— Мне нужна работа!
— А мне не нужны проблемы, — шипит она, и замечаю, как ее глаза нервно бегают по всем залу. Я разом осознаю, что что-то тут не так.
— За мной слежка? — слова так просто срываются с уст, словно невесомое перышко, подхватываемое лёгким дуновением ветра.
— Все возможно, но…
Мадам Марфель замолкает. Она словно вслушивается в неразборчивый гул, стук по дереву, который то и дело разносится по всей таверне. Секунду спустя, она жестом подзывает к себе большого темного эльфа, который наклоняется к ней. Я окидываю его взглядом, хотя прекрасно знаю его. Он высокий, с темной кожей, большими темными бровями, что вздернуты у уголков. Темные узкие глаза, прямой нос и атлетическое телосложение, что спрятано под темно-фиолетовым доспехом, с белыми пуговицами. Марфель что-то шепчет ему на ухо, а тот, выслушав кивает, а после, уходит прочь. Пока я витала в своих мыслях и рассуждениях, официант поставил на стол вишней эль, который я люблю всем сердцем. Делаю глоток из деревянной кружки и осознаю, что сегодня его чересчур пересластили до такой степени, что во рту появляется неприятный привкус жженого сахара. Марфель наблюдает за мной, но в то же время, отлично слышит и другие разговоры посетителей. Вспоминаю, что она частенько упоминала о том, что этот дар — ее проклятье. Слышать то, что не нужно — бывает больно, и поначалу, ранило ее сердце. Но годы проходят, а она становится сильней. Впрочем, я больше горжусь этой женщиной, нежели, ее жалею.
Мы сидим молча, пока в другом конце «Холодной стали» не началась драка. Не проходит и дня, чтобы тут не было какого-то представления. Иногда, это заканчивается тем, что выигравший угощает всех выпивкой, а бывает, что работники уносят бездыханное тело вперед ногами через задний вход. Замечаю, как к хозяйке таверны подошел эльф и что-то шепчет ей на ухо, протягивая аккуратно свернутый комок бумаги. Та его благодарит, поцеловав в щеку, и отпустила обратно в зал. Этот жест, который делает Мадам Марфель, прикасаясь своими алыми губами к щеке эльфа — подобно поощрению выполнения его поручения. Я помню, как один раз задала вопрос, о том, почему она целует в щеку своих работников, которые выполняет ее поручение. На что, Мадам Марфель ответила: «настанет время, и ты поймешь, почему прикосновение губ к своим поданным — слаще, чем увесистый мешок с флюрами». И по сей дей, я пытаюсь разгадать ее слова, однако, нигде не могу найти ответов.
— Это все, что я могу предложить, — говорит она и протягивает мне клочок бумаги под столом. Я, чуть ли не выронив его, быстро засовываю в рукав, не разворачивая.
— Спасибо.
— И не смей появляться тут раньше, чем через неделю. Поняла? — шипящий голос, как раскаленное масло, обжигает мой слух, а после замечаю, как ее коньячные глаза наливаются тьмой. Я лишь киваю в ответ и встав со стула, направляясь к выходу. Мадам Марфель не любит лишние речи, поэтому, иногда просто достаточно кивка или задержать взгляд, в ее глазах, чуть дольше, чем обычно. Пробираясь через толпы мужчин и женщин, людей и нелюдей, меня то и дело, кто-то задевает, или же, от переизбытка алкоголя заваливается, потому что не может стоять на ногах. Умело виляю между этими амбалами, отмахиваясь от спертого запаха и уворачиваясь от слюней, которые летают из стороны в сторону из-за восторженных возгласов, с горем пополам, я наконец-то выхожу из таверны. Вечерний свежий ветер ощущается мной через ткань костюма. Делаю глубокий вздох, наполняя легкие чистым прохладным воздухов, будто бы я рыба, которую кинули обратно в море. Эту прекрасную секунду наслаждения, разрывает внезапный голос из-за спины:
— Тоже не нравятся эти пьянчуги?
Оборачиваюсь и вижу, как в тени ближайшего дерева, чьи ветви опускаются на черепицу, подобной скрывающим одеялом, горят два лиловых глаза. Но приглядевшись получше, замечаю, что часть лица у существа мерцает таким-же лиловым дымом.
— А ты всегда там прячешься, когда достают пьянчуги? — интересуюсь я, сложив руки на груди. «Эти глаза, кажутся мне… Знакомыми…» — распирающее меня любопытство, как тысячу мелких иголок, вонзается в виски, но стараюсь сохранить в глазах безразличие.
— Нет, просто тут прохладно, — существо медленно выходит на свет. Передо мной возникает двуликий демон. Одна часть лица человеческая, а вторая, словно изуродованный череп, покрытый тонкой темной материей, огибающие каждую выступающую кость. Из той части, струится лилово-фиолетовый дым. Темные волосы ниспадают на его изуродованную плоть, а чуть выше линии лба, красуются угольные рога. На уроках по демонологии я видела таких же демонов, только… Они были куда чудовищней, чем этот. Всматриваюсь в его образ, как во что-то прекрасное и в то же время, ужасающее. Не знаю почему, но этот дым, что струится на второй половине лица, пленит мой взгляд, отчего, ощущаю россыпь волнующих мурашек. На долю секунды кажется, что мы где-то уже виделись.
— Красивые рога, — говорю я, не понимая, зачем вообще открываю свой рот. Стойкое чувство того, что мы уже знакомы не покидает меня, и лишь сильней будоражит во мне любопытство. Клинки пытаются вырваться наружу, но мысленно приказывают и успокоиться.
— Что ты делаешь тут, так поздно?
— Тебе то какая разница?
— Просто… интересно! — грациозно кланяется демон, добавляет: — Раум. Граф Ада.
— Класс, — пытаюсь вспомнить, откуда я могу его знать, но… Мысли разом разбегаются, не дав мне никаких зацепок или же, намеков на наше прежнее знакомство.
— А ты недоверчивая, я смотрю.
— Когда дело доходит до знакомства с демонами, вряд ли кто-то будет дружелюбен!
— Не будь такой занудой, — улыбается тот, огибая меня и мгновенно появляется с другой стороны. Между нами остается несколько метров, и теперь, я отчетливо вижу часть его человеческого лица. Большие глаза, прямой нос и тонкие губы, что искривились в нежной улыбке. Демон смотрит на меня с интересном, а затем, быстро говорит: — выпьем?
— Слушай, — начинаю я, поправив свой капюшон и маску, что закрывает лицо до глаз. — Иди своей дорогой, и не нужно приставать ко мне. Ладно?
— Ладно, — цокнув языком, тот отворачивается и что-то напевая себе под нос, отходит.
Я же, выкрав момент, стараюсь как можно бесшумно скрыться за поворотом, и как только мне это удается, я бегу со всех ног, чтобы мой новый знакомый не пошел по пятам.
Пробежав один квартал, и завернув в подворотню, пытаюсь отдышаться. Долго прислушиваюсь к тому: нет ли тут опасности. Мои клинки вырываются наружу и неустанно просят, чтобы я раскрыла записку.
— Черт! Чуть не забыла! —достаю ее из-под тугой резинки своего рукава. Читаю про себя, чтобы клинки тоже услышали:
«Пенгул.
Низший демон.
В бегах.
Местонахождение — «Сутулый переулок».
Награда:
Три тысячи четыреста флюров — за голову.
Пять тысяч триста — за душу «.
«Это совершенно не далеко» — раздается голос клинков в моей голове.
— Да-да, — отвечая им, вглядываясь в темноту переулка. — Это совсем не далеко.
Разворачиваюсь и осознаю, что клинки напряглись и тихо звенят. Я чувствую это с нашей ментальной связи. Прислушиваясь к каждому шороху, я не выдерживаю и вполголоса спрашиваю:
— Эй, тут кто-то есть?
В ответ тишина и лишь лаянье пустотных гиен, которые держат вместо собак, что доносятся с разных сторон.
— Пойдем, у нас мало времени, — приказываю клинкам, которые уговаривают меня отдать им хоть маленькую частицу души этого демона, потому что они — изголодались.
Пусть от Таверны до Сутулого переулка, показывается мне быстрым. Найдя нужную улицу, приказываю клинкам выискать демона, по его имени. Ни для кого не секрет, что Дреги — облагают демоническим чутьем, поэтому, мне никогда не трудно отыскать в толпе людей и существ ту мишень, за которой охочусь.
«Средний дом в переулке, слева. Темная черная дверь» — говорят мне клинки и я медленно подхожу к соседнему зданию. Этот переулок более широкий. Он находится юге столицы Эпоны. Весь город делится на четыре части, что соединяются в на самом знаменитом Косом Базаре. Клинки уже практически извелись, бренча у меня из-под плаща. Но что не давает мне покоя, так это чье-то присутствие неподалеку. Вот только я не могу понять: это мне кажется или, моя чуйка меня не подводит?
