— Что вы собираетесь со мной сделать? — только спросил я.
— Скоро узнаете, мистер, — произнес Луиджи с презрительной миной.
— Зачем эти ремни? — не унимался я. — Я с ума не сошел и в смирительной рубахе не нуждаюсь.
Никто из них не дал себе труда мне ответить. В самом деле, к каталкам привязывают либо пациентов перед хирургической операцией, либо буйных в психиатрической клинике "Матаре". Я пока ни к одной из этих категорий не принадлежу. Ну что же, остается терпеливо ждать; как сказал Луиджи, я все скоро узнаю.
В камеру вошли еще несколько человек: Макгаффи, Кирату и та женщина, которую я видел с Максом, — Дженет. У нее в руках был поднос, уставленный пузырьками и склянками. Луиджи сжимал рукоятку миниатюрного пистолета из вороненой стали, а Кирату опоясал себя широким ремнем с кобурой точь-в-точь ковбой из вестерна.
Макгаффи подошел к каталке, с минуту глазел на меня, потом кивнул женщине, и та опустила поднос на стул. Набрав в шприц дистиллированной воды, она смешала ее с белым порошком из другой пробирки, потом перелила раствор в бутыль с мутноватым составом, вновь наполнила шприц какой-то гадостью из небольшой ампулы, вооружилась ватным тампоном и приблизилась ко мне.
— Вам непременно хочется прикончить меня таким способом? — спросил я у Макгаффи, содрогаясь от ужаса. Мне вспомнилось, как они разделались с несчастным баджуни на побережье. Видимо, синдикат именно так умерщвляет неугодных.
— Нет, легавый, не сейчас, — снизошел до меня Макгаффи. — Чуть позже. Дженет — дипломированная медсестра, с ее помощью мы выудим из тебя все, что нам нужно знать. Приступай, Дженет.
— Вам не трудно, Дженет, пояснить мне действие этих снадобий? попросил Кирату, подойдя поближе к каталке и зловеще сверкая глазами.
— Я приготовила двухпроцентный раствор натрия с пентатолом, его еще называют сывороткой правды. Я введу ему этот раствор в вену, он вскоре как бы уснет и в этом состоянии будет отвечать правдиво на любые ваши вопросы.
— Не сможет, значит, солгать или что-то выдумать? — изумился Кирату.
— Не сможет, вы сейчас сами в этом убедитесь, — ответил за Дженет Луиджи. — Этот метод вернее и быстрее того, к которому собирались прибегнуть вы, мистер Кирату. Однако не волнуйтесь, мы отдадим вам легавого, как только выпытаем то, что нам нужно.
Дженет занесла надо мной шприц, и я сделал тщетную попытку разорвать ремни, осыпая своих мучителей отборной бранью.
— Это всего лишь атропин, чтобы вы не задохнулись от избытка слюны.
— Держите его, чтобы не дергался! — приказал Макгаффи, и трое мужчин навалились на меня. Введя атропин, Дженет всадила мне иглу в вену и подсоединила ее резиновой трубкой к капельнице с двухпроцентным раствором натрия с пентатолом. Она приложила к моей груди стетоскоп, наблюдая за тем, как меняется сердечный ритм по мере того, как ее отрава наполняла вены. Все в комнате смолкли, не сводя глаз с меня и Дженет.
— Вот теперь он в нужной форме, — объявила Дженет спустя четверть часа. Я испытывал тяжелую сонливость, хотя все еще различал, что происходит и говорится вокруг меня. Когда я совсем очнулся, то услыхал магнитозапись учиненного мне самим Макгаффи допроса.
— Имя?
— Старший инспектор Филипп Кибвалеи.
— Возраст?
— Тридцать четыре года.
— Где вы работаете?
— Отдел расследований, Центральное полицейское управление.
— Женаты?
— Да.
— Имя жены?
— Ли.
Макгаффи кивнул Дженет и своей свите. Он остался доволен моими ответами и был уверен, что сейчас услышит от меня все, что известно кенийской полиции о его подпольном синдикате.
— Какое дело вам в данный момент поручено?
— О людях, занимающихся… — В этом месте запись была неразборчива.
— Я не расслышал. Повторите, о каких людях?
— Иностранцы. Торговцы наркотиками.
— Ясно. Какой именно у них товар?
— Смола бханга. Гашиш.
— И что же они с ней делают?
— Отправляют за границу… — Снова неразборчивое бормотанье… Сигареты.
— Куда именно, в какие страны?
— Не знаю.
— Подумайте. Вы наверняка должны что-то об этом знать.
— Бельгия.
— А еще куда?
Снова неразборчиво.
— Куда именно в Бельгии, назовите город.
— Не знаю.
— Слушайте меня внимательно. Имена тех, кто занимается этим в Брюсселе, вам известны?
— Нет, никогда не слыхал.
— Ни единого?
— Ни единого.
Макгаффи бросил озабоченный взгляд на Дженет.
— Вы уверены, что тут он говорил правду?
— Уверена, — ответила Дженет, — в этот момент он все еще был в глубоком трансе.
— Стало быть, им не так уж много известно.
Тем временем пленка с записью все крутилась.
— Кроме Бельгии, в каких еще странах действуют эти люди?
— Синдикат?
— Да, синдикат. Кстати, знаете его название?
— Не знаю.
— В Англии у синдиката есть филиал?
— Да.
— Но имен вы не знаете?
— Нет.
— А в Кении? Назовите имена тех, кто орудует здесь.
— Луиджи Каэтано, Макс, Патель… — Дальше неразборчиво.
— Еще кто?
— Черный американец, покойный баджуни и мистер Кирату.
— Кто еще?
— Отели "Санглория" в Найроби и Момбасе.
— А от кого они получают бханг?
— Не знаю.
— Что-то мало вы знаете, совсем негусто, а?
Нет ответа.
Макгаффи продолжал допрос, но я утратил к этому интерес и перестал слушать запись. Жизнь моя висела на волоске, ни о чем другом в этот момент я думать не мог. Есть ли способ вырваться из их лап? Учуяв, что в моих ответах появилась фальшь, он спросил, известно ли полиции про их дом в Спринг-Вэлли. Я ответил отрицательно, и в конце концов они поверили, будто никто не знает об этом их притоне.
— Ну ладно, приведите его в чувство, Дженет, а мы пока обдумаем, что делать дальше.
В этот момент в комнату вошел Шмидт. Увидев меня на каталке, скрученного по рукам и ногам, он просиял:
— Это ведь та самая полицейская свинья!
Мужчины загоготали, и обстановка разрядилась.
— Из того, что он выболтал, — подытожил Макгаффи, — можно сделать вывод, что полиция не располагает достаточными фактами и уликами, однако те нити, что они держат, вскоре выведут их на нас.
Он сделал паузу, желая услышать мнение своих подручных. Первым высказался Кирату.
— Неужели мы не можем подкупить комиссара? Он тоже человек, и ему, как всем, наверняка не хватает жалованья. Предложим ему миллион фунтов за то, чтоб он забыл про нас. Уверен, этот "ньеутхи" согласится.
— Что значит "ньеутхи"? — спросил Макс.
— Черный, как я, африканец, — пояснил Кирату.
— При всем моем уважении, мистер Кирату, в нашем деле вы еще совершенный дилетант, не профессионал, а любитель. Вы же слышали, как комиссар искусно повел расследование. Он чрезвычайно опасен. Обратившись к нему, мы лишь обнаружим себя. У полиции и без того солидные козыри на руках.
— Может, нам нырнуть на дно и залечь на время? — предложил Макс.
— Залечь? — переспросил Кирату, хохотнув. — Это будет означать конец дела. Наши поставщики не захотят ждать и станут искать других партнеров.
— Я прекрасно отдаю себе в этом отчет, — устало произнес Макгаффи. Вот как мы поступим. Я позвоню в Амстердам, обрисую сложившуюся здесь ситуацию, а также изложу свои рекомендации на ближайшее будущее. Получив инструкции, я передам их вам. Хотя полиции этот адрес не известен, тем не менее я отдаю приказ о немедленной эвакуации. Наши люди в отелях "Санглория" должны сейчас же уничтожить все улики и продолжать обслуживать постояльцев, как ни в чем не бывало. Луиджи, Макс и я исчезнем со сцены до тех пор, пока картина не прояснится. Вы, мистер Кирату, пока что сверните операции до наших новых указаний. Вот и все.
— Кое-что вы упустили, не так ли? — Луиджи кивком указал в мою сторону.
— Легавый? Ничего не остается, как убрать его, но чтобы на этот раз все было сделано профессионально. Ведь полиция пошла по нашему следу только из-за тех изрешеченных пулями трупов. Займись этим сам, Луиджи.
Они ушли, сердце разрывалось у меня в груди. Это дурной сон, говорил я себе, сейчас я проснусь, и кошмар кончится…
— Пришлите его ко мне. — Комиссар швырнул трубку на рычажки. — Выходит, этот индиец и сам толком ничего не знал о синдикате. Урдин нам не помощник. Остается единственная надежда — Кирату. Посмотрим, посмотрим…
