Чарли Чаплин, выступая на митинге в Лос-Анджелесе по сбору пожертвований в помощь Красной армии в 1942 году, прямо так и высказался, что, мол, сейчас на полях Сталинграда защищаются идеалы Америки, идеалы свободы и демократии.
Где эти идеалы и где русские крестьяне летом сорок второго? Знали бы, за что они гибнут… Уж коли так дороги были американцам и англичанам вышеперечисленные идеалы, так пусть бы сами и сражались за них, а не откупались от нас шоколадом, соляркой, тушенкой и цигейковыми шубами. Давайте, мол, так: вы солдатиков на убой, а мы вам жратвы и боеприпасов, чтобы воевать было веселее. А второй фронт мы непременно откроем, но попозже, когда вы основную часть немцев перекокошите, чтобы нам проще было. А то нас конгресс и палата общин осудят за большие потери на фронте. А с вас как с гуся вода, вам же отвечать не перед кем, дорогой дядюшка Джо: Бога и демократию вы отменили, а народ у вас замечательный, боевой такой народ, бессловесный. Ему скажут – иди и умри, а он и готов. Хоть за Сталина, хоть за идеалы свободы и демократии. Таким народом управлять одно удовольствие. Он и без винтовок на фронт готов пойти, с одними саперными лопатками.
Эй, сталинолюбцы и сталинофилы! Вы, распространители околесицы про бесконечную сталинскую мудрость и стратегичность мышления! Развели англичане и америкосы вашего божка как последнего лоха. Так же как презираемого им за глупость Николая Второго. И никуда не делся, дурак, отправил русских мужичков умирать за чужие интересы. И убили их, как и сто, и двести лет назад. И спасибо никто не сказал.
А что бы было, если бы не стали гибнуть наши солдаты, а, как французы, сдались на милость победителя и изведали гитлеровского рабства? Да ничего бы не было. К сорок пятому году, а может, и раньше, столкновение с Британией и Америкой было бы все равно для Гитлера неизбежным. Скинули бы янки на Германию с десяток атомных бомб – и сдулся бы старик Алоизыч, как японцы, никуда бы не делся. Тут бы и мы подоспели, с развернутыми знаменами, за помощью по плану Маршалла. Будьте, типа, любезны, отвалите положенные нам, как пострадавшей стране, доллары на восстановление народного хозяйства. А? Что? Сталин? Да забирайте его, на здоровье. Хотите – судите, хотите – так расстреляйте. Нам он – по барабану. У нас теперь демократия. За идеалы которой геройски в июне сорок первого, ну до капитуляции, погибли аж два батальона советских солдат. Вечная им память!
Особо нужно отметить следующее обстоятельство. Американская экономика в сороковых годах была примерно в десять раз больше, чем экономика Германии, даже вместе с ее сателлитами. Если же говорить об объединенной экономике Америки и Великобритании, а тогдашняя Великобритания включала в себя, помимо прочего, еще и Индию, Пакистан, Бирму, Южную Африку, то и сравнивать нечего. Плюс Канада, Австралия, Новая Зеландия… Бесноватому не справиться с ними было ни в жисть.
Можно, конечно, возразить, что у Гитлера тоже был атомный проект. Но заметим, что он не уделял ему должного внимания и к сорок четвертому году свернул почти совсем. Однако даже если предположить, что у него к 45-му году была бы атомная бомба, тем не менее не было второй важной составляющей – средств доставки.
Как известно, у немцев не было хорошего дальнего бомбардировщика, способного перелететь через Атлантику. Впрочем, в то время его не было ни у кого. Конечно, Вернер фон Браун далеко продвинулся в конструировании ракет. Но даже самый последний его проект, ФАУ-2, едва мог долететь до Англии. А нужны были трансконтинентальные ракеты, которые появились только в середине пятидесятых. А у американцев были авианосцы, которых у немцев не было, и построить их они бы не успели. Так что обречен был Третий рейх. Как говорится, без шансов. Вопрос состоял только лишь в том, кто будет противостоять немецкой армии в сухопутной операции, до тех пор пока ученые не доделают бомбу. Кто сложит свои головы в перемалывании немецкой военной машины и сдерживании ее экспансии – русские или американцы с англичанами?
Ответ на этот вопрос вы знаете…
Глава 2. ЧТО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ПРОИЗОШЛО?
Я кланяюсь низко познаниям моря безбрежному,
Разумный свой век, многоопытный век свой любя.
А все-таки жаль, что кумиры нам снятся по-прежнему
И мы иногда все холопами числим себя.
Победы свои мы ковали не зря и вынашивали,
Мы все обрели: и надежную пристань, и свет…
А все-таки жаль – иногда над победами нашими
Встают пьедесталы, которые выше побед.
Москва, ты не веришь слезам – это время проверило.
Железное мужество, сила и стойкость во всем…
Но если бы ты в наши слезы однажды поверила,
Ни нам, ни тебе не пришлось бы грустить о былом.
Булат Окуджава
Как отнестись к жертвам войны? Как осознать бесповоротность и фатальность для нации этих потерь? И вот еще что важно, во всяком случае для меня: невозможно отделить собственно жертвы сталинского геноцида и жертвы, понесенные народом во Второй мировой войне.
Иначе появляется много вопросов. Вот только малая часть из них. Например, как быть с жертвами финской войны (около миллиона человек)? Это ведь часть Второй мировой? Их тоже по графе «защитники отечества» списываем? Или мы над их могилами будем плакать как-то по-другому, не так сильно? Или они не наши братья, деды и отцы? Я бывал на этих тихих кладбищах в Ленинграде, где похоронены наши солдаты, погибшие в финскую. Там нет кликушествующих патриотов и официальных лиц с официальными же слезами скорби. Но там лежат наши соотечественники – безответные жертвы сталинского безумия и бездарности.
Или миллионы «освобожденных» советских военнопленных, которых прямым ходом в сорок пятом отправили из гитлеровского концлагеря в концлагерь сталинский и которые сгинули там навеки… Их мы как помянем? Какого лесу эти щепки? А ведь эти жизни целиком на совести вашего кумира, господа патриоты и поклонники великого Сталина. Гитлеру эти жертвы не припишешь.
Так же как неисчислимое количество человеческих жизней, которые умерли от голода, болезней и неподъемного труда в лагерях и колхозах во время войны. Их кто уморил? Как их считать? А всех расстрелянных в лагерях и тылу? В трудармиях? И почему умерших от сталинских изуверств до войны нужно поминать как жертв репрессий, а умерших по этой же причине во время войны – как погибших за Родину? Они что, разный хлеб сеяли, в разных рудниках вкалывали или разный лес валили?
Вся эта махина жертв у меня порождает ужас от того, насколько черствы и бессердечны мы все, которые с умным видом, кивая головами, слушаем рассуждения типа: зато у нас есть алюминиевая промышленность, – или: зато мы производили лучший средний танк Второй мировой войны. Так и представляешь себе этот мясокомбинат, на котором с одной стороны загоняют людей, а на выходе получают танковые шестеренки, жиклеры грузовиков, лонжероны самолетов.
Вот, типа, деревня Пупкино, в ней было пятьсот дворов, около трех тысяч человек, церковь, школа, погост. Девки пели, мужики на гармошке играли, скотина какая-никакая. Трудились, женились, детей рожали. Все. Нет деревни Пупкино. Вырезали к ебени матери. Зато какой замечательный маслопровод у тягача ИС-100 ХУЙ С ГОРЫ! Ну посудите сами, разве это не хорошая мена за какое-то засраное Пупкино? У нас этих Пупкиных – вся Россия, а маслопровод нужен позарез! Без него мы никуда… И сидят якобы умные люди, кивают головой, поправляя очки. И действительно: куда мы без маслопровода? Без него ни в космос полететь, ни бомбу подвезти.
Или вот хутор Говнищи. Говнищи – они и есть говнищи. Вот мы их и удавили. За ненадобностью. А взамен – не поверите: отличные кормораздатчики для свиней. Город Кислобздеевск – расстрелян за синтетический каучук. Село Емелино – утоплено за шикарные подметки для солдатских сапог, а станица Мухосранская – уморена голодом. На этот раз – просто так. По ошибке. Но здесь мы признаем: да, были перегибы. Что есть – то есть. И со всей большевистской прямотой говорим – с Мухосранской перегиб вышел; как говорится – головокружение от успехов…
Люди! Ау! Да провались она пропадом, эта говенная промышленность, которую только что бульдозером снести! Не будет от такой промышленности ни толку, ни счастья, ни будущего. Она же на крови! И ведь так и случилось. Не получилось нам, оставшимся в живых, счастья от этих смертей.
И вот еще вопрос: а от такой победы нам какое счастье привалило? Полной ложкой ели мы это счастье. Не в пример какой-нибудь Германии или Японии. И апофеозом этого счастья стала мечта любого советского гражданина – автомобиль «Жигули», лицензионный вариант «Фиат 124» образца 1964 года, с барского плеча, за ненадобностью проданный нам проигравшими войну итальянцами и до сих пор радующий многих наших соотечественников как максимальная роскошь, которую они могут себе позволить.
Какое сладкое слово – победа. Победа… Победа? Бои за взятие Будапешта длились зимой 1944/45 года 108 дней. Потери Красной армии составили 320 тысяч человек только убитыми. Чтобы понятно было, что такое 320 тысяч человек, я скажу, что это примерно население сегодняшнего Смоленска.
