— Думаете, она меня слышала? А если слышала, что теперь будет? — спросила Садим, и на ее лбу выступил пот.
Подруги сказали, что отныне ей не стоит ходить по кампусу в одиночку, поскольку, вне всяких сомнений, Арва занесла ее в свой черный список.
— Да хранит тебя Бог, Саддума. Держись подальше от четвертого корпуса, он самый старый и стоит на отшибе.
Говорят, Арва подкарауливает девушек, которые туда заходят. Здание такое заброшенное и отдаленное, что никто не услышит, если ты будешь кричать или ломать дверь.
Лесбиянка Арва! О Господи! Правда ли, что она действительно стала выпускницей Олайши? Я долгое время ничего о ней не слышала. Арва была легендой, наравне с прочими мифами этого старинного и высокочтимого кампуса.
По завершении первого семестра Ламис и Тамадур перебрались из Олайши в Малаз, где Мишель изучала компьютерные технологии; в течение семестра им предстояло заниматься естественными науками, после чего перейти в женский медицинский колледж и пробыть там два года, а затем отправиться в университетскую больницу имени короля Халида и закончить там курс обучения. Эта последняя инстанция вызывала зависть всех прочих девушек, потому Что практику в той же самой больнице проходили парни из мужского медицинского колледжа — дантисты, фармацевты и так далее.
Мысль о встрече с представителями противоположного пола занимала многих студентов, равно парней и девушек. Некоторые изначально поступали в колледж по этой причине, пусть даже общение, о котором они грезили, было строго ограничено. Врачи-мужчины обучали девушек студенток; студентам — практикантам позволялось обследовать пациенток, но представителям обоих полов не разрешалось вместе находиться в аудитории или комнате отдыха. Контакт с противоположным полом не простирался дальше случайных и кратковременных встреч в перерыве между лекциями или на молитве (парни не случайно предпочитали молиться вблизи того места, где обычно собирались девушки) и быстрых взглядов украдкой в больничном коридоре или в лифте. И все же это было лучше, чем ничего.
Кому: [email protected]
От кого: «seerehwenfadha7et»
Дата: 3 апреля 2004 г.
Тема: Тем, кто не верит в чудеса
Во-первых, я приношу всем извинения за то, что запоздала с письмом. Сильный грипп помешал мне вчера писать, поэтому вы читаете мое послание в субботу вместо пятницы. Абдулла, не сердись, что выходной[16] у тебя выдался скучным, особенно после того, как ты привык, что мои письма разгоняют пятничную тоску. Прости меня, Гада, за то, что сегодня тебе не о чем было поговорить с коллегами в банке (и, кстати, спасибо, потому что ты — первая девушка, которая написала мне с тех пор, как начался этот скандальный проект). Прости, Рахид (ты славный парень), зато, что я сбила тебя с толку; ты запутался, какой сегодня день нежели и какая дата, и чуть не забыл отправиться утром на работу — и все потому, что я запоздала с письмом!
Я накрасила губы ярко-алым и поставила рядом большую тарелку маринованных огурцов. Нужно постоянно иметь под рукой что-нибудь съедобное, чтобы не забывать о пикантном вкусе разоблачения.
Гамра привыкла к новой жизни. Ей стало ясно, что поведение Рашида вызвано не просто чувством застенчивости или неловкости перед женой, которая внезапно вошла в его жизнь. Здесь крылось нечто большее. Гамра не могла подобрать названия его поступкам, пусть даже целая вереница слов упорно, против ее воли, просачивалась из сознания в сердце: «Мужчина, которого я люблю, ненавидит меня. Он хочет уйти».
Спустя несколько недель после переезда в Чикаго — за это время ворчание Рашида по поводу того, что она ленива и никогда не выходит из дому, стало заметно громче — Гамра привыкла в одиночестве ходить за покупками, Рашид не собирался самостоятельно учить жену вождению, но понимал, что она, с ее скудным запасом английских слов, не сможет общаться с преподавателем. Поэтому он попросил о помощи супругу одного из своих друзей-арабов, которая за небольшое вознаграждение согласилась давать Гамре уроки вождения. После того как она три раза подряд провалила экзамен, Рашид приказал жене пользоваться для своих нужд общественным транспортом.
Выходя на улицу, Гамра надевала длинное пальто и хиджаб[17]. Вскоре даже ее облик стал для мужа постоянным источником раздражения. «Почему ты не носишь обычную одежду, как все здешние женщины? Своими нарядами ты постоянно ставишь меня в неловкое положение перед друзьями! А потом еще и удивляешься, почему мы с тобой нигде не бываем!»
Ни Гамра, ни ее мать не понимали, отчего Рашид так сердится. Каковы были причины постоянного недовольства, которое его буквально переполняло? И все же, несмотря на горе и тоску, Гамра пыталась делать все возможное, чтобы брак стал счастливым. Или, по крайней мере, не распался.
В один из тех редких дней, когда они оба были дома, Гамра упросила мужа сводить ее в кино. Когда они прошли на свои места в зале, она удивила Рашида тем, что сняла пальто и хиджаб, прежде чем сесть. Гамра застенчиво улыбнулась, стараясь разгадать мысли супруга в этот критический момент. Тот искоса взглянул на нее и сказал: «Красивее ты от этого не стала. Лучше надень обратно».
Предсвадебный восторг по поводу помолвки, и жениха (умопомрачительно элегантный, отличная партия!), и платьев из Ливана, и приданого, равного которому не давали ни за одной девушкой, — все это не позволяло сомнениям зародиться в душе Гамры. Но теперь сомнений было слишком много — а еще больше вопросов.
«Почему Рашид женился на мне, если он меня не хочет?» — снова и снова спрашивала себя Гамра. Она допытывалась у матери: не ходят ли слухи, что он взял ее в жены против воли? Но какой смысл принуждать мужчину (а Рашид — мужчина до мозга костей, как бы он себя ни вел) жениться на девушке, которая ему не нравится? И не важно, насколько серьезны причины.
До свадьбы Гамра видела Рашида только однажды — во время шуфы, этого установленного законом свидания с будущей невестой. Семейные традиции не позволяли мужчине, желающему помолвки, видеться с невестой до заключения брачного контракта. Более того, торжественная церемония должна была состояться всего через две недели после подписания контракта, и матери условились, что Рашид не будет встречаться с девушкой, дабы не мешать ей готовиться к свадьбе. В представлении Гамры все это было абсолютно логично, пусть даже она сочла немного странным то, что Рашид не попросил у отца позволения общаться с ней по телефону, как это делают современные молодые люди, — в таком случае он бы мог узнать ее получше.
Гамра слышала, что большинство парней в наши дни настаивают на знакомстве с невестой по телефону до подписания контракта, но ее ультраконсервативная семья в жизни бы этого не позволила. Как говорили родители, брак — все равно что дыня под ножом. Никогда не знаешь заранее, что получишь. Дыня старшей сестры, Нафлы, оказалась сладкой, а ее собственная скорее походила на высушенную тыкву.
Количество проблем росло, как снежный ком, который катится с горы и приобретает все более и более гигантские размеры. Гамра не оставляла своего расследования, проворачивая в уме каждую деталь и стараясь понять истинную причину враждебности Рашида. Что кроется за его презрением? Что заставляет мужа все эти месяцы недвусмысленно настаивать на том, чтобы она принимала противозачаточные таблетки, хотя Гамра отчаянно хотела родить от него ребенка?
Настоящие, серьезные сомнения начали закрадываться в душу Гамры спустя несколько месяцев семейной жизни. Рашид держался с ней примерно так, как ее собственный отец — с матерью. Но Мохаммед иначе обращался с ее сестрой Нафлой, а Халид — с Хессой (по крайней мере, пока они еще были молодоженами). И уж совсем по-другому вел себя их сосед, родом из Эмиратов, который обзавелся женой за полгода до Рашида.
Хотя муж был иногда с ней груб, Гамра любила его. Она была предана ему, несмотря ни на что, потому что это был первый знакомый мужчина в ее жизни, не считая братьев, отца и дядьев. Он первым сделал ей предложение — и таким образом показал девушке, что в мире есть люди, которые знают о ее существовании. Гамра не знала, любит ли она Рашида потому, что он действительно достоин любви, или потому, что долг жены — любить мужа. И теперь сомнения тревожили ее сон и омрачали дни.
Однажды, зайдя за покупками в арабский магазин «Аль-Хайям», она услышала, как хозяин напевает песню знаменитой египетской певицы Ум Кульсум. Он, видимо, наслаждался этим и полностью погрузился в музыкальный транс.
Гамра прислушалась к меланхолическому мотиву и словам, которые вонзились в сердце будто нож. Ее глаза наполнились слезами, когда Гамра подумала: «Может быть, Рашид любит другую?»
Когда на Новый год Гамра вернулась в Эр-Рияд, Рашид не полетел с ней. Она провела почти два месяца с семьей, надеясь, что муж попросил ее вернуться, когда устанет от одиночества. Но он не попросил. Чувства подсказывали Гамре: Рашид надеется, что она останется в Эр-Рияде и никогда не вернется в Америку. Сколько раз на дню он смертельно ранил ее своей ледяной холодностью! Гамра испробовала все, пытаясь смягчить мужа, но безрезультатно. Рашид был настоящий Лев, с его непоколебимым упрямством и скрытностью.
