную доску.
– Супер! Знаешь, там один мальчишка..
– Я поняла, он тебе понравился, да?
– Нет, это я ему понравилась! Сказал, что я классная.
– Но если бы он тебе не нравился, ты вряд ли обратила бы внимание на его слова.
– Ну, он ничего… Между прочим, дядя Боря в тебя втюрился по уши… А ты в него?
– Не знаю…
– Ты не влюбляйся в него, не надо!
– Почему?
– Ты лучше в папу влюбись… И выходи за него замуж, вот будет классно. Поедешь с нами в Финляндию, там здорово! Будем с тобой на лыжах ходить… На санках кататься с горки… Ты любишь на санках с горки?
– Я уж и не помню, люблю, наверное… – задумчиво сказала Майя.
– Ты, значит, согласна быть папиной женой?
– Я же папу твоего в глаза не видела, как и он меня.
– У меня папа клевый! Веселый, красивый, знаешь, как к нему женщины липнут? Ты ему подходишь, я знаю! А дядя Боря… Он хороший, но только старый.
– Он не старый, ему еще и пятидесяти нет.
– А папе тридцать шесть, есть разница? Знаешь, если я попрошу, папа обязательно на тебе женится. И даже если у вас ребеночек родится, я буду рада… Я знаю, папа не станет меня меньше любить… А ты? Ты меня любишь?
– Конечно, хоть мы еще совсем мало знакомы, – улыбнулась Майя. А у самой сердце защемило – девочка так нуждается в любви! И я тоже.
Ночью Майе приснилась баба в рысьей шапке. Она стояла на берегу моря и размахивала флажками, как флотский сигнальщик. Майя подошла к ней.
– Что вы делаете?
– Передаю сообщение!
– Кому?
– Сама знаешь, рыло-то, небось, в пуху! – ответила баба, продолжая размахивать флажками.
– Но послушайте, между нами ничего нет…
Баба обернулась. Вместо лица у нее была ощеренная рысья морда.
Майя отшатнулась. А баба хохотала долго и противно.
Майя проснулась в отвратительном настроении. Что это за сон? Почему мне вообще приснилась тетка в рысьей шапке? С какой стати? Пускай она господину Ясному снится. Ясный! Надо ж выдумать… Зачем он мне? Вчера за обедом он часто упоминал жену. Мне это было не слишком приятно, хотя, видит Бог, я не мечу на ее место. И вообще… Надо просто пережить сегодняшний день, а завтра…
Господи, и почему я не поехала в Питер к тетушке? Ничего этого не было бы. Что за идиотские мысли, а что было бы с Василисой? Да ничего страшного, Генриетта ее приютила бы. Чушь собачья, просто мне понравился Ясный… Ему, видите ли, охота меня защищать! От чего, спрашивается? От одиночества? Но от одиночества не защитишься, одинокой можно быть и в кругу семьи, и среди друзей, и в постели с мужчиной, даже любимым… Я одинока… А разве я страдаю от своего одиночества? Я страдала от него в праздники, а теперь, похоже, справилась с этим. Вовремя придумала тетушку, но уже пора покончить с ней, она свое дело сделала. А жалко… Я так подробно описывала знакомым тетушкину квартиру, старинный стол карельской березы, серебряную сухарницу, гарднеровские чашки… Я так и вижу ее тонкие руки в коричневых пятнышках старости, камею под воротничком блузки и запах духов «Мицуко»… Тетушка Ангелина Игнатьевна прожила долгую несчастливую жизнь, преподавала французский, а вечера коротает, раскладывая пасьянсы под старинной лампой датского фарфора с посеревшим от времени гипюровым абажуром, слушая на стареньком проигрывателе пластинки с записями Софроницкого и Нейгауза. Стильная получилась картинка, прелесть, само изящество. Ну как можно отказаться от всего этого? Нет, пусть тетушка поправится и поживет еще… Она может пригодиться мне в истории с господином Ясным…
Полусонное течение дурацких мыслей прервал резкий звонок телефона.
– Алло!
Она потянулась за трубкой.
– Это папа! – убежденно воскликнула Василиса.
– Майя? Привет, это Игорь! Как там моя Вася?
– Минутку, Василиса, это и вправду папа!
– Алло, папочка! Мне тут здорово, не волнуйся, Майя такая хорошая, и вчера мы ходили в цирк, а потом в ресторан, там был детский праздник у дяди-Бориных знакомых, а сегодня мы идем в дельфинарий и в театр на балет! А Майя говорит, это красиво, вот!
Майя не хотела слушать чужой разговор и побежала в ванную. Когда она оттуда вышла, Василиса стояла в коридоре под дверью.
– Майя, папа велел тебя поцеловать! Он хотел с тобой тоже поговорить, а ты заперлась и воду пустила… Ты нарочно?
– Да Бог с тобой, я просто не слышала, голову мыла! Пошли мюсли есть.
– А можно опять «арме риттеры»?
– Понравилось?
– Ужасно!
– Ладно, сейчас, только боюсь, я от этой прелести растолстею!
– А ты ешь мюсли!
– Ага, хитренькая какая! – засмеялась Майя.
От вида Василисы, с аппетитом уписывающей блюдо ее детства, дурное настроение как ветром сдуло. Все будет хорошо! Эта фразочка, звучащая в последнее время всюду – в фильмах, сериалах, песнях, до крайности раздражала Майю, но теперь она сама себе сказала: «Все будет хорошо!» Наверное очень важно в это верить…
– Дядя Боря, вы постриглись? – закричала Василиса.
– Совершенно верно, дорогая Василиса. Глянул на себя в зеркало и понял – пора стричься!
– Вам идет!
– Спасибо, Вася. А вот Майя молчит…
– С этой стрижкой вы меньше похожи на Кевина Костнера.
