Но он с такой ненавистью смотрел на нее, что она сжалась.
– Убирайся с глаз моих! Разве такая, как ты, может знать, что такое правда? Оставь меня в покое!
– Папочка?
Бебе высунулась из-за дивана:
– С днем рождения! Мы купили тебе подарок. Разверни! Это сюрприз.
Девочка недоуменно уставилась на отца.
– Почему ты сердишься?
– Мне что-то не хочется праздновать сегодня, куколка. Может быть, завтра.
– Но я сама нарисовала открытку! Папа, не злись на мамочку! Мы хотим, чтобы ты увидел наш подарок!
Бебе схватила его за руку и потащила к свертку.
Глория поспешно встала перед ней, чтобы Грег не увидел, какой подарок ему приготовили.
– Пусть папа подождет, пока ему не станет лучше. Сбережем подарок на другой день, Бебе. А тебе пора в постель.
Не хватало ей еще ссор при ребенке.
– Но ты сама сказала, что я могу не ложиться! Пусть у папы будет день рождения! – раздраженно топнула ногой девочка.
– О, дай мне развернуть эту чертову штуку, – прорычал Грег, разрывая бумагу.
– Сейчас неподходящий момент. Оставь это, Грег, – взмолилась Глория.
Но было поздно.
Он открыл картонку и увидел художественный портрет Бебе и Глории в лучших нарядах, улыбавшихся из позолоченной рамки.
Но на мадонну с младенцем это не слишком походило.
Несколько секунд все молчали. Глория надеялась, что ему понравилось. Но Грег яростно ударил кулаком по стеклу.
– Убери это!
Бебе громко завопила, но Глория оставалась странно спокойной.
– Папе нехорошо. Он расстроен. И не хотел тебя пугать, дорогая. Тебе лучше пойти наверх, по деревянному холму в страну чудес, – уговаривала она и, внезапно вспылив, обернулась к мужу:
– Как ты мог? Все это так по-детски! – бросила она. Но ответа не последовало. Грег деловито завязывал платком кровоточащую руку.
Бебе с ужасом смотрела на кровь.
– Сегодня в виде исключения можешь спать со мной. Папа пойдет в гостевую комнату, – отрезала Глория.
Но Грег и не собирался ночевать в супружеской постели. Уж точно не сегодня, когда от него несет виски, а рука поранена.
Когда Глория спустилась вниз, за окном послышался рев мотора. Входная дверь была распахнута. Какое счастье! Ничего, прогуляется, остынет… Завтра она снова попытается ему все объяснить, и тогда он увидит ее историю в ином свете.
* * *
Грег мчался по подъездной дороге. Уже совсем поздно, а он был пьян, но упрямо направлялся к шоссе. Ночь выдалась звездной, а дорожное покрытие сверкало крошечными льдинками. Он хотел уехать в холмы и забыть отпечатанные в мозгу образы. Хотел сжечь двигатель. Наказать металл, проверить собственную силу и стойкость.
Скорость и координация, идеальная гармония разума, тела и машины – вот святая троица гонщика. Но не сегодня. Сегодня он просто хотел лететь по ветру и забыть эту мерзкую сцену, затеряться в сознании власти над этой красавицей.
Все быстрее, быстрее… сквозь ночь, как в трансе. Есть только один способ выпустить ярость: сорвать ее на металле, выжечь бешенство гонкой.
Он думал, что уже стоит на вершине, но оказалось, его замок был выстроен на зыбучем песке. Как он мог быть таким идиотом? Глория никогда не была его принцессой, но выяснилось, что она немногим лучше дешевой шлюхи. И в своем гневе он ненавидел ее за то, что выставила его дураком перед всеми.
Но он не позволит ее выходкам помешать ему сосредоточиться!
Он ощущал, что в этот момент остался наедине со скоростью.
Грег улыбнулся, думая о своих гоночных картах, о том, как прыгал с железнодорожного моста, как стащил у солдата мотоцикл. Счастливее всего он был на колесах. Не с женщиной. Колесо можно пробить, но и заклеить тоже! А вот сердце так легко не починишь! Почему женщины так неверны, так лживы? Сначала Мадди. Потом Глория.
Вперед! Не думай об этом сейчас! Вперед!
Ничто не сравнится с простотой скорости. И никто не сможет до него дотянуться! Только он и пустое шоссе. Все идеально, мотор рычит, и он может рвануть с еще большей скоростью, забыв все ужасные открытия нынешнего вечера.
Но тут он увидел, как олень перепрыгнул через каменную ограду прямо на дорогу, и больше ничего не оставалось: только молиться.
* * *
Заметку в «Йоркшир пост» увидела Грейс Баттерсби.
– Это, случайно, не наш Грег? – спросила она, показывая на «Короткие новости».
– «Фермер спасает гонщика, столкнувшегося с оленем. Владелец фирмы «Берн зе Билдерс», тридцатилетний гонщик Грегори Берн из Саннисайд Драйв вчера ночью попал в серьезную аварию на Пейтли-Бридж-роуд». Он всегда гонял как ошалелый. Похоже, дела не слишком хороши, как думаешь, Мадди?
Остаток дня Мадди не смогла сосредоточиться, гадая, в какую больницу увезли Грега и жив ли он вообще? Наверное, Глория сейчас с ним…
Как болело сердце, как ее тянуло к нему! Если бы Плам была здесь, они могли бы поехать вместе, но одной? Нет, это неприлично.
Стоило ей задуматься, как перед глазами оживало его лицо.
Она позвонила в офис Грега, и встревоженная секретарша сказала, что сейчас идет операция. Мадди на всякий случай не представилась.
Скорость всегда была слабостью Грега. Она вспомнила историю о том, как после прыжка с моста друзья везли его в больницу в старой коляске, и потом мальчишку из-за случившегося перевели в «Олд Вик». Как трудного ребенка.
Почему он мчался по холмам посреди ночи? Они не виделись шесть лет, но она до сих пор могла пересказать все детали той встречи в Лондоне.
Пока Грег существует в этом мире, он всегда будет занимать место в ее сердце. Он был ее другом, что бы там ни воображала Глория. А друзья, попав в беду, нуждаются друг в друге.
Она написала короткую записку Глории и попросила разрешения ей и Грейс навестить больного. Ответ был таким же сдержанным: только адрес и номер отделения местной больницы. Упоминалось также, что пока посетителей к Грегу не пускают. И ни одного слова о том, как он себя чувствует.
Мадди ответила, что будет в Харрогите и заедет в больницу. В день визита она тщательно оделась, не как бывшая модель, а как провинциальная леди: твидовый костюм в мелкую клетку и шарф от «Эрме». Грейс была слишком занята, не смогла освободиться, но обе знали, что Мадди поедет одна. Она решила объединить поездку в больницу с походом по магазинам за продуктами и постельным бельем.
С колотящимся сердцем она ехала по Пеннинам через Блабберхаусес в Харрогит и в больницу.
Окрестности города были для Мадди новой территорией. Это уже была зона Глории. Она знала, что часы посещений строго соблюдаются в больнице. Так что важно не опоздать. При мысли о столкновении с Глорией она занервничала. Мало ей беспокойства за Грега! Что, если он без сознания, парализован или еще хуже того? Что, если он не захочет ее увидеть?
Глория ждала у входа в больницу, бледная, в модном костюме и шляпе, но макияж не скрывал осунувшихся щек. Лицо казалось измученным и настороженным. Ей явно не понравилось, что Мадди приехала одна.
– Как он? Я не слишком поздно? Что случилось?
– Выживет, но поправится не скоро. Раздробил ногу и тазовую кость. Еще неизвестно, ногу, может, отнимут. Боюсь, он не в таком состоянии, чтобы принимать посетителей. Кроме близких родственников, конечно, – проговорила она, не глядя на Мадди. Не слишком хорошее начало, но Мадди проигнорировала ее слова.
– Я старый друг. Возможно, он обрадуется, увидев меня.
– Значит, ты понимаешь в его болезни лучше докторов? – прошипела Глория.
– Ты, должно быть, так встревожена и устала! Как поживает малышка?
Нужно сменить тему.
– Она сейчас у Афтонов. Ей тоже нельзя сюда приходить. Возможно, это к лучшему. Бебе только лишний раз расстроится, увидев отца в гипсе.
– Я ничем не могу помочь? Потом мне нужно в магазины.
– Никак не можешь держаться подальше от магазинов? – съязвила Глория.
– Ты не о том подумала. Мне нужны простыни для хостела, – спокойно ответила Мадди.
– Значит, теперь ты маленькая мисс Плам? Пригрела несчастненьких? Мы читали в газетах. Кто думает о родных, не забудет и чужих, как говорится. Выглядишь неплохо. Поправилась немного с тех пор, как я тебя видела…
– Глория! Все не так, как тебе кажется! Мы только пытаемся помочь. Кстати, Плам шлет тебе привет. Я позвонила ей, и она напишет Грегу, как только мы получим его адрес. Ты не сказала: как это случилось?
Мадди была твердо намерена узнать, как можно больше.
– Если я не могу его навестить, пойдем. Выпьем чаю, нам нужно поговорить.
Глория показала на свою голубую машину.
